Она вопросительно смотрела на меня.

— Я не знаю ещё, поступлю ли я? Вдруг конкурс окажется слишком высоким? — уклонился я от прямого ответа.

— А в какой институт вы желаете поступить? — спросила Даша.

— Я хочу учиться в мединституте.

На этот раз мне удалось не соврать. Я действительно хотел поступить в мединститут или в медакадемию, но только в городе Ленинграде. А сейчас задумался. Почему я зациклился на Ленинграде? Ну, сначала я выбрал Ленинград из-за медакадемии. Потом там Одинцовы живут и Лиза Шепель.

С другой стороны, совсем не обязательно поступать именно в академию. Там армейские порядки, казарменное существование. И к чему такие жертвы с моей стороны. Мне по большому счёту вообще можно нигде не учиться, а знания современной медицины я могу получить, скопировав память у врачей и преподавателей мединститута. И какая разница, где я это получу. В Москве или Ленинграде.

Но самое главное, я буду искать выход на самый верх, мне нужно будет организовать помощь моей стране в подготовке к большой войне. Я думаю, что уже к концу этого года у меня появятся возможности для этого. С этой точки зрения жить в Москве более перспективно, нежели в Ленинграде.

— Мне почему-то кажется, что вы поступите, при любом конкурсе, — заявила между тем Даша.

— Спасибо, Даша, за высокую оценку моих скромных умственных способностей, но, скажите, ваш вопрос вызван просто любопытством или у вас есть конкретное предложение?

— У меня в Москве свой дом недалеко от Киевского вокзала, и я хочу сдать половину дома в аренду или продать.

— Продать весь дом или только половину?

— Половину. Дом изначально был построен в расчёте на двух хозяев, имеет отдельные входы и внутри две отдельные квартиры. Даже печи отдельные в каждой половине. В одной половине дома жила я с мамой, а на другой мой брат с женой и сыном. Он кадровый командир Красной Армии, окончил здесь в Москве военную академию и сейчас служит на Дальнем Востоке. Недавно получил по службе хорошую квартиру и маму сманил жить к себе. Мама переписала дом на меня и попросила одну половину продать, а вырученные деньги переслать ей. Вторая половина дома остаётся в полной моей собственности. Это моё приданое.

При этих словах Даша бросила на меня пытливый взгляд, как бы проверяя, какое впечатление на меня произвели эти её слова о приданом.

Я состроил уважительное выражение лица, тоже подглядывая за Дашей. Моё отношение к её словам ей понравилось, и она в свою очередь воспрянула духом и приободрилась.

— Когда мама уезжала, то сказала, что ей тут со мной скучно. Она на меня надеялась, что я замуж выйду, и внучат ей нарожаю. А я вот её подвожу, женихов одного за другим отваживаю и, как она говорит, принца жду, на белом коне.

Даша покраснела и украдкой бросила на меня взгляд.

— Знаете, Даша, вы меня заинтересовали. Я бы с большим удовольствием посмотрел на ваш дом. Когда я могу это сделать?

— Можно прямо сейчас, — ответила Даша, — моя напарница уже пришла, и Лейкин меня отпустит, я знаю, — и пояснила, — это мой начальник, завотделом.

— Тогда давайте сделаем так, — предложил я, — Вызовем такси, погрузим все мои покупки и поедем смотреть ваш дом. В любом случае, я сниму у вас полдома в аренду как минимум до сентября. Только прежде, чем вызывать такси, дайте сходим пообедать куда-нибудь, а то время уже час, и кушать очень хочется, — завершил я свой спич.

Все-таки, внедрённые в мою голову знания иностранных языков время от времени прорываются наружу совершенно неожиданными даже для меня словечками. Вот нет в русском языке такого слова «спич». Брякну вот где-нибудь, где не нужно и попаду в аглицкие шпионы, а там и куча неприятностей. В стране черт-те что творится. Даже в мыслях нужно будет следить за собой. И думать, что говоришь и кому говоришь.

Сделав, таким образом, себе внушение, я вернулся в реальность. Пообедали мы с Дашей в ресторане на Никольской улице недалеко от ГУМа. Ознакомившись с меню, Даша заказала для себя суп со свежими овощами и помидорами, мелкорубленые биточки под красным соусом и салат из свежей зелени с телятиной. Я заказал такой же салат, куриный суп протёртый, тушёное мясо с макаронами и с острым красным соусом с луком и, не удержавшись, заказал ещё рыбу — осетрина жареная куском. Заказали бутылку французского красного полусладкого вина, но здесь решили не пить, а взять с собой домой. Я дополнительно попросил для нас на вынос упаковать несколько бифштексов и судака жареного в тесте, порции четыре. Запивали, все это великолепие чаем с лимоном. Из-за стола вышли объевшиеся и довольные. Обед, естественно, оплатил я.

Вернувшись в магазин, Дарья сходила в кабинет к заведующему и заказала по телефону такси. Из кабинета она вышла вместе с заведующим, товарищем Лейкиным, так было написано на табличке, на его двери. Лейкин подошёл ко мне и сказал:

— Я в некотором роде опекаю Дарью Михайловну Антонову, поскольку являлся близким другом её отца. Поэтому, прошу понять меня правильно, но я хотел бы посмотреть ваши документы.

Мне не жалко, а то, что он заботится так о своей подопечной, только внушает уважение. Лейкин, внимательно ознакомившись с немногочисленными пока записями в моем паспорте, вернул мне его со словами:

— Я буду очень рад, товарищ Берестов, если вы с Дашей найдёте общий язык.

Что он при этом имел в виду, осталось для меня загадкой. Всё-таки отсутствие опыта обыденной жизни иногда сказывается. Люди часто говорят некие фразы, значение которых ускользает от моего понимания. Вроде и слова все знакомые, а смысл, который в них вкладывается совсем другой, не всегда сразу понятный.

Загрузившись в такси, Даша сообщила водителю свой адрес: улица Бережки, дом 32. Водитель признался, что не знает где это. Пришлось Даше взять на себя роль проводника. Названная Дашей улица и дом оказались в частном секторе, выходившем на берег Москва реки в районе Бородинского моста.

Приехав на место, я предупредил водителя, что сейчас мы съездим ещё на Октябрьский вокзал за багажом, который тоже привезём сюда, и после этого он может быть свободным. Поэтому, занеся багаж в дом, попросил Дашу, немного меня подождать, пока я съезжу на вокзал за оставшимися вещами. Так что осмотр дома пришлось отложить почти на два часа.

Дом мне понравился. Во-первых, он оказался каменным и двухэтажным. Обе половины были зеркальны по отношению друг к другу. Внизу, на первом этаже, большая кухня с русской печкой и примыкавшей к ней комнатой. На второй этаж вела крутая лестница, одной стороной примыкавшая к стене, а с другой стороны — к печке. Попав наверх, я обнаружил большую просторную комнату, у стены белёную кирпичную кладку, в виде квадратной трубы, являющейся продолжением нижней печи, размером метр на метр.

Комната была светлой, на улицу выходило два больших окна и ещё два окна выходили на двор. Верхняя комната отлично подходила под спальную. Там было чуть прохладнее, чем внизу, больше воздуха. Можно было приоткрывать форточку. Рамы в окнах были двойные и на летнее время оставляли только одну раму. На одном окне, выходящем во двор, была натянута марля от насекомых.

Двор был просторный, имелся большой сарай, в котором когда-то содержалась домашняя живность и к которому была пристроена просторная летняя кухня с небольшой печью с плитой на две конфорки. За сараем был большой участок земли, на котором рос в основном картофель, хотя было несколько грядок с другими овощами — луком, морковью, свёклой. Сразу за сараем росли яблони и вишни. Вдоль забора росла малина, крыжовник и смородина. Была и банька у дальнего забора, за которым уже начинался спуск к воде. На краю бережка были сооружены плотики, выходящие на воду. По соседству, метрах в тридцати, были видны такие же плотики, на которых две женщины стирали и полоскали белье.

На другой стороне реки, прямо напротив них, был пустырь, а дальше, метрах в трёхстах ниже по течению было развёрнуто какое-то строительство.