— Свисток, — сказал я, обращаясь к Аменемхету, — ну свистелка такая детская, только сделать в металлическом корпусе, чтобы не сломали в пылу боя и на прочной цепочке.

Глаза мастера загорелись, он кивнул и бросился прочь от меня. Я же, хмыкнув, вернулся к строю.

— Ногу подбери, — палка свистнула и переломилась о защищённую металлом голень. В строю раздался стон боли.

Я пошёл, взял в руку пилум и тогда глаза, видимые лишь в узкой полосе между шлемом и краем щита, расширились.

— Начну кидать, — предупредил я, взяв его на изготовку, — а то не дело, третий день тренируемся и ещё ни одного несчастного случая не произошло.

По рядам прошла дрожь, вчера все видели, что случилось с тушей овцы, щитом и стеной дома за ними, когда центурионы уговорили-таки меня бросить пилум со всей силы. Так что мою угрозу восприняли серьёзно, хоть мне и приходилось бить теперь обратной стороной пилума по тем рукам, ногам и головам, что неправильно находились в стене щитов.

— Верхним ударом, коли!

— Вбок коли!

— Вниз коли!

Я командовал и присматривал за тем, как они всё делают. Час здесь, затем час отводился на бросание пилумов и потом обратно на полянку для тренировки. Прогресс у сильно мотивированных, давно занимающих делом убийства ближнего своего воинов был колоссальным, это не новичков было обучать. Кое-кто делал уже всё настолько правильно, что я вызвал их из строя и приказал командовать остальными, пока сам отходил к беседке в тенёк, чтобы выпить холодного вина. Пару глотков обычно возвращали мне силы и я возвращался на солнцепёк, потея как и все в плотном гамбезоне и полном защитном снаряжении вместе со щитом.

— Вернитесь в строй, — приказал я и в этом раз, возвращаясь к страдающим на солнце воинам. Затем снова команда следовала за командой, а центурионы и опционы повторяли одно и то же раз за разом.

В полдень мы прервались на отдых и обед, а также часовой сон, после чего я вернул свою ватагу обратно на поле. Ко мне подбежал мастер Аменемхет, вручая ещё сильно тёплый, можно даже сказать горячий бронзовый свисток на цепочке. Мои глаза расширились.

— Отлично Аменемхет! — я показал рукой на личную беседку со служанками, закуской и вином, — можешь смотреть за тренировкой в теньке, такой мастер заслуживает награду.

— Слова царя, мёд для моих ушей, — улыбнулся он с поклоном, но остался на солнце, посматривая на плотные ряды, что где было плохо подогнано, оторвалось или гремело. Человек точно горел делом и это было видно во всём, что он делал.

— Хопи! — я увидел, как кое-кто решил сачкануть и дать отдых своим уставшим ногам, разгибаясь из полусогнутой правильной стойки. Свисток как-то сам сорвался с моей руки, улетев со свистом и рывком ветра в сторону центуриона. Раздался сильный удар и пробив щит, он остался висеть на цепочке, которая не дала пройти ему дальше.

У мастера отпала челюсть, как и у его помощников. Тут я вспомнил, что да, его вчера не было при метании мной пилума.

— Простите мастер, похоже я погнул ваш свисток, — проворчал я, подзывая к себе провинившегося. Хопи, обливаясь потом, подошёл и показал, что свисток, превратившийся в комок непонятно чего, всё же ударил его в грудь, но гамбезон спас от травм, оставив лишь небольшой синяк.

— Пятьсот отжиманий, — приказал я ему, а сам вручил комочек метала обратно мастеру.

— Нужен ещё один, — затем подумал и добавил, — или лучше сразу два.

Тот кивнул и быстро убежал к себе. Когда он вернулся, тренировка была уже окончена, все расходились по комнатам, а Хопи всё отжимался.

***

Я свистнул кратко в свисток и ряды сомкнулись.

Прошла неделя с тех пор, как мы все вместе за ужином придумали пять свистов под самые часто употребляемые в бою команды. Например, сомкнуть ряды, ротация рядов и прочее. Так что все новые тренировки были уже сопровождены пронзительным свистом, который был отлично слышен всем.

Прекрасное поместье Усерамона оказалось просто идеальным местом для тренировок, а уж как кайфовали воины, которые подобной роскоши не видели никогда в жизни, нужно было видеть. Ведь большинство из них были либо козопасами, либо крестьянами и только единицы охотниками. Их социальный рост произошёл только при поступлении в легион, а тут ещё такое необыкновенное мероприятие, от которого они получали бесконечное удовольствие и даже утренние и послеобеденные тренировки не могли затмить то, что вечером был пир и затем любое количество женщин, которое они могли осилить. Мечты о лучшей жизни многих, сбылись уже сейчас, это было видно по тем взглядам, которые они кидали на меня.

Поэтому не удивительно, что и оставшиеся дни пролетели словно один час, и вот уже за нами прибыли лодки и неожиданно пришло время прощаться с гостеприимным местом. Воины договаривались с понравившимися ими девушками встретиться в Фивах, а я присматривал за тем, как грузится на лодку Хумай. Две недели беззаботной жизни и наслаждения с девушкой и для меня подошли к концу.

Когда прощания были окончены, Хопи сыграл общий сбор и передо мной выстроились блистающие золотом, новенькой краской, которой обновили щиты, начищенным оружием мои центурионы и опционы.

Я пошёл ближе, за мной шёл мастер Аменемхет с подносом на котором лежали горкой бронзовые свистки с личной гравировкой на каждом.

— Что же мои воины, — я обратился к ним, — вот и подошло время проститься с этим местом и вернуться обратно, чтобы обучить всему, что вы тут узнали остальных легионеров. Надеюсь, что они также запомнят ваше обучение, как и вы сейчас, только в негативном ключе.

Из рядов раздались смешки. Я улыбнулся в ответ.

— На память об этом месте и нашем боевом братстве я приготовил вам небольшие подарки, которые помогут вам в бою.

Мастер зачитывал имена на свистках, а я вызывал каждого и вручал сначала дорогущий пурпурного цвета шарф очень тонкой вязки, чтобы не натирало шлемом шею, а потом и кольчугой, когда она появится, затем поверх него надевал уже свисток на цепочке. Принося мне повторные клятвы верности, центурионы и опционы бухали кулаком по груди и счастливые возвращались в строй. Когда все шарфы, свистки и люди закончились, я показал им рукой в сторону ворот. Перестраиваясь в походные ряды, легионеры пошли на выход, вместе с уже заранее собранными вещами, я же остался, мне нужно было завершить ещё два важных дела.

— Мастер Аменемхет, — повернулся я к мужчине, — отныне ты распорядитель всех ремесленных работ царя Верхнего, Нижнего и Южного Египта.

Глаза его расширились и он упал на колени.

— Но … мой царь, — залепетал он не веря, — как это возможно? Я простой глава ремесленников Абидоса.

— Жду, когда ты закончишь всю обещанную мне партию вооружения и прибудешь во дворец, — отмахнулся я от его слов, словно от назойливых мух, — у меня будет для тебя очень много работы, как и золота с титулами.

— Я готов вечно служить моему царю! — низко поклонился он.

Мне вручили большой, толстый кошель, с приятно звякнувшим в нём золотом и я вручил его ему в руки.

— Моя небольшая благодарность тебе за потраченное время и приезд сюда, — объяснил я ему, — так что говорю тебе «до встречи». Прибудешь вместе с семьёй и своими помощниками в Фивы, обратись либо к Рехмиру, либо Усерамону, я их предупрежу о тебе. Тебе найдут дом и устроят.

— Слушаюсь мой царь, — он ещё раз низко поклонился и я его отпустил. Мастер всё ещё не веря в произошедшее, потрясая головой ушёл к своим помощникам.

А у меня осталось действительно последнее дело здесь. Дав знак Хопи, что можно, он тут же подвёл ко мне десять пожилых людей — глав семей всех танцовщиц и музыкантш, которые обслуживали нас всё это время. Я знал, что Усерамон им всё оплатил, но хотелось в благодарность за их работу, добавить что-то и от себя. Царь я в конце концов, или не царь.

— Я не буду дарить вам золото, — обратился я к ним, когда они упали передо мной на колени, — думаю я буду более щедр.