***

Утром Бенермерут меня разбудил, сказал что прибыли купцы, нужно было посмотреть качество привезённых продуктов и оплатить их. В том числе там было много хлеба и вина, ведь в городе планировалось празднование. Меня хватило ровно на час такой работы, после чего я, тщательно скрывая раздражение, сказал Бенермеруту.

— Пошли гонца в поместье, пусть к нам приедет Рехмир с помощниками, хватит ему уже прохлаждаться.

Воспитатель, тщательно скрывая улыбку, низко поклонился.

Осмотр всех продуктов занял ещё два часа, после чего я поручил оплатить Небсению все счета и купцы с большим удовольствием взяли золотые монеты. Я сопроводил их вручение словами.

— Увижу, что кто-то из вас их плющит, самого камнями сплющу.

Меня тут же заверили, что среди них подобных идиотов нет, а тех, кто занимался уродованием монет, давно отстранили от поставок мои военачальники.

Закончив с купцами, я вернулся в дом и наконец позавтракал. После чего Бенермерут, старательно пытаясь оставаться спокойным, сообщил, что все всадники покинули город.

— Скатертью дорога, — буркнул я, на что он с Меримаатом вздрогнули, поскольку явно подумали, что я их проклял. Разубеждать в обратном я конечно не стал.

После завтрака я пошёл проверить, как обстоят дела с войском и был удивлён, какую активность развели центурионы, замотивированные мной вчера по самые уши. Они выбрали себе опционов из деканов и то тут, то там я видел, как они показывают и рассказывают им новые обязанности. Причём у всех центурионов золотые бляхи на поясах, явно были ещё и специально начищены. Так ярко они блестели при свете утреннего солнца, что притягивали взгляды всех без исключения: как наших военных, так и гражданских, которые открыв рты, осторожно следовали за военными и рассматривали красивую, функциональную вещь, на которую военные перевесили свои гладиусы с прошлых подвесов. Не видеть этого они не могли, что ещё больше придавало им веса в собственных глазах от обладания вещью, которой ни у кого больше не было.

Я же, забрав тех помощников, что мне оставили, старался успеть везде, всюду, да ещё и в нескольких местах одновременно. Нужно было распределить поступающую провизию равномерно по когортам, дальше центурионы всем занимались сами, потом встретиться с музыкантами и артистами, чтобы передать их часть вина и хлеба, и при этом ещё успеть проконтролировать, как идёт обучение новичков. Чтобы легионеры совсем уж не обленились от подобной сытой жизни, пришлось вернуть муштру, поскольку бездействующий и не занятый никакой деятельностью солдат, оказался вечным источником проблем.

Носясь по городу словно бешеная торпеда, я уже к обеду был раздражён и взбешён. И это мне ещё повезло, что войско просто стояло на постое в городе, а не двигалось на марше! С этими мыслями я отправился обедать, перебирая в уме то, что нужно будет сделать через неделю, когда мы оставим этот город.

Уже вечером к нам с Бенермерутом пришёл смущённый Меримаат, который сказал, что отец прислал ему сообщение вместе с гонцом, в котором отразил наш с ним разговор и спрашивал, если я не против, он бы хотел поехать посмотреть свой новый дом. Делать было нечего, я не знал, зачем Усерамон так торопит события, но конечно отпустил его. Меримаат долго меня благодарил за такой ценный подарок, за который я ещё даже не расплатился с визирем, но приходилось делать важный вид и говорить, что это пустяки. Полностью счастливый молодой человек, забрал одну из колесниц и поутру покинул нас в сопровождении охраны, поскольку увозил с собой в повозке очень много золота и подарков, которыми я одарил его за время похода. Со мной остался только Бенермерут.

***

Город гудел последний день, ещё не зная, что завтра халява кончится, но мы свою цель достигли. Зернохранилища были вскрыты и оттуда забирали последние зёрна. Жрецы с ненавистью смотрели на трезвых солдат, охраняющих мирное население от городской стражи, а я стоя у оконного проёма смотрел на пьяные толпы народа, возносящие после каждого глотка бесплатного вина здравницу в мою честь. Уже завтра мы покинем этот город, оставляя с последствиями разбираться городским властям. Новостей от Усерамона не было, поэтому я не видел смысла останавливать этот праздник жизни для простого народа.

До моего уха донеслись недовольные выкрики, затем удары чем-то тяжёлым по человеческим телам и почти сразу за разгоном пьяного быдла появился десяток легионеров, а за ними три колесницы. Выглянув в окно, я увидел, как на одной из них стоит человек, которого я давно ждал.

— Наконец-то! — обрадовался я, направившись вниз, встречать его.

Бенермерут поспешил за мной следом, ещё не зная, что творилось за дверью, так что когда мы вышли наружу, то увидели, как мой управляющий уже сошёл с колесницы и раздавал прибывшим с ним помощникам грозные команды.

— Рехмир! — я обозначил себя радостным возгласом и парень повернувшись, сразу бросил всё и побежал, рухнул передо мной на колени

— Мой царь! — глаза его при виде меня расширились, а когда он откланявшись, поднял на меня взгляд у него в уголках глаз выступили слёзы, — я так рад видеть Его величество!

Я, протянув руку, поднял его с земли, обняв при этом.

— Привет мой друг, я тоже рад тебя видеть, — произнёс, я чувствуя, как моя одежда намокает, поскольку парень вздрагивал, молча рыдая.

Мне как-то неудобно даже стало от выражения такой радости. Я на вытянутые руки чуть отстранил его от себя.

— Идём в дом, я понимаю ты устал с дороги, но я так хочу с тобой поговорить!

— Конечно мой царь! — он радостно покивал, затем повернувшись грозно распорядился устроить лошадей, а также занести в дом подарки для царя и только после этого пошёл за мной.

Поздоровавшись с Бенермерутом, он присел за мой стол, хотя вначале порывался сесть на колени, прямо на полу. Мы дождались, когда нам соберут еду и только после этого начали неспешную беседу.

— Рассказывай, — предложил я ему первый, — как дела в поместье? Как наложницы?

— Мой царь, — он осторожно отпил вина из кубка, следом за мной, — всё просто отлично! От Его величества за эти месяцы прибыло столько ценностей и золота, что я распорядился начать строительство дома побольше, чтобы по прибытии Его величество ждало достойное жилище. Ну и девушек нужно обязательно отделить от всех остальных. Сейчас за них отвечает госпожа Исида.

— Что насчёт бараков? — поинтересовался я, отрывая от гусиной тушки лапу и вгрызаясь в неё, — я писал тебе строить трёхэтажные однотипные здания по моим рисункам.

— Как мой царь и просил, их я велел построить с наивысшим приоритетом, — кивнул он, сам накалывая на собственную золотую вилку кусочек мяса, — раненные, которые прибывали к нам с караванами, сейчас там содержатся в первых построенных бараках. Ещё сто остальных огромных длинных домов по проекту Его величества строятся позади дома и будут готовы для заселения.

— Отлично, молодец Рехмир, — порадовался я, что он правильно расставил приоритеты, — кстати на счёт дома, а на тебя не выходили фиванские семьи? Они обещали мне построить дворец за свои средства.

— Нет мой царь, — покачал он головой, — нас посещают только поставщики и купцы, из тех, у кого закупаю я необходимые вещи. Никто не предлагал мне другую помощь.

— Странно, — удивился я, поскольку говорил об этом тем представителям, с кем заключил контакт на поставку рабов, — ладно, вернётся Небуави, узнаем подробности.

— Что же насчёт наложниц Его величества, — тут он смутился, — то мне пришлось нанять десять служанок, обученных служить в гаремах, иначе среди девушек часто возникали ссоры и даже драки за то, чьё внимание получит первым мой царь при возвращении.

— Как дела у Хумай? — с гулким стуком в сердце спросил я.

Рехмир спросил у меня.