— Да мой царь, — центурион, поняв серьёзность моих приказов, лично занялся пленником и взяв с собой ещё четверых охранников, утащил его внутрь храма.

Испуганные жрецы, которые шли сзади, только увидев трупы поняли, что на меня было совершено нападение. Вскоре к нам подошёл и испуганный верховный жрец.

— Пуимра проведи расследование, как эти люди оказались в храме, когда есть запрет на то, чтобы при проведении церемонии тут не было лишних людей, — я повернул голову к нему, сказав это ледяным голосом.

Он потея и кланяясь тут же заверил меня, что всё сделает и сам никогда бы даже не подумал, чтобы замышлять против своего царя, да и к тому же человека, которому он многим обязан. Я думал также, так что попросил просто с этим побыстрее разобраться, поскольку мне нужно было идти в поход.

— Никому не говорить, что было покушение, — это я уже сказал громче, чтобы слышали все немногие свидетели, в основном жрецы, которые видели нападение, — с улицы убийц не было видно, так что не будем портить нашим подданным праздник.

Забрав с собой Пуимру и жену, я пошёл с ними на выход и вскоре мы вышли к огромной толпе, которая приветствовала нас радостными криками. Начались снова песнопения, музыка, танцы, но я отрешился от всего, размышляя, кто такой идиот, что решил меня убить подобным методом.

— «Или не убить, а проверить работу моей охраны? — сидел я на носилках задумчиво смотря в одну точку, не обращая на окружающее меня веселье, — надо хорошо будет расспросить оставшегося в живых».

Несмотря ни на какие запреты, новость о покушении на меня тут же разлетелась по дворцу, простые люди об этом конечно не узнали, никаких волнений не было, зато в царском дворце все тут же стали проситься ко мне, чтобы лично убедиться в том, что я не ранен. Я всех посылал лесом, кроме Рехмира и Хатшепсут, которые примчались сразу, как я вернулся с праздника. Их пришлось принять, показать, что со мной всё хорошо и только убедившись в этом, один ушёл счастливый, а в вторая не очень. Видимо какая-то надежда на то, что меня хотя бы ранили у неё всё же была. А может быть это мои придумки и внезапно возникшая паранойя, а любимая супруга просто волновалась за меня? В любом случае это предстояло вскоре узнать.

Вечером я распорядился подготовить колесницу и вместе с охраной отбыл утром в поместье. Разговор с нападавшим предстоял долгим и ради его безопасности в том числе, следовало держать его как можно в более надёжном месте.

***

Прибытие в поместье прошло под шум рогов, оповещавших о том, что царь прибыл в расположение войска, но я посетившим меня посланникам от центурионов сказал, что встречусь с ними позже, пока же у меня есть дела. Давно выкопанный подвал, специально для подобных целей, прекрасно послужил тюрьмой для пленника, которого оберегало сразу два моих охранника, чтобы он даже себе не мог нанести вред, не говоря уже о том, чтобы к нему получили доступ посторонние.

Меня помыли, привели в порядок после дороги, затем я поужинал и только после этого спустился вниз. Лежащий в углу камеры на тростниковой подстилке пленник, вздрогнул, когда дверь открылась и его жилище осветил свет многочисленных ламп. Хопи и ещё два опциона вошли следом за мной, расставляя лампы и закрывая за нами дверь.

Безбородого мужчину в парике на египетский манер начало потряхивать, когда мы спокойно и молча стали готовиться к беседе. Хопи раскладывал инструменты, нужные для улучшения общения, я же удобно устраивался на принесённом вниз кресле. Когда всё было готово, опционы подошли к подстилке, несколькими ударами настроили мужчину на нужный лад и подтащили чуть ближе, бросив его на пол.

— Что же, пожалуй настало время познакомиться, — спокойно начал я разговор, — я царь Менхеперра, а кто ты?

Мужчина промолчал, лишь зло смотря на меня, хотя он явно меня боялся.

— Возьми киянку и сломай ему мизинец на левой руке, — будничным тоном попросил я Хопи.

Опционы положили руку мужчины на деревянную скамью, Хопи замахнулся и по камере прокатился первый крик боли.

— У тебя на руках и ногах ещё девятнадцать пальцев, — вежливо предупредил я его, когда мужчину отпустили и он схватился здоровой рукой за сломанный палец, баюкая его, — а также очень много рёбер. Чем дольше ты будешь упорствовать, тем с большим количеством сломанных костей ты попадёшь на корм крокодилам.

На меня сверкнул злой взгляд и он плюнул в меня, но слюна не долетела, упав на пол. Я вздохнул.

— Ты зря пытаешься меня разозлить, я не испытываю к тебе неприязни. Для меня ты просто оружие, которое отправили меня убить. Но поскольку мне нужно узнать имя того, кто вложил тебе в руку кинжал, то мне приходится задавать тебе эти вопросы.

Пленник промолчал.

— Хопи два пальца, наш гость отчего то думает, что он кого-то защитит ценой своего пошатнувшегося здоровья.

Центурион молча поднял киянку и методично разбил ему два сустава на пальцах, вызвав обморок от болевого шока. Ведро холодной воды привело нашего гостя в себя, но он отчего-то продолжал молчать. Что навело меня на мысль, что обычный человек вряд ли способен на подобную стойкость.

— Принеси-ка мне его кинжал, — приказал я одному из опционов.

Когда тот это сделал, принеся оружие замотанное в множество слоёв ткани, я аккуратно размотал и попросив приблизить к себе лампу, осмотрел оружие. Оно было необычным. Вместо одного дола, по клинку было пробито много мелких канавок, внутри которых налипла какая-то субстанция.

— Клинок отравлен? — я поднял взгляд на мужчину, который пришёл в себя.

Тот промолчал.

— Что же, Хопи ломайте ему кости, крушите суставы, пока не начнёт говорить, — дал я команду и помещение надолго заполнилось криками боли и проклятьями в мой адрес.

Сломался он на разбитых коленных чашечках, наконец став говорить.

— Скажу, стойте, хватит, — взмолился пленник, корчась на полу от боли.

Я поднял руку и центурион отошёл от него.

— Ещё раз повторюсь, никто здесь не испытывает к тебе неприязни, — повторил я абсолютно спокойным тоном, — мы вынуждены тебя пытать только потому, что ты не хочешь поделиться с нами именем твоего заказчика и подробностями приказа.

— Я командир меджаев из города Абиско, единственный кто уцелел из своей семьи в резне устроенный тобой, — глухо ответил он.

— Месть — это хорошо, — согласился я, — это повод. Продолжай.

— Это всё. Я подговорил своих близких соратников и мы запланировали убить тебя, — ответил он, но я поморщился и показал Хопи на киянку.

Увидев инструмент в руках центуриона, пленник вздрогнул скорчился на полу и сказал.

— Я вру.

— Да, я это знаю, — согласился я с ним, — поскольку меджай даже сколь высокого положения как ты, не смог бы получить такой искусный бронзовый кинжал, явно неегипетской работы, отлитый специально для отравления. Ну и к тому же как вы попали в тот тоннель храма Амона? Хопи вон за день до начала церемонии там выставил посты и всё обыскал.

— Там есть тайный ход, — нехотя признался он, — нас туда запустили и мы ждали тебя заранее.

— Слушай, раз мы достигли с тобой определённых договорённостей и ты хочешь сотрудничать, расскажи сейчас основное, назови фамилии, а потом тебе окажут помощь, накормят, дадут новую одежду и мы продолжим уже в спокойной обстановке без киянок и пыток, — предложил я.

— Мне и ещё троим из тех, чьи семьи погибли от руки твоих солдат предложили большое количество золота за твоё устранение, — немного помолчав, начал рассказывать он, — предложил их господин Пенре.

— Это кто? — я впервые слышал это имя.

— Глава меджаев, — ответил за него Хопи, — я встречал его во дворце рядом с царём Хатшепсут.

Пленник кивнул головой и облизал сухие губы.

— Дайте ему вина, у него сохнет горло, — приказал я.

Когда мужчина немного выпил, то продолжил.

— Он и дал нам эти кинжалы, а также познакомил со жрецом, который провёл в храмовые тоннели.