Если корпус Скуратова сохранит нейтралитет, это охладит пыл принцев. Неплохо.

– Также я поддержу следующих рубиновых, которых Даламар выдвинет в алмазную палату. И прекращу вражду с Бельскими.

– Это не сильно отличается от наших старых соглашений.

– И я, и мой сын готовы подтвердить свои слова кровью.

– И за это я должен убедить Меринга отказаться от штурма?

– Он должен дать выйти старикам и детям, а также взрослым мага, которые готовы сложить оружие. Мы гарантируем им справедливый суд. Если они не причастным к мятежу, то их отпустят. Корн понимает, что они только помешают ему в бою. Кроме того, он вскоре обнаружит, что его запасы гораздо меньше, чем он думает.

– Я должен пойти на конфликт с Витольдом, чтобы усилить вас. При этом вы сами признаете, что не можете мне по-настоящему противостоять, – с раздражением сказал я, выдержал паузу и добавил: – Я рискну головой ради вас, не Даламар.

– И что же я могу предложить юноше, чья семья скупила всю Иллирию? – верховный маг посмотрел на меня с интересом. – Холодные земли Ибири, наши куцые знания по телесной магии, остатки золота?

– У вас еще много лет впереди. Вы точно доживите до того момента, когда я буду соответствовать по силе алмазному…

Лицо Михалиа закаменело. Ну да, кто же пустит мою разноглазую рожу в совет высшей магии.

– Или у вашего сына останется достаточно влияния. Через десять-пятнадцать лет его сил хватит для этого.

– Я понимаю ваше желание, Маркус, но нужно соотносить его с возможностями. Слишком сильный удар по палате нанес ваш дядя, кроме того…

Еще пять минут верховный маг распинался почему мне не стоит на это рассчитывать, я лишь покачал головой и сказал:

– Некоторые ищут возможности, другие – оправдания. Итак, вы не можете предложить мне перстень. И я не могу быть уверен, что вы не обойдете клятву на крови. Тогда, возможно, вы сможете предложить мне что-то здесь и сейчас…

На лбу Скуратова залегла складка, но спустя секунду он понял о чем речь, взял в посох в руки и спросил:

– Хотите свой кусок пирога от Ланкастов? Этот артефакт по праву принадлежит им. Но в тоже время это регалия верховного мага. И я незаконно удерживаю ее у себя.

– И вы рассчитывали, что сохраните его после их падения. Но артефакты — это лишь игрушки. Кровь важнее, а ваш сын недавно развелся. Одна из девушек, что уйдет из замка станет вашей невесткой, подарит вам внуков со старшей кровью. Стоит ли этого одна побрякушка, которую ваш сын вынужден будет отдать принцам после вашей смерти?

Если Ланкасты исчезнут, то посох отойдет Аттано. Именно артефакт интересовал меня, а не первый ранг.

– Я так понимаю, вы не хотите, чтобы я афишировал его передачу вам?

–Это было бы чудесно. Считайте это чем-то вроде залога, который подтверждает серьезность ваших намерений.

Минуту молчания, потом старик произнес:

– По рукам, Маркус. Вижу, хватка у вас под стать дяде.

«Еще больше осуждения в голосе», – почти весело подумал я.

Потом мы обсудили детали соглашения. Я помогал Скуратов поглотить остатки Ланкастов. За это я получал мир с ним, гарантии неприкосновенности и посох. С Бельскими также заключали мир. Даламару гарантировали, что он получит возможность протащить в палату своих людей.

Взаимовыгодным был пункт о нейтралитете. Верховному нужно время, чтобы переварить новеньких, а ни я, ни Даламар не заинтересованы в эскалации.

Потом навестил Витуса Меренга. Черный мне искренне обрадовался, ухватился за возможность, парламентер с предложением уже был готов.

Герцог Корн Ланскаст отказался сдаваться. Заявил, что все это заговор верховного мага, который хочет уничтожить верных слуг короля. С определенной точки зрения, он прав. Ланкасту любезно предложили верёвку, но в петлю он залез сам, а «неизвестные доброжелатели» пнули табуретку.

Тем не менее Ланкаст согласился выпустить всех родственников, которые заявят о своем желании. При условии, что всех ждет справедливый суд и непричастных в заговоре отпустят.

– Не вижу никаких противоречий в его позиции, – хмыкнул я, когда это услышал.

Черный дал три дня, чтобы все вышли. После этого обещал начать штурм.

За это время из замка выбрались две сотни одаренных, а также тысяча простецов. Кто-то тайно спускался со стен, а потом сдавался, кто-то уходил открыто через главные ворота. Многие уходили подавленными и растерянными, но было достаточно магов, которые покидали замок с высоко поднятой головой. После первичной проверки большинство отправлялись к целителям, а оставшиеся – на дополнительны допросы.

Естественно, мне тоже пришлось пообщаться с аристократами в ходе их лечение.

Дети оказались напуганы и ничего не понимали. К счастью, большинство с родителями, а сирот забирали родственники.

Старики находились в мрачном состоянии. Многие из них с радостью бы остались в замке. Они отлично понимали, что ничего не смогут сделать, но хотели дать последний бой или хоть чем-то помочь. Но герцог приказал им уйти. То ли считал, что они только помешают, то ли проявил уважение к старости.

Среди взрослых магов настроения были диаметрально противоположными. Большинство попали в род Ланкастов недавно – либо после Соттома, либо после Карлштадта. Они еще помнили «свободные» деньки, и они оказались на порядок лучше, чем жизнь в побочной ветви Ланкастов. Старшие прохладно относились к родичам с меткой, Ланкасты не скрывали, что считают их магами второго сорта. Для тех, кто в этом вырос, это нормально, а остальные оказались не готовы такому приему. Пока правил Ричард все терпели, но Корн не обладал его силой и авторитетом.

Среди «прирожденных» Ланкастов оказалось достаточно крыс, которые решили, что раз дело проиграно, то нет смысла драться за него. Но такие до меня доходили редко, ими занималась комиссия безопасности.

Среди беглецов было достаточно магов, которые не имели ни собственных взглядов, ни планов. Эти ребята просто пошли за кем-то или с кем-то. Если бы не было лидера, они бы спокойно остались на стенах замка.

Сейчас в замке остались самые преданные сторонники герцога, а также те, кто боялся королевского правосудия больше смерти. Такие не ударят в спину и не будут зря переводить эфир и продукты.

– Корн, конечно, редкостный идиот, но его загнали в угол. Аттано не понимают, что рубят сук, на котором сидят, – сказал старенький сухенький старичок и назидательно поднял палец. Сей почтенный старец недавно отметил сто пятьдесят лет, считался вторым по возрасту магов в Мехелене после короля. Естественно, это вызывало определённые сложности. Например, дедушка отказывался лечиться у безродных и требовал к себе «почти настоящего старшего», то есть меня. Из-за гетерохромии многие старики считали, что я отношусь к септе Морготов.

«Вильгельмина – заповедник стариков-маразматиков», – ехидно заметил Янус.

– Никто не любит слабых и проигравших, – сказал я, создавая заклинание.

– Тоже верно. Мы, молодой человек, да простят меня боги за сей вульгаризм, просрали время. Надо было либо принимать талантов среди безродных, либо убивать. Толпа баранов без пастуха ничего бы не смогла нам сделать.

– Так и делали. За это Кадаверов и прикончили.

– Ну а что дальше? Надо было не плевать Даламару в лицо, предлагая ему худшую из возможных кандидатур для брака, а скромно просить его о союзе. Чужой, молить его об этом! – старик ударил кулаком по раскрытой ладони. – Соддерна надо было вытаскивать из колонии и целовать его во все места. Детишек их ловить, приучать к нам и женить. Нужно было жать пшеницу, а не жечь ее!

– Ну до пшеницы герцог и опустился. Решил поджечь поле, а потом тушить.

– Его навели на мысль, уверен тут приложил руку менталист. Наш дурак забыл, что тут главное не попадаться, а сейчас даже Чужой не оправдает нас. А теперь нам конец…

– Думаете Ланкасты… – начал я, но тут же прикусил язык.

Это для меня Ланкасты враги, которые много мне крови попортили. Для старика это вся его жизнь.