— Иначе мне придётся приказать своему палачу зашить тебе рот, — с максимально вежливой улыбкой перебил его я.

Принц, каким бы тупым ни был, как истинное трусливое животное отлично понимал, когда нужно молчать, поэтому он быстро извинился и свинтил в свои покои.

— Ну что же, — я повернулся к молчавшим Усерамону и Рехмиру, — послы сами упростили мне задачу. Так что поездку в поместье совмещу с осмотром войска.

— Сильфий теперь поставляется со всего побережья, мой царь, — заметил Рехмир, — все племена западных кочевников присягнули на верность Его величеству Менхеперре, хватило только одной битвы с их сборным войском.

— Ну вот и отлично, всё одно к одному, ещё и награжу отличившихся, — ещё больше обрадовался я.

— Мой царь, — Усерамон смущённо посмотрел на меня, — я прошу милости у Его величества.

— Какой ещё? — удивился я.

— Три месяца отдыха, — быстро проговорил он.

Я даже засмеялся от такого предположения, что в разгар войны куда-то отпущу, да ещё и на такой срок своего Десницу, он это знал, я это знал и все вокруг это знали и тем не менее он спросил.

— Объяснись, — вытирая слёзы с глаз, сказал я ему.

— У меня сердце кровью обливается оттого, что ЭТО, — он поморщился, словно наступил в свежее дерьмо, — будет царём, но в то же время, зная что поход для Его величества весьма важен, я хочу ещё раз съездить в Вавилонию и попытаться договориться о мире, если царь Вавилона разрешит нам поиски на его территории.

— Ты себя слышишь Усерамон? — изумился я, — какой нормальный царь откроет границы для того, чтобы чужая армия рыскала по его территории?

Он это сам понимал, но всё равно набычился, принц ему за месяцы, проведённые вместе встал явно поперёк горла.

— Конечно, я тебя никуда не отпущу, но… — я сделал паузу, — предложу другой вариант, чтобы ты успокоил своё кровоточащее сердце. Я помню был один хороший переговорщик от царя Хатшепсут, когда я ещё усмирял Нубию. Он ещё жив?

Усерамон точно знал этого человека, поскольку кивнул.

— Не только жив, но ещё и работает на Его величество, — хитро улыбнулся он, — я переманил Его в свою канцелярию, когда начались чистки ещё при первом заговоре против моего царя.

— Да? Взял себе такого приятного человека и не сказал об этом мне? — я поднял бровь.

— Я побоялся, что Его величество по своему обыкновению у меня его заберёт себе, — не моргнув и глазом честно ответил он.

— Он далеко? — поинтересовался я, погрозив Деснице кулаком.

— Через десять минут будет здесь, если Его величество хочет его видеть.

— Да, зови, как раз мы пока обговорим кое-что, что касается похода, раз это теперь уже не тайна, — заметил я.

Отогнав всех от стола, я стал рассказывать своим ближайшим помощникам подробности того дела, которое недавно поручил Неси, а также кого и что мы будем искать в Вавилонии. Оба меня внимательно слушали и кивали. Записывать свои слова я запретил. Мы закончили раньше пятнадцати минут, но в зал как раз входил запыхавшийся и потный человек, лицо которого было мне знакомо.

— Мой царь, — опустился он на колени и коснулся рукам и лбом пола.

— Я ищу человека, который умеет говорить и главное понимает, от чьего имени он говорит, — я показал ему подняться, чтобы видеть его лицо, — и вспомнил, что был один человек, который в весьма непростой ситуации повёл себя крайне достойно.

Мокрый от пота и волнения человек низко мне поклонился.

— Слова царя словно бальзам на сердце такого простого слуги Его величества, как я. Готов исполнить любое поручение моего царя.

— Отлично, — я и не сомневался в этом, — Десница тебе расскажет подробности, я просто хотел убедиться, что ты не изменился.

— Господин Усерамон слишком добр ко мне, — он низко поклонился мне, затем в сторону Десницы, — я благодарен за всё, что он делает для меня и моей семьи. Я в вечном долгу перед ним.

— Хорошо, тогда ты теперь мой посол в Вавилонии. Усерамон тебе всё расскажет, снабдит деньгами и туда ты поедешь с послами самой Вавилонии и охраной, — я снял с руки серебряный браслет и передал его ему через Хопи.

— Слушаюсь, мой царь, — он низко мне поклонился, поблагодарил за награду и вышел из зала с поманившим его довольным Усерамоном.

— Ну, если с делами покончено, то в путь, — радостно потёр я ладони друг о друга.

— Мой царь, — смущённо обратился ко мне Рехмир, — можем мы провести ещё одну встречу? Я не смогу принять решение по такой сумме без Его величества.

— А-а-а, — я сразу понял о чём он, — моя любимая жена прислала мне счёт на свою косметику?

Верховный визирь скривился также, как это недавно сделал его дядя.

— Если бы косметику мой царь, — трагично сообщил он мне печальным голосом, — на эти деньги можно купить всю косметику мира.

— Ладно, я всё равно переодеваться, так что позови её посланца ко мне в личные покои, — поднялся я с места, — не думаю, что буду долго уменьшать эту сумму в десять раз.

— Или лучше сразу в сто раз, — обрадовался Рехмир, отправляя гонца в ожидавшему его и моего решения человеку.

— Нехси? — удивился я, когда ко мне в покои, вместе с Рехмиром вошёл главный советник Хатшепсут.

— Его величество Менхеперра, — он опустился на колени и низко мне поклонился, — я прошу приватного разговора.

— Да? — я покосился на Рехмира, — даже от него?

— Если это возможно Твоё величество, разговор пойдёт о личном, — спокойно ответил нубиец.

— Давай тогда сначала покажи мне смету, которую тебе дала согласовать со мной царь Хатшепсут, — я показал ему дать лист Рехмиру, — и отпустим верховного визиря.

Нехси передал лист, я глянул, ужаснулся и сократил всё ровно в сто раз, Рехмир был снова прав по поводу безмерных трат Хатшепсут на ненужную ерунду в виде новых храмов и обелисков, прославляющих её имя и имена богов. Я с некоторыми из них встречался и прославлять их точно не собирался.

Вернув лист Рехмиру, я увидел, как тот радостно вскинул брови от суммы, которую я по итогу утвердил, поэтому попрощавшись, он с поклоном удалился. Следом вышли все, кроме охраны, Нехси и Хопи.

— Слушаю тебя, — показал я ему жестом говорить, но разумеется не пригласил сесть. Слишком много чести, даже если он посланник Хатшепсут и её главный доверенный советник.

Нубиец мне поклонился и затем сказал то, что я вовсе от него не ожидал.

— По возвращении из Пунта я услышал новость, которая заставила меня задуматься над тем, что я делаю и кому служу Твоё величество, — он спокойно посмотрел на меня, — а хорошо изучив Его величество и его отношение к людям, я буду предельно краток, но честен. Я предлагаю свою дочь в наложницы Его величеству, в обмен на то, что я буду служить ему, а не царю Хатшепсут.

Если бы сейчас ударил гром и в окно влетела молния, я был бы удивлён меньше, чем от прозвучавших слов. Главный советник Хатшепсут, тот, кому она доверяла безусловно, хотел её предать. Причём не просто так, а ещё и подложив под меня свою дочь, которая мне тогда на пиру так сильно понравилась.

— Как-то это перебор даже для меня, — я понял, что не могу спешить с ответом, так что удобнее устроился на кресле и подпёр щёку кулаком, — если ты говоришь, что изучал меня, то наверно знаешь, что я не очень люблю предателей.

— Но всегда приветствуете и вознаграждаете их, — заметил он, — мне будет достаточно и этого.

— Слишком мало информации для того, чтобы я принял подобное непростое решение, ведь ты понимаешь, как взбеситься Хатшепсут от этого?

— Прекрасно осознаю это, мой царь, — в его голосе не было ни капли лести, один прагматизм, — но так получилось, что все мужчины моего рода сложили свои головы на службе у Его величества Хатшепсут. Так что я и ещё несколько немощных стариков, последние его представители.

— Поэтому тогда на празднование моего дня рождения пришла твоя дочь? — понял я.

— Именно так мой царь, я остался её последней защитой и опорой, — кивнул он.