Хмыкнув про себя, я стал опустошать колчаны, снимая одного лучника за другим, сильно прореживая защиту. Сильно заметного моего вклада визуально не было видно, поскольку снизу тысячи стрел взлетали вверх и хотя не все находили себе жертву, всё же потери защитников неумолимо росли и они были вынуждены были перебрасывать на участок, близкий к воротам всё большие подкреплений.

Гонцы мне пополнили колчаны, я всё так же методично, стрела за стрелой выбивал самых хорошо одетых защитников, действуя словно робот. Внезапно земля под нашими ногами подпрыгнула, а кони от страха едва не дёрнулись влево, сбрасывая меня с колесницы. Только мастерство митаннийского принца в управлении колесницей, а также мой баланс не позволили мне бездарно свалиться на землю.

— Что это, мой царь? — Тушратта впервые меня назвал так, поскольку явно сильно испугался.

— Рухнула стена, — объяснил я случившееся, — едем туда.

Он кивнул и успокаивая коней голосом, направил колесницу влево, где на другой стороне стены и был тоннель. Я не стал убирать лук в чехол, а изредка по пути движения снимал особо любопытных стрелков со стены, кто пытался выцелить снизу штурмующих.

Осевший проём стены и две башни мы увидели сразу, как завернулись за угловую башню другой стороны стены, уходившей влево. Его под градом стрел разбирали иудеи, утаскивая камни с провала, чтобы дать дорогу другим. Тут явно требовалась моя помощь и я стал стрелять, значительно расчищая стены от лучников. Порвавшаяся тетива больно ударила мне по пальцам и если бы не перчатка, то точно бы рассекла кожу.

Пока я натягивал новую тетиву, поданную мне парнем, он удивлённо всё время смотрел на меня.

— Великий царь, я впервые вижу, как кто-то так стреляет, — тихо сказал он, стараясь не отвлекать меня, — это просто поразительно! Ни одного промаха!

Я улыбнулся краем рта и вернулся к стрельбе, хотя плечи уже ощутимо под забились. Но иудеям нужно было помочь с расчисткой завалов, поскольку время шло, защитники понимая, что дело плохо, сооружали за дырой в проёме баррикаду и я это видел. Ещё полчаса-час и она станет такой, что нам снова будет проблематично пробиваться внутрь.

Я повернулся к гонцам.

— Передайте центурионам, пусть помогут иудеям разбирать обвал и дадут им скутумы.

Один молодой парень низко поклонившись, вскочил на колесницу и сразу умчался к стене. Выполнение приказа я увидел очень быстро, поскольку иудеи стали на обвал заходить, держа в левой руке выгнутый щит легионеров, который был настолько большой для них, что стрелы не доставали до человека, давая ему лишние минуты на то, чтобы унести даже один камень.

Не знаю, сколько там людей погибло, но точно очень много, трупы как защитников, упавших вниз, так и нападавших усеивали всё вокруг обвала стены, пока наконец место не освободилось настолько, что в очищенный проём хлынули первые ряды нападающих. Как я и думал, иевусеи ставили баррикаду. Ещё минут десять и она была бы полностью закончена. Штурм оказался под угрозой.

— Хопи, возьми гонцов, привезите кошки! — крикнул я центуриону и когда он с частью своих легионеров умчался в сторону лагеря, я повернулся к вознице.

— Туда срочно! — ткнул я рукой в проём и парень тут же направил лошадей прямо в сторону стены.

Убирая лук в колчан, я достал пучок дротиков, прижав часть ногой к стенке колесницы, взяв один в руки. Меня и моё сопровождение увидели со стен сразу, оттуда раздались крики и в землю ударило несколько стрел. Они точно поняли, что едет кто-то очень важный и попытались достать до меня стрелами.

— Вон там меня высади и отъедь, чтобы лошадей не достали стрелами, — приказал я, показав рукой на ряды легионеров, закрытые щитами, ожидавшие, когда первые ряды иудеев справятся с расчисткой баррикады.

Тушратта всё сделал беспрекословно и я спрыгивая с колесницы, не став ожидать, когда подоспеет моя пешая охрана, приблизился к легионерам, заметившим меня и открывшим щиты, чтобы я влился в ряды когорты. Найдя взглядом ближайшего ко мне опциона, я показал на свисток у него во рту и затем показал ему четыре пальца. Он тут же кивнул, что понял и засвистел, обеспечивая ротацию рядов четыре раза. Слаженный механизм когорты отработал как часы и меня вынесло в первые ряды. Глаза соседей справа и слева округлились, когда они увидели, кто оказался рядом с ними.

— На счёт три повернёте свои щиты на пол-ладони, — приказал я, — и как только я кину три дротика закроете их.

— Да царь, — из-за стоящего кругом шума и надетого на мне шлема я едва их слышал, но надеялся, что они хотя бы услышали часть из того, что я сказал. Показывая сначала один палец, затем второй и третий, я с облегчением увидел, как оба стали поворачивать свои щиты в разные стороны, давая мне узкое пространство для броска.

Кидал я со всей силы, на какую только был способен. Иудеи впереди явно застряли, так что никто позади не мог пройти вперёд. Войско забуксовало к тому времени, как я стал бросать дротики. Ветер поднимающийся от каждого моего броска был такой силы, что у пары легионеров вырвало даже из рук щиты. Они тут же получили пизд…й от опционов, бросившись их поднимать, а вот мои дротики унеслись вперёд. Первый пробил иудея, зачем-то бросившегося вправо и прибил его к баррикаде, разбив пару досок того, из чего её экстренно стаскивали. Два других прилетели уже более точно и разламывая доски и расщепляя дерево пронзили стоящих за ней защитников.

Дав себе отдых, я стал кидать оставшиеся дротики, которые к сожалению не разбивали монолитную стену дерева, которую иевусеи старались сделать из телег, столов и прочего, всё чтобы перегородить нам путь. Но зато мои снаряды если пролетали, ничего не задевая в самой баррикаде, зато закалывали и пробивали сразу по два-три воина на той стороне, внося там сумятицу в рядах защитников.

Я услышал четыре свистка, воины с обоих сторон поменялись, а слева и справа появился Хопи с одним из своих опционов. Он молча показал на железные крючья в их руках. Найдя взглядом опциона, я показал рукой вперёд, тут же раздался свист и когорта, закрытая щитами, двинулась вперёд, поджимая иудеев сзади.

Взяв из рук центуриона кошку, я показал раскрыть щиты и раскрутив её, отправил в полёт. С громким треском она разбила дерево баррикады и когда я дёрнул назад, застряла металлическими крюками сразу в нескольких брёвнах. Легионеры сразу поняли, что делать, хвост верёвки размотали и сотни человек, которые за неё успели взяться, дёрнули её обратно. Баррикада, и так будучи ещё не сильно крепкой конструкцией затрещала и пошевелилась.

Видя, что идея работает, я кинул в другую её часть вторую кошку и свободные легионеры тут же вцепилась в верёвку начав тянуть в нашу сторону. С громким скрипом и шумом, вся эта конструкция сдвинулась с места и стала обрушаться.

— Percute! — приказал я опциону, который поменялся так, чтобы теперь быть со мной рядом.

Его пронзительный свист подхватили остальные и когорта, топча иудеев бросилась вперёд, пока в баррикаде появилось свободное место для прохода. Уже зная, что я нахожусь в рядах пехоты, следом раздались свистки и две соседних когорты присоединились к нам, поддерживая атаку.

— Pila tollite! — заорал я и центурион, услышав, засвистел команду приготовиться к броску и по следующему свистку кинуть пилумы.

— Pila jactate!

Меня, конечно, кроме опциона вряд ли кто услышал, но ему этого хватило, чтобы ещё раз засвистеть другой трелью и в сторону рядов щитов, которые стояли напротив нас, ощетинившись копьями, полетели тяжёлые пилумы. Втыкаясь, они либо пробивали их и владельца за ним, либо просто застревали. Длинное шило, сгибаясь под своим весом, утаскивало щит владельца вниз и щитом практически невозможно было дальше действовать.

Вторая партия пилумов, уже без моего участия улетела вперед и первый ряд врага лишился всей защиты. Пока они перестраивались, доставая из других рядов щиты, в проём уже хлынули когорты, закидывая всех пилумами и доставая гладиусы, чтобы резко сблизиться с деморализованным подобной силовой атакой врагом. Видя, что один из центурионов приказывает иудеям не мешаться и разобрать баррикаду вместе с остатками камней, которые мешали пройти большему количеству легионеров, я почувствовал, как у меня ноет спина, грудь и плечи. В походе было некогда и негде тренироваться, так что я сегодня очень много стрелял и бросал, и это я сразу почувствовал, как только адреналин стал уходить из крови.