– Но оставь и для нас работёнку! – притоптывал от нетерпения Митралл.

Остапенко начал подниматься и тут же получил сапогом прямо по лицу. Из разбитого носа хлынула кровь. Акмол что-то прорычал и пнул капитана, который снова распростерся ничком.

Валентин лежал, тяжело дыша, и прикидывал шансы. Вынуть пистолет? Нет, сейчас не получится. Или прикинуться дурачком и попросить пощады? А потом, улучив момент, перестрелять их всех к чертовой бабушке! Нет, прежде он должен надавать этому Акмоллу по башке…

Акмол что-то сказал, и Валентин без всякого перевода понял, что тот спрашивает, не просит ли он пощады.

– Нет! – прохрипел Валентин, тряся головой и сплевывая кровью; кажется, с одним зубом он распрощался.

Агент что-то сказал и схватил его, пытаясь снова поднять вверх и бросить наземь.

– Акмолл! – вдруг закричал Митралл.

– Смотрите! – вторил ему Порат.

Старший агент выпрямился, оставив Остапенко в покое.

– Лодки, Акмолл! К нам кто-то плывёт!

Акмолл обернулся в сторону океана. Валентин уцелевшим глазом пытался тоже рассмотреть то, на что показывали агенты. Уже менее чем в двухстах метрах от берега виднелись несколько пирог, направлявшихся прямо к ним. Это явно были местные жители.

Тарланин снова надел шлем, облачился в доспехи и приказал укрыться ближе к лесу. Землянину снова связали руки, и все отбежали за одну из дюн, ближе к пальмам.

– Порат, опять ты проглядел всё на свете! – выругался Акмолл. – Я тебя под трибунал сдам!

– А что я?.. Ну, бывает, – виновато пробормотал Порат.

Акмолл дал зуботычину подчинённому, и тот замолк.

– Цивилизация у них отсталая, – рассуждал Акмолл, – каменный век. Так что особенно бояться нам нечего. Митралл – залезь на горку, посмотри, где они!

Агент, выбрасывая в стороны ноги, прополз на верхушку бархана.

– Чёрт, – услышал Остапенко его сдавленный возглас, и Митралл, размахивая оружием, кинулся обратно. – Они уже совсем близко, Акмолл!

Тарлане вскинули оружие, и в то же мгновение через дюну перевалила целая толпа почти голых аборигенов. Они были невысокие, чёрные как смоль и курчавые – в общем, сильно походили на негров или папуасов. Отличали их совершенно уродливые черты лица: длинный как банан, изогнутый нос, огромные красноватые уши, узкие глаза и большой ощеренный рот, из которого торчали маленькие желтоватые клыки. Большинство имело боевую раскраску красного и голубого цветов, нанесённую на щёки и лоб в виде полос и кружков. На бёдрах у аборигенов красовались юбки из пальмовых листьев, а в руках они держали копья и луки. С громкими воплями туземцы кинулись к пришельцам и вмиг окружили их. Никто из тарлан так и не выстрелил, хотя забрала шлемов они опустили.

Вперёд выступил коренастый старец с почти седой шевелюрой и начал что-то говорить, то тыча пальцем себе в грудь, то показывая куда-то на океан. Потом он грозно топнул ногой и указал на тарлан. Агенты молча слушали его и, кажется, понимали. Это казалось невероятным, но переводчик бронекостюма «знал» язык и этих дикарей!

Акмолл что-то ответил, и старцу его ответ явно не понравился. Он долго кричал, топал ногами и крутил перед носом тарланина блестящим камнем. Агент снова что-то сказал, абориген немного успокоился и показал на Митралла. Акмолл покачал головой. Вождь (если старец был вождём) снова в гневе топнул ногой.

Тогда Акмолл поднял деструктор и выстрелил, извергнув столб плазмы вертикально вверх. На миг аборигены замерли, а потом возбужденно загалдели. Старец кивнул и начал требовать себе оружие. Акмолл вновь отказал. Тогда вождь сделал знак, и кольцо вокруг людей начало неумолимо сжиматься.

Тарлане стали переговариваться между собой по рации – Валентин понял это по жестам агентов, а потом Акмолл повернулся к вождю и что-то быстро произнёс. Тот остановил своих соплеменников и снова указал на деструктор. Акмолл начал что-то объяснять ему, долго и упорно. Старец терпеливо слушал, и лицо его постепенно просветлело. Потом он начал что-то лопотать, и в среде тарлан произошла резкая перемена: они оживились, закивали головами и расслабились.

Вождь задал несколько вопросов явно насчёт связанного Остапенко. Акмолл ответил что-то весьма категоричное, после чего туземец вообще перестал обращать на Валентина внимание.

Старец перебросился с Акмоллом ещё парой фраз, а потом махнул своим людям рукой. По рядам воинов прокатился торжествующий вопль, они все разом повернулись и пошли назад. А тарлане к немалому удивлению Остапенко последовали за ними!

– Чего встал? – Митралл ткнул Валентина кулаком в бок. – Нам повезло – мы идём в гости к этим ребятам.

– На хрена это нужно? – удивился Остапенко.

– Потом узнаешь… – заверил агент.

Аборигены своё кольцо не разомкнули, и люди оставались практически в двойном оцеплении, однако тарлане вели себя спокойно, и даже чуть ли не радостно.

– Куда мы идём? – спросил землянин командира.

– Поплывём на их остров, – ответил Акмолл, – это наш шанс выбраться отсюда. Кажется, у них там есть переход. И ещё, – Он прищурился, посмотрев на Валентина, – девчонка и твой друг также находятся у туземцев. В этом ты меня не обманул, землянин. Ну а больше тебе знать и не надо.

Валентин обрадовался – Коля и Кин живы!

– Так дикари приплыли сюда ради нас? – поинтересовался он.

– Надо сказать спасибо твоим друзьям, – пожал плечами агент.

– Но у них нет шлема, чтобы понимать даже друг друга! – возразил Остапенко.

– Да какая разница, землянин? Расслабься, ты ещё пока поживёшь на этом свете.

Процессия направилась к лодкам, лежавшим на берегу. Пирог было больше десятка, и каждая, как потом выяснил Валентин, вмещала до пятнадцати воинов. Около полусотни аборигенов ожидало рядом. Когда шествие приблизилось, они засуетились, из леса выбежало ещё с дюжину туземцев, и началась погрузка под вопли, завывания и демонический смех.

Сначала тарлан хотели рассадить в разные лодки, но они наотрез отказались, и старец упорствовать в этот раз не стал, видимо, почувствовав, что добыча всё равно в его руках. Валентина поместили почти в самый конец пироги между двумя колоритными личностями – у одного носатого аборигена отсутствовало ухо, а у второго не хватало глаза, зато он был обладателем такого брюха, что капитан начал было опасаться, не разломится ли лодка от перегруза.

Остапенко и тарланам хотели вручить весла, чтобы они тоже гребли, но аборигены вновь получили отказ. Это вновь накалило обстановку, но минута переговоров опять-таки решила всё в пользу более развитой расы. «Акмолл, похоже, неплохой дипломат, когда хочет им быть», – с определённым уважением подумал Остапенко.

Одна за другой пироги отчалили от берега и направились в океан. Успокоившиеся туземцы мерно гребли короткими веслами, а ритм задавал щупленький паренёк на корме, молотя колотушкой по барабану и иногда подавая команды тоненьким голоском.

Плыл долго, гребцы уже начали уставать – это было видно по их вспотевшим, напряжённым лицам, но вот прямо по курсу показалась полоска земли, которая всё утолщалась, увеличивалась в размере. Пироги пошли вдоль берега – в принципе, местность практически ничем не отличалась от острова, на котором они уже побывали – те же холмы, пальмовые заросли и горы невдалеке.

Через некоторое время открылся длинный узкий залив. Лодки вереницей вошли в него и поплыли вдоль заросших высокой травой берегов. Здесь местность изменилась: деревья подступали всё ближе и ближе, и скоро кроны наверху сомкнулись, образовав непроницаемый шатёр. Стало сумрачно, зато туземцы повеселели и принялись переговариваться между собой.

Показался длинный деревянный причал, к которому по очереди начали приставать пироги. Когда дошла очередь до Остапенко, он кое-как со связанными руками вылез на причал и стал с интересом оглядываться, хотя по большому счёту, видно было мало, если не считать подходившего вплотную леса и очищенной от пальм дороги.

– Следуй за нами, молчи и не вздумай выкинуть какой-нибудь фокус, – предупредил Акмолл, поглаживая оружие.