Дальше всё было слишком просто и гладко, без малейших проблем. Армия появлялась у каждого следующего города, вставала лагерем, потом с трясущимися от страха князьями или главами городов Ментуиуи и Эхор согласовывали процедуру принятия мной присяги и я появлялся на людях только один раз, во всём блеске и красоте своего величия и царских атрибутах. Приняв массовую клятву верности, я удалялся обратно в лагерь, не оставаясь в городе больше ни на минуту и уже следующем днём мы отбывали дальше, не забыв получить заранее согласованный выкуп. В таком темпе оставшиеся города мы прошли за две недели и едва закончив с последним, я тут же приказал завершать нашу подзатянувшуюся операцию на Ханаане и поворачивать обратно, на Синай. Новостей от Рехмира или вождей хабиру не было, так что по пути домой, следовало узнать, как там обстоят дела на многострадальном медном руднике.

Хоремхеб, стоя на стене укреплённого лагеря, смотрел как по долине снуют разъезды набатеев. Раньше все эти враждующие племена работали помощниками и шахтёрами в выездных экспедициях египтян, прибывающих сюда добывать медь сезонным методом. Набатеев нанимали на работу и они были полностью довольные существующим порядком, поскольку после убытия египтян добывали металл уже сами, на продажу. Поэтому, когда появился Хоремхеб со своим войском и огромным количеством не местной наёмной рабочей силы, начав строить большое поселение, это не понравилось всем вождям и впервые за сотни лет они объединились, чтобы противостоять изменившемуся укладу жизни. Собравшиеся двадцать тысяч кочевников постоянно нападали на караваны обеспечения поселения, периодически тревожили крепость набегами и просто мешали работе, обстреливая работников издалека.

Не имея у себя всадников Хоремхеб просто не мог никак помешать их произволу. Только прибытие хабиру с пятистами колесницами и тремя тысячами пехоты внесло в сложившийся расклад изменения, когда набатеи были вынуждены поставить свои становища ближе друг к другу, поскольку всадники хабиру первым же налётом здорово проредили разрозненные поселения кочевых племён. Те это учли, становища сдвинули, поставили загоны, которые с одной стороны не позволяли разбегаться их скоту, а с другой не давали всадникам хабиру приблизиться близко к поселению набатеев.

Внезапно, привычная для взгляда Хоремхеба жизнь поселения набатеев резко изменилась. Началась непривычная суета, бегали кричали женщины, мужчины спешно готовили колесницы, а где-то, с другой стороны долины стали подниматься дымы пожаров.

— У набатеев пожар? — удивился он. Стоявший молчаливо рядом один из вождей хабиру, повернулся и отдал приказ пустить несколько колесниц, чтобы они посмотрели ближе, что конкретно происходит у кочевников.

Вскоре ворота лагеря открылись и три тяжёлые колесницы уехали к становищу врага. Вернулись они довольно быстро, к тому же весьма спешили, а один из воинов поднялся на стену, чтобы доложить.

— Мой вождь, — обратился он к стоящему рядом с Хоремхебом, — египетские колесницы обстреливают шатры набатеев горящими стрелами.

Вождь с Хоремхебом встретились взглядами.

— Похоже прибыл ваш царь, господин Хоремхеб, — вежливо сказал он, вызвав на лице военачальника широкую улыбку.

— Если это так, — тот радостно посмотрел в сторону суетящегося лагеря кочевников, — то скоро здесь будет наведён порядок.

Стоявший рядом вождь хабиру передёрнул плечами, словно замёрз, хотя было весьма жарко.

— Если теми же методами, что на Ханаане, — задумчиво ответил он, — то тут порядок воцарится надолго и лишит нас работы.

— Вы много раз с другими вождями рассказывали мне, как действовал там Его величество Менхеперра, — Хоремхеб внимательно посмотрел на вождя хабиру, в смелости и бесстрашии которого невозможно было сомневаться, — но он не был таким жестоким всего полгода назад, когда мы с ним расстались, хотя конечно всегда пресекал любые попытки сопротивления своей власти.

— Если это так господин Хоремхеб, — цинично улыбнулся вождь хабиру, — вас и Египет ждут весёлые времена. Я видел вашего царя всего один раз, но он навёл на меня больше страха, чем все, кого я видел в своей жизни раньше.

Улыбка стала пропадать с лица Хоремхеба, а в душе поселилось беспокойство. Решив отложить обдумывание вопроса на будущее, он вернулся взглядом к лагерю набатеев, который прямо на его глазах переставал существовать. Всё ближе слышались такие знакомые для него звуки пехотных рогов, всё чаще стали мелькать колесницы знакомых ему всадников, а вскоре в их строну бросились бежать множество людей, убегая от чего-то, что давило на них с той стороны.

— Поеду повеселюсь и я господин Хоремхеб, — откланялся вождь, — может больше заплатят.

Вскоре из крепости под свист и гиканье выкатились все колесницы хабиру, которые стали убивать всех, кто пытался убежать. На земле трупов становилось всё больше и больше, пока Хоремхеб не увидел, как показались те, кто опрокинул набатеев. Ряды красных выпуклых щитов с золотыми молниями на них, практически полностью перекрыли долину, причём нежидкими рядами, как это было у него, когда он пытался простоять кочевником сам, имея всего две тысячи не сильно обученных воинов, а полноценными десятью рядами, через которые невозможно было пробиться или опрокинуть.

Все два часа он простоял наверху, смотря как разрушается лагерь набатеев и зачищается местность разъездами колесниц как египтян, так и хабиру, после чего увидев каре знакомых крупных воинов, окружавших единственную колесницу, Хоремхеб поторопился спуститься вниз.

— Всё готово, к встрече царя? — обратился он к командирам своего войска, которые сильно волновались, поскольку впервые могли так близко увидеть второго египетского правителя.

— Да, господин Хоремхеб, — склонился один из них, — мы начали приготовления сразу, как вы сказали.

— Хорошо, я встречу его первым, потом представлю вас, — сказал он, подходя к открытым воротам. Внутрь лагеря первой въехала колесница с его другом.

— Иамунеджех! — обрадовался он, протягивая руки в сторону спрыгнувшего на землю улыбающегося воина.

— Господин Хоремхеб, — склонил тот голову и только потом обнял старого воина.

— Дашь того, кто покажет, где нам лучше обустроить лагерь? — спросил Иамунеджех, перейдя сразу к делу.

— Да конечно, — Хоремхеб повернулся и выбрал самого ответственного командира из доставшихся ему после смерти второго главы войска, который решил вопреки договорённостям с ним, напасть на лагерь набатеев сам, разумеется, чтобы прославиться. Если он как-то и прославился, то точно не в словах командиров и солдат, которые полегли, когда набатеи встретили их стрелами. Только чудом тогда Хоремхебу удалось отвести остатки войска и спрятаться в лагере, иначе потери были бы значительно больше.

— Простите господин Хоремхеб за спешку, — Иамунеджех благодарно склонил голову, — но поговорим позже, когда мы поставим лагерь.

— Конечно Иамунеджех, — тот сразу отмахнулся от извинений, любому, кто был знаком с царём Менхеперра было известно, как требователен он был в этом отношении. Сначала лагерь и оборонительные сооружения, потом всё остальное.

Когда Иамунеджех отбыл, в лагерь стали возвращаться хабиру и к Хоремхебу подъехал один из вождей.

— Одно удовольствие драться рядом с твоим вождём, египтянин, — тот покачал головой с мокрой от пота бородой, — с каждым разом всё лучше начинаю понимать, почему он так быстро завоевал весь Ханаан.

Эта новость вызвала удивление у Хоремхеба.

— Весь? Когда ты приехал, говорил, что осталось ещё много городов, мы ведь и не ждали его потому так быстро.

— Как мне только что сказали знакомые, — понизил воин голос, чтобы его слышал только Хоремхеб, — по приказу царя Менхеперра, всех жителей одного из городов, которые отказались открыть ворота и принести ему присягу верности, посадили на колья.

Холодок страха пробежал по спине бывалого воина, а от капель стекающего вниз пота, внезапно захолодел позвоночник.