– Алексий, мне б еще пару саней загрузить, выручи.
– Хочешь торговый кредит? В принципе, возможно. Слышал про «Смоленский клуб»? Тут торгуют от него.
– Да, в Риге поговаривают, что члены клуба могут купить любое герцогство на выбор, либо разорить.
Ничего себе реклама, это кто ж такие слухи распространяет? Не иначе Ульманас со своим дружком попали в переделку, вот и пригрозили кому-то своим членством в клубе. А даже если и так, то оно к лучшему. Пусть боятся.
– Раз знаешь, то если пройдешь проверку, я походатайствую, чтобы тебя приняли в этот клуб. Только учти, войти, как говорится ― гривна, а выйти и двумя не отделаешься. Для начала, ты подпишешь договор на реализацию товаров «Смоленского клуба», а дальше будет видно.
В это время Павел показывал комнаты гостям замка, подробно объясняя, что для чего предназначено.
– Госпожа, здесь вы можете отдыхать вместе с дочерью и внуком. При желании можно растопить камин, но тепла от центральной печи достаточно. Это сейф для драгоценностей и личных вещей, открывается и запирается так, ― Павлик показал, каким образом вставляется ключ и поворачивается ручка на стальной дверце. ― Соседняя с вами комната предназначена для господина Ларса и его людей. Вызвать их можно, дернув за этот желтый шнурок. За стеной раздастся звон колокольчика, и они поймут, что вы их зовете. Столовая расположена на втором этаже, рядом с главным залом. Прием пищи по расписанию в строго отведенное время, но сегодня господин Гюнтер, в вашу честь, сделал исключение. Ужин принесут через два часа. Понять, который сейчас час, можно по часам. Когда будете в главном зале, рекомендую их осмотреть. В замке только одна ванная (как будто где-то есть две), княжна сама покажет ее вам. Туалетная комната на первом этаже, но в исключительных случаях можно воспользоваться «ночной вазой». Она за ширмой в углу. В этой баночке с дырочками на крышке лежит сода. Ею посыпают ноги, чтобы не потели в сапогах. Госпожа Нюра терпеть не может плохого запаха. В свободное время можно посетить библиотеку. Для увлекающихся астрономией и гномоникой на прошлой неделе привезли «Толедские таблицы», к сожалению, на латыни. Как и трактаты Ал-Баттани. А позавчера «Трактат о сфере» Иоанна Сокрабоско; сей труд даже господин Гюнтер еще не читал. Для развлечения и избавления от скуки там же можно полистать альбомы с картинками. Если есть какие-нибудь пожелания, я с радостью исполню их.
Павел поклонился дамам, отдал ключ от двери Элки и вышел из комнаты, позвав за собой Ларса с охранниками и двумя слугами, притащившими сундуки с вещами. Мужчинам все было объяснено гораздо проще. Здесь спать, мыться в бане рядом с конюшней, есть только в столовой, в туалет через внутренний двор рядом с прачечной; если приспичит, в углу стоит большое ведро с крышкой, которое сами с утра и выносите. Спать в пижамах, простыни не рвать, стекла не бить. Кому скучно, вперед, в Немецкую слободу, там трактир и очень дорогое пиво. Законы в Самолве строгие, так что лучше вести себя тихо.
Через полчаса Элки с Гунндис навестила Нюра с предложением помыться после дороги. Женщин она застала смотрящимися в большое зеркало. Одна из них пыталась разгладить морщины, нелепо подтягивая кожу у виска; вторая, широко раскрыв рот, пялилась на свои зубы. Кровать была смята, явно проверяли мягкость пружинного матраца, а ребенок одиноко сидел в кресле, держа обеими руками палочку от леденца. По дороге в баню Нюра на ушко сообщила Гунндис о том, что Трюггви будет поджидать ее поблизости и ей стоит мыться быстрее, дабы иметь возможность без посторонних глаз переговорить с будущим мужем. Перешептывание девушек от чуткого слуха Элки не ускользнуло, и как ни старалась Гунндис, отделаться от матери не получилось. Ребенка пришлось мыть самой, да еще выслушивать нарекания, что руки не оттуда растут. К тому же попариться не удалось. Негласное правило того времени рекомендовало избегать подобного действа в темное время суток[88]. К услугам женщин были предоставлены две объемные бадьи с горячей водой и пара банщиц с душистым мылом и мочалками, что вызвало трепет в сердцах датских дам. Элки и Гунндис нюхали желтоватый брусок с какими-то выдавленными на нем буквами, по незнанию утайкой попробовали на вкус, и даже не заметили фонарей, освещавших помещение бани вместо привычных лучин, настолько они были увлечены мылом. Служанки Элки мылись самостоятельно. Вместе вошли в мыльню (так назвала баню Нюра), вместе и вышли, оставляя Трюггви придумать новую возможность для приватного общения, где не будет диковин, забирающих все женское внимание.
Ужин принесли прямо в комнату. Творог и топленое молоко для мальчика, а женщинам тот же творог, только перемешанный со сметаной с добавлением горсти изюма и запахом ванили. Элки до смерти захотелось добавки, но как-то неудобно ей стало признаться в этом. Ведь она сама внушала своим детям, да и всем в усадьбе, что во время приема пищи на столе стоит столько, сколько может позволить хозяин этого стола. Посмотрев, как дочка вылизала свою миску, что и мыть не требовалось, хозяйка Сконе громко позвала одного из своих слуг, позабыв о сигнальном шнурке.
– Сходи на кухню и попроси для себя еды, которую приносили нам! Кухарке скажешь, что хочешь попробовать это лакомство, и тащи его сюда.
Вскоре добавка была принесена, только вместо изюма во взбитой творожной массе выглядывали оранжевые дольки порезанной кураги.
«Роскошь, – промелькнуло в голове Элки, – тут настолько богаты, что даже из еды получают наслаждение. Как бы отвадить соплячку-княжну от Гюнтера и пристроить свою дочку на ее место»?
Элки повернула голову в сторону уже заснувшего ребенка, потом скептически посмотрела на Гунндис, та явно проигрывала по красоте Нюре, и отбросила коварную мысль стать тещей князя. Лучшее – враг хорошего, в случае неудачи можно было опозориться на два поколения вперед. Зачерпнув ложкой творожную массу, она издала звук, похожий на мурчание, но насладиться до конца кушаньем ей не дала дочь.
– Мама, потрогай ложе, – Гунндис гладила простыню ладонью, подзывая мать, только что отложившую на столик пустую миску, с явным удовлетворением на лице. – Оно теплое, это какое-то чудо. Ой! Горячие какие.
– Бестолковая! – Элки отгорнула одеяло и убрала бутылки с водой, поставив их на пол, – когда ты была маленькая, я клала тебе в ноги завернутый в козлиную шкуру подогретый песок. Тут, вместо грелки положили зеленые камни. Запомни и передай своим дочерям, если они у тебя появятся: бабий зад должен всегда находиться в тепле.
Вскоре женщины улеглись на кровать и заснули. В это время на третьем этаже замка шел разговор. В кабинете Гюнтера сидело трое мужчин, обсуждавших предстоящие события. Говорили о свадьбе. Штауфен знал, что Трюггви холодно относился к христианам, но разделяет ли взгляды будущего мужа Гунндис, не имел никакого представления.
– Трюггви, с того момента, как ты получил от меня землю и усадьбу, ты стал моим бароном. До этого времени мне было безразлично, какой веры ты придерживаешься. Но все, что вокруг нас, называется Русью, а тут свои правила и порядки. На днях из Юрьевского монастыря Воинот привез священника. Здесь он будет еще день-два, а потом сдрыснет в Псков. Если захочешь, он вас обвенчает.
– Не надо священника. Если б не этот жирный боров, напросившийся в Сконе, у моего сына был бы давно законный отец.
Гюнтер недовольно поморщился. Совсем не это он хотел услышать.
– Ты меня не слушаешь. Вельможа на Руси не может быть язычником. Это для твоей и моей безопасности. Ты отвечаешь за моих рыцарей, за порядок в этих землях, и я хочу иметь на одну проблему меньше.
– Хорошо! – громко произнес Трюггви. – Я назовусь христианином. Что это изменит? Или христиане уже перестали резать своих собратьев по вере, и наступил всеобщий мир?
– Трюггви, сильный всегда будет разорять слабого, – ответил я, – по снегу проще идти на лыжах, чем без них, так устроен мир, и не нам его менять. На смену языческим богам пришел христианский бог. Не усложняй то, что можно решить по-простому.
