Я перевёл взгляд на Ментуиуи, который взял за него ответственность.

— Принц Тушратта отличный наездник, — спокойно ответил мне тот на незаданный вопрос, — Его величество может быть спокоен.

У парня от похвалы видного военачальника покраснели уши. Я не стал брать у него вожжи, сказав.

— Оставайся моим возницей, я посмотрю на тебя.

— Слушаюсь Его величество, — склонил он голову и вскочив на колесницу, присвистнул на коней и те сами тронулись вперёд, даже без вожжей.

Он, понимая, что я слежу за его ездой, правил очень осторожно, объезжая всё, что только можно было, но я уже увидел, что хотел. Да, он был отличным всадником, возможно даже лучше Меримаата.

Мы вскоре подъехали в шатру, который был весьма достойным по размеру, и я спустился с колесницы, проходя внутрь. Там стоял только стол, четыре стойки с лампами и моё кресло. Заняв место, я стал наблюдать, как внутрь заходят десять чужих охранников, а затем шесть иудеев и замирают напротив меня. Трое из них явно были священниками или как называла их Ада — коэнами, это я понял по их головным уборам и одежде, а остальные явно военные вожди. Как мне рассказала Ада, царей или прослойки элит у иудеев не было, хотя конечно кто-то жил богаче другого, но не было такого гигантского сословного расслоения, как в Египте между простыми крестьянами и, например царскими сановниками.

— Вы видимо за столько лет забыли, как нужно правильно приветствовать царя Египта? — спокойно поинтересовался у них Ментуиуи.

Иудеи переглянулись и явно нехотя стали опускаться на колени.

— Ниже, — приказал мой военачальник и они уткнулись лицами в пол.

— Мой царь, переговорщики от сынов Израиля готовы слушать Его величество, — Ментуиуи повернулся ко мне, на его лице за всё это время не дрогнул ни мускул.

— Ада сказала, вас здесь всего три колена, — сказал я и один из жрецов подтвердил, что так оно и есть.

— Сколько вам потребуется времени, чтобы оповестить всех иудеев о том, что им нужно будет присягнуть мне на верность?

— Примерно три месяца Великий царь, — сухо ответил он.

— Готовы вы будете это сделать?

— У нас нет выбора Великий царь, — ответил он же, — если Его величество Менхеперра гарантирует нам возвращение священных реликвий, народ подчинится этому требованию.

— Я всегда держу своё слово, — я пожал плечами, — на ваше несчастье я прекрасно знаю ценность этих вещей и не позволю, чтобы их кто-то даже тронул, не говоря уже о том, чтобы повредил.

— Мы признательны Великому царю за это, — ответил уже один из вождей, — хотя нас сильно удивило знание наших обычаев и традиций. Во времена до Исхода, египетских царей это не интересовало.

— Ты не поверишь, — хмыкнул я, — но я царь таких широких взглядов, что даже оставлю вам вашу веру, когда вы станете моими подданными.

В шатре наступила полная тишина, иудеи даже подняли лица, чтобы изумлённо посмотреть на меня.

— Это правда, — кивнул я, — веруйте в кого хотите, мне главное, чтобы вы соблюдали мои законы и платили вовремя дань.

— Но как же ваши жрецы, Великий царь, — не поверил мне священник, — наши купцы рассказывали, что их власть весьма сильна в Египте.

— Я с ними договорюсь, это вообще не ваша забота, — я неопределённо покачал рукой в воздухе.

— Кого же Великий царь поставит над нами, чтобы он соблюдал законы Египта? — поинтересовался священник.

— Того, кого вы выберете сами и так в каждом номе, — снова поразил я их своим ответом, — но конечно администрация и налоговые органы будут присутствовать египетские, чтобы наблюдать за соблюдением всех законов.

— Слова Великого царя ошеломительные, — признался один из вождей, — мы шли сюда подписывать полную зависимость иудеев перед египтянами только на двух условиях, чтобы нам вернули реликвии и не возвращали обратно в Египет.

— Ну, уже пленённым это всё же предстоит сделать, — я пожал плечами, — всё же я давал вам возможность для переговоров, вы сами отправились со мной воевать.

— На всё воля богов, — согласился со мной иудейский священник.

— И у меня есть ещё пара условий, чтобы вы не передумали, когда я верну вам святыни, — сказал я и иудеи напряглись.

— Все первенцы, всех вождей и священников ваших колен, девушки и парни, отправятся со мной в Египет в качестве моих гостей, — обозначил я требование, — мы дадим им образование, дома и должности, чтобы они были у нас гостями, пристроенными к делу.

— То есть заложниками, — хмуро сказал священник.

— Вы можете раз в год посещать их, проверять, что им никто ничего не сделал, а сами они живы и здоровы, — я пожал плечами, — и так будет до тех пор, пока наши договорённости с вами будут выполняться.

Они переглянулись между собой.

— Это приемлемо, — наконец нехотя сказал один из вождей.

— Тогда нам нужно обсудить только время, когда врата всех иудейских городов распахнутся передо мной, а их жители принесут мне личную клятву верности, — я поёрзал попой на кресле, — и можно будет подписать договор.

— Нам нужно будет ещё отбить Силом у проклятых иевусеев, — глухо сказал один из вождей.

— Если мы подпишем договор, я вам в этом помогу, — хищно улыбнулся я, — и даже отдам вам все их города, в том числе Йевус.

На меня посмотрели ошарашенные лица.

— Зачем это Великому царю? — удивился священник.

— Скажем так, всё равно эти три месяца, пока я ожидаю ваших клятв, мне нужно будет чем-то заняться, ну и самое главное, мне проще будет контролировать здесь один народ, чем множество.

— Но на Ханаане живут не только иевусеи, — осторожно сказал военный вождь.

— Это для меня лишь временное неудобство, — широко улыбнулся я ему.

Иудеи переглянулись.

— Могу я задать ещё один вопрос Великому царю Египта? — спросил меня священник.

Я лишь качнул рукой.

— Почему Великий царь не позволил разрушить могилу Иисуса Навина? — поинтересовался он, выдавая этим то, что мужчина, которого мы первым отпустили на переговоры рассказал им обо всём, что видел.

— Скажем так. Для того, чтобы меня боялись, мне совсем не нужно трогать могилы чужих святых, — я улыбнулся так, что все в палатке, а не только иудеи вздрогнули от страха. И они это заметили, видя, как люди, пришедшие со мной, испугались тоже.

— Мы согласны на условия, оговорённые с Великим царём, — за всех, ответил первосвященник.

— Танини! — приказал я и за столом быстро оказался парень, который волнуясь, открыл один из тубусов и достал из него три экземпляра готового договора, который я сделал на современный лад. Одна бумага, но разделённая пополам, где на каждой половинке текст был написан на своём языке. Увидев родной язык, иудеи сначала онемели, а затем с уважением и страхом посмотрели на меня.

— Видите, — я объяснил им свой поступок, — хоть мы и не равны между собой, как люди и нации, но договор заключается всегда между двумя равными сторонами. А я сильно уважаю договорённости, поэтому буду весьма разочарован, если они будут нарушены.

Иудеи, взяв все подписанные мной экземпляры, прочитали их, убедились, что везде всё одинаково, в том числе и в египетской части и стали по очереди все подписывать. Затем тоже сделали свидетели и с моей стороны. Когда всё было готово, Танини вручил им их экземпляр, а два наших убрал себе в тубус и отошёл за мою спину.

— Я знаю, что у вас проблемы с продовольствием, — сказал я, — поэтому в качестве жеста доброй воли, вам оно будет предоставлено за мой счёт.

Рты у иудеев открылись.

— Разошлите всех, кого нужно, чтобы предупредили остальные коленья о нашем с вами договоре и через три дня мы вместе выступим на города амореев и иевусеев, — предупредил я их, вставая с кресла.

Иудеи поклонились в пол, пока я со своими спутниками и охраной не вышли из шатра, оставляя их наедине.

Когда ткань перестала колыхаться за широченной спиной явно могучего лучника, иудеи переглянулись между собой.

— Этот египетский царь опаснее всех, с кем ранее встречались наши предки, — тихо сказал один из священников.