— За нее берись, — помог я, кивнув на жука-дипломата.

— Пять, — начал отсчет Ласточкин. — Четыре…

Пробой выплюнул нас на огороженный бетонными плитами заасфальтированный пяточек. Отмахнувшись от забежавшего к нам через проем в плитах военного, генерал махнул идти за ним, и мы вышли на плац. К большой логистике мне не привыкать, но увиденное все равно поражало. Под ночным небом, в свете фар и прожекторов, прямо перед нами стояла скрепленная жесткими сцепками колонна на два десятка «Градов» — совсем не отличается от тех, что я видел в интернете в прошлой жизни. Правее колонны — построившиеся ровными шеренгами солдаты. Над головой летали грузовые вертолеты, выгружая танки в дальнем конце плаца. Страшный грохот не помешал услышать генерала:

— В головную лезь!

Со мной в кабину забрались Гриша и Тимофей. Илье места не хватило, поэтому его сунули во вторую машину. Пока бетонные плиты вокруг пробоя растаскивали «БТРами», сидящий на переднем сиденье, вооруженный коротким Калашниковым военный обернулся и поднял на лоб балаклаву. Лет сорок, подбородок порос короткой щетиной, мясистый нос покрыт красными прожилками, глаза смотрят с привычным для вояк притворным спокойствием:

— Полковник Клюев, — представившись, достал из висящей на поясе сумки планшет и показал мне. — Вот сюда.

— Лучше мне сесть спереди и помогать водителю крутить руль — там же темно будет, — поделился я наработанным опытом.

— Лучше, — подтвердил Тимофей.

Я пересел вперед, полковник дал «отмашку» по рации, и мы въехали в пробой, выбравшись из него на лесной опушке. Машины расцепили, выстроили в шеренгу, и командиры расчетов принялись колдовать над ноутбуками. Кабину при стрельбах по технике безопасности нужно покидать — по крайней мере мне — поэтому наша группа отошла на указанные полковником три десятка метров и уселся прямо на землю — бронепластина на заднице неплохо заменяет стул.

Рядом со мной приземлился Илья:

— Раньше сложно было, — с видом бывалого ветерана поведал он мне. — Вручную надо было наводить, математикой, — сорвал травинку и с видимым удовольствием сунул в рот. — А щас — в компьютер координаты написал, оно по спутнику… — потыкал пальцем в небо. — … Само навелось и само жахнуло.

— Удобно, — признал я.

Как в играх, только «юниты» настоящие.

— Щас отстреляемся, — продолжил он. — Узкоглазым пару батальонов обнулим — они тупые, кучкуются. Тебе бы истребители переносить уметь! — мечтательно зажмурился и взялся за воображаемый штурвал самолета. — Прикинь: по тылам, за линией ПВО отработать!

— Было бы здорово, — согласился я. — Или тупо бомбы прямо из портала с неба кидать.

— ФАБы! — радостно покивал он.

— Теоретически можно попробовать провести вертолет. В небе порталов хватает, вылететь, сбросить и вернуться.

— Обсуждалось, — кивнул Тимофей. — Риск того не стоит.

— А дроны не применяют? — спросил я. — Помнишь, мы в Нью-Йорке склад таких нашли? Я рассказывал, что можно…

— Я передавал, — отмахнулся он. — Пока нет.

— Дроны? — заинтересовался Илья. — Это из кредита американского?

— А есть американский кредит? — спросил я.

— Сдался нам этот кредит, — фыркнул КГБшник. — Это если два-три года боев большой интенсивности, а это, — указал на «Грады». — На неделю максимум.

Набравшись смелости, я задал давно отгоняемый вопрос:

— Много потерь?

Повернувшись ко мне, Тимофей грустно усмехнулся:

— Сам-то как думаешь?

Вернувшись на плац, полковник и моя группа пересели в другую колонну и повторили маневр еще раз, выбрав в качестве «пусковой площадки» рисовое поле.

После этого я провел в леса и горы две большие группы солдат, стараясь не думать о том, что их билет — в один конец. Следующий переход — с конвоем на два груженных обогащенным ураном, очень специальных грузовика на планету жуков.

Та же залитая солнышком уютная полянка, на ней — Сеннит и держащая на плечах три комплекта пространственных врат, замаскированная под людей, бригада из четырех жуков. Мы покинули транспорт — останется здесь — и полковник с завидным (первый раз здесь, видимо хорошо инструктировали) спокойствием отработал представительские функции:

— Человечество благодарит тебя за помощь, Сеннит.

— Я в любой момент готова поучаствовать в деле объединения человечества любым согласованным с вашими лидерами способом, — намекнула она так, что даже я понял.

— Я передам ваши слава командованию, — пообещал Клюев, и мы через пробой переместились на окраины Комсомольска-на Амуре.

Город готовится к обороне, с северо-востока доносились артиллерийские канонады, в небо летели очереди зенитных ракет, над головой взрыкивали движки проносящихся в сторону боя истребителей, улицы и окна домов зияли темнотой — электричество выключено. На месте нас встретила толпа стариков, женщин и детей — их через врата эвакуировать и будут, заменяя солдатами и техникой.

Пока жуки-инженеры настраивали врата, мой малолетний консультант по боевым действиям — Илья — поведал:

— Сейчас гражданских выведем, забросим спецназ, и весь город превратится в одну большую огневую точку. В каждом здании по снайперу, на каждой улице мины, в домах — растяжки. У нас принцип «гибкой обороны» в приказах прописан: город будем держать столько, сколько получится, а потом войска отойдут к Благовещенску.

— А зачем япошкам в города заходить? — спросил я. — Если тут так опасно?

— Можно заблокировать и пойти дальше, — кивнул пацан. — Но вражеская группировка в тылу — это вредно.

— А почему тогда вот это все с кораблей и авиацией с землей не сравнять? — указал я на погруженный в тревожный полумрак город.

— С авиацией, например, не выйдет, — важно заявил Илья. — Потому что у нас — лучшее в мире ПВО и своя авиация не хуже. В первые сутки боев четыре сотни с хвостиком японских самолетов посбивали. Теперь дальше Кюсю летать боятся — ракеты «воздух-земля» и оттуда пускать можно, но их ПВО не пропускает. А корабли, — ухмыльнулся. — Прямо в японских доках перебили, у нас РЭБ такое, что прямо со спутника все, что на земле отрубается, включая ПВО. Видишь, как наши летают? — указал на небо.

— Много и часто, — кивнул я.

— Потому что вместо ПВО зенитки древние, в них электроники нет, но и по истребителю попасть только если все самурайские предки под руку ворожат можно.

— Серьезно? — спросил я Тимофея.

— Серьезно, — кивнул он. — Это у нас война XXIвека со всеми причитающимися, а у них — как в прошлую войну.

— А зачем они тогда лезут?

— А они знали? — хмыкнул КГБшник. — Азиаты! — развел руками с таким видом, будто это все объясняет. — Вот генштаб приказ отдал, все пошло не по плану: флот обнулился, авиация, десанты кровью умываются, но Императору на блюдечке понесут донесения о том, что Владивосток и Николаевск-на-Амуре взяли — теперь все побережье там один простреливаемый плацдарм. Баржи с пополнением без прикрытия войска с Сахалина перебрасывать не могут, но пытаются — кто-то вплавь да догребет до наших берегов. Мы этот плацдарм за сутки-двое обнулим, но Императору про это только через неделю скажут: с других фронтов сводки тоже поступают, вот под ними неудачи здесь и похоронят.

— Владивосток и Николаевск не эвакуировали? — спросил я.

— Кого успели, — покачал головой Тимофей.

Инженеры-жуки закончили, мы перекинули их на другую базу, плац которой был заставлен палатками, где расположили приемную арку. Как только пошли беженцы, мы переместились в предместья Хабаровска, повторив процедуру. Третья портальная пара предназначалась Благовещенску.

— Мы японцам компьютеры генштаба подломили в начале, — похвастался проникшийся специфической атмосферой нашей группки полковник Клюев. — Изначальный план был отсечь у нас все, что восточнее Читы. Потом, после того, как показали япошкам, что просто не будет, взломали еще раз — осетра урезали, решили хотя бы Амур внутренней японской рекой сделать, а все, что сверху захватят использовать для торга на переговорах. Хер им — сейчас наступление остановим и пойдем в контратаку, минимум до Сеула, и через Монголию — до Пекина. Мы-то два больших города потеряли, а по Японии сейчас флот с авиацией чуть ли не прямой наводкой работают — останавливать и противодействовать нечем. Нормальная страна бы уже мира просила, а эти по убежищам сидят, рассказывают друг другу как ненавидят гайдзинов.