Я молчал, выжидая, что он ещё скажет.

— Послушай меня, Берестов. Ты хоть представляешь, что тебя ожидает на пехотном отделении?

Он смотрел на меня внимательно, изучающе и ждал моего ответа. Я пожал плечами:

— Приблизительно.

— Муштра тебя ждёт, в течение трёх лет. Беспросветная муштра, с утра до ночи, ежедневно, до отупения. Наша задача состоит в том, чтобы научить вас выполнять команды без раздумий. Получил приказ — исполняй. А это достигается только муштрой.

Лапин помолчал и продолжил:

— А у нас хронический недобор на отделении артиллеристов, не хватает курсантов со средним образованием. Приходится принимать после ФЗУ (фабрично-заводское училище) и учить их математике и физике. А у тебя ещё и первый курс МГУ за плечами, да мехмата к тому же. Ты у нас профессор по сравнению с другими курсантами. А на пехотное и кавалерийское отделения в основном сельские ребята идут. Городских парней мало, в лучшем случае после окончания ФЗУ. Тебе с ними скучно будет. Ты же городской парень. Школу в Новосибирске окончил, в столице учился.

Лапин замолчал и выжидающе посмотрел на меня.

— Ну, убедил я тебя? Что скажешь?

— А можно одну просьбу? — спросил я.

— Говори, — нахмурился старший лейтенант.

— Можно мне будет экзамены за пехотное отделение экстерном сдавать?

— То есть, ты согласен учиться на артиллериста, и параллельно освоить программу пехотинцев, так?

— Да.

— И зачем тебе это надо?

— Понимаете, после окончания вашей школы я хочу год послужить в пехоте, а потом поступить в военную академию имени Фрунзе.

— Вот оно что. Высоко метишь, парень. Ты, наверное, знаешь какие конкурсы в эту академию?

— Да. Я бы туда и сейчас все экзамены без проблем сдал, но у меня нет военного образования и стажа службы нет. Вообще-то я надеюсь окончить вашу школу за год. Три года, это слишком долго. Я хочу в течение месяца сдать все теоретические дисциплины, которые вы здесь преподаёте, и мне останется только практика, которую надеюсь пройти за год.

Лапин слушал, откинувшись на спинку стула, и смотрел на меня с изумлением.

— Да ты, понимаешь ли, парень, о чём говоришь?

— Понимаете, товарищ старший лейтенант, я действительно необычный человек. При рождении я получил травму головы. Меня при родах на свет щипцами за голову тянули. В результате до 17 лет я рос деревенским дурачком. Жил как во сне.

— И что с тобой случилось в 17 лет? — спросил Лапин, не сдержав своего любопытства.

Я подробно рассказал ему про молнию, как моя душа висела над телом и вернулась обратно после удара второй молнии. Про открывшиеся способности и абсолютную память. Как семилетку экстерном окончил, просто перед экзаменами пролистав все учебники. Как потом окончил десятилетку, проучившись в 10-м классе всего лишь два с половиной месяца.

Я вытащил справку, которую мне в Озерках выдал сельский врач Филатов и подал Лапину. Тот ознакомился, хмыкнул и вернул обратно.

— Я ведь, по сути, и жить-то начал всего лишь два года тому назад. За прошлый учебный год я не только первый курс МГУ окончил, товарищ старший лейтенант. Я за это время окончил полный курс мехмата по двум специальностям, математика и механика и защитил два диплома.

Я достал дипломы и подал его старшему лейтенанту, оторопевшему от такой новости. Он механически взял их, открыл, посмотрел. Раскрыл вкладыши, в которых за все экзамены стояли только отличные оценки. Аккуратно сложил всё обратно и отдал мне.

— Пошли к начальнику училища. Экстернат может разрешить только он. — Подожди, я ему позвоню, сможет он нас сейчас принять или нет.

После короткого телефонного разговора, Лапин положил трубку и сказал:

— Пошли, нас ждут.

По дороге он рассказал, что начальника школы зовут Евгений Степанович Алёшин, ему 42 года, имеет звание комбрига, в своё время окончил военную академию имени Фрунзе.

В приёмной, Лапин, получив от секретаря разрешение на посещение начальства, сказал мне:

— Жди тут, если понадобишься, тебя вызовут.

Выслушав Лапина и ознакомившись с документами Берестова, Алёшин сказал:

— Знаешь, ещё вчера я послал бы этого вундеркинда лесом. Но сегодня, буквально час тому назад мне поступил приказ, за подписью командующего Белорусским военным округом.

Он взял со стола лист бумаги и протянул её Лапину. Тот взял её и быстро её просмотрел, потом внимательно и вдумчиво прочитал, после чего вернул обратно.

— Что скажешь? — спросил комбриг старшего лейтенанта.

— Это что же, получается, — задумчиво спросил Лапин, — этот Берестов, он что, только первая ласточка? Ну, ладно, этот парень. У него хоть какое-то обоснование своим способностям есть, хоть и с трудом верится, но допустить можно. Молния, она есть молния, плохо пока изученное явление природы. А те, кто за ним пойдут, они такие же вундеркинды, или как?

— Приказ однозначен, сдаче экстерном препятствий не чинить. Проверять у экстернатов знания и навыки тщательно и дотошно, но беспристрастно. И если они удовлетворяют нашим требованиям, то отправлять их на стажировку, предусмотренную программой обучения. В случае безупречного прохождения стажировки производить выпуск обычным порядком, в звании младшего лейтенанта. В исключительных случаях, когда число хороших и отличных оценок менее половины, тогда допускается выпускать таких курсантов в звании старшего сержанта.

— Ладно, жизнь покажет, — сказал Лапин.

— Формально, этот Берестов под данный приказ не попадает, — заметил Алёшин. — Ему нужно сначала стать военнослужащим, а потом подать рапорт на окончание военной школы экстерном. Вот тогда мы были бы обязаны в исполнение этого приказа допустить его к сдаче экзаменов. Но не будем формалистами. Похоже, что этот парень уникум. Я предлагаю дать ему испытательный срок, скажем один месяц, а потом примем окончательное решение. За этот месяц он вместе со всеми курсантами первого года принесёт присягу, станет военнослужащим и попадёт под действие этого приказа.

— Алёшин добро дал, но назначил испытательный срок, один месяц, — сообщил мне Лапин, выйдя из приёмной начальника школы, — если нареканий не будет, то будет тебе экстернат.

И вот месяц прошёл. За это время перезнакомился со всем нашим артиллерийским взводом первого курса. Спали в одной казарме, ходили на дежурства в столовую, картошку чистить или бульбу, как её здесь называют. Особенно полюбил драники. Вместе занимались шагистикой на плацу.

Занятия начались сразу же, с 1 октября. В основном общеобразовательные дисциплины — русский язык и литература, немецкий язык, математика, физика, химия, география, история ВКП (б), история народов СССР, конституция СССР. Из специальных дисциплин — уставы, стрелковое оружие, тактика, топография, артиллерийские орудия, фортификационные сооружения. Два раза в неделю политинформация. Идеологическая накачка и промывание мозгов было поставлено едва ли не на первое место.

Ну да, ну да, наслышаны, как же: "Нам не умные надобны, но верные …".

Ежедневная физическая подготовка и еженедельный марш-бросок с грузом песка в вещмешках, построения на плацу, маршировка, знакомство с винтовкой Мосина и стрельбы из неё же. По воскресениям нас привлекали к строительным работам в городе, в качестве чернорабочих, естественно. После рабочего дня вели в баню. Вечер после ужина был свободен. Увольнительные нам пока не полагались.

Через три недели после начала занятий я вместе со всеми первогодками принял присягу на плацу, в торжественной обстановке, с выносом знамени ОБВШ имени ЦИК БССР. Текст присяги все выучили наизусть, накладок не было.

Ещё бы им быть, когда я в течение первой же недели установил всем курсантам школы ПНМ и учебные базы, предназначенные для призывников (школьные базы, с дополнительной базой 2-го ранга по немецкому языку, по автоделу и курс КМБ, который пришлось подкорректировать, убрав из него 4-й ранг, потому что он дублировал курс пехотного училища).