– Мне долго еще ждать?

Однако эта фраза уже не имела значения. Приближенные Штауфена расступилась после слова «долго», и перед Элки показалась ковровая дорожка, ведущая к крытому возку запряженных четверкой лошадей. Дверца была предварительно распахнута, а Гюнтер взмахом руки предлагал пройти вперед. Удивленная таким почтением к себе, хозяйка Сконе растаяла как снеговик весной.

– Моя карета довезет вас к замку, госпожа Элки. Будьте моей гостьей.

В просторном салоне возка разместилась чета Штауфенов и Элки с дочерью и внуком.

За глаза Элки называли «баба в кожаных штанах». И еще не понятно, кто кого взял в жены тридцать лет назад. Холлдар Элки, или она его оженила. За то время, пока ее муженек шастал по походам, она умудрилась превратить захудалую усадьбу, данную ее отцом в качестве приданого, в настоящую крепость, а после того, как Холлдар лишился ноги, полностью взяла все управление Сконе в свои руки. Помимо прилежного домоводства, Элки знала несколько языков, держала при себе ученого раба и разбиралась в звездах, и уже больше как хобби, знала, как правильно засолить рыбу. Гюнтер из рассказа Трюггви это все знал, посему и решил показать, кто в Самолве хозяин, не умаляя достоинства Элки. Пусть чувствует себя как дома, но не забывает, что в гостях.

Карета медленно тронулась по укатанной дороге от пристани к замку. Проехали рыбный завод, пашню, засеянную озимой пшеницей, минули Изборскую слободу, новый причал. У мельницы с мастерскими, где дорога шла в горку, Гюнтер небрежно поправил шторку на окне, мол, смотреть особо не на что, и достал из шкафчика, спрятанного под ногами, жестяную коробочку с конфетами.

– Угощайтесь. Это леденцы. Жена бургомистра делает.

Гунндис достался зайчик на палочке, мальчику солнышко, а Элки выбрала, как и Гюнтер, медведя. Сладкие, немного с кислинкой леденцы Инга уже как неделю варила на продажу в Псков. Правда, до рынка города еще ни один не дошел. Все разбиралось на месте, либо расходилось по соседям. В перспективе их рассчитывали выдавать за товары с востока и даже изготовили пробную партию деревянных шкатулок, куда леденцы складывались, с непонятными для обывателей надписями на крышке. Возможно, какой-нибудь востоковед, чудом оказавшийся в районе Чудского озера, сумел бы прочесть название сладостей. Но что бы это дало? А так, буквы чужие, сладости со вкусом не произрастающего тут лимона, следовательно, товар не местный и стоит соответственно с учетом доставки немерено. Мечты, мечты. На практике все вышло иначе. В шкатулках стали хранить нитки для вышивания, а леденцами хрустеть дети.

– Необычный привкус, ― сказала Элки, катая за щекой кусочек леденца в виде головы медведя, ― на мед не похоже, хотя сладко и вкусно, как клюква. Из чего это сделано?

– Не поверите, ― Гюнтер продемонстрировал остатки леденца перед Элки, ― из свеклы. Полпуда на один такой леденец.

Хозяйка Сконе сделала выводы, что лакомство того не стоит, и лишь покачала головой, выражая тем самым неудовлетворение расточительности князя. В ее представлении, переводить пищевой продукт на всякую гадость, пусть и вкусную, не следовало ни в коем случае. Ну, ничего, за эту зиму она порядок здесь наведет. Пусть не у князя, но у Трюггви так точно, а то не видать дочке богатства и счастья.

– А поле, что мы проезжали, чем засеяно? ― поинтересовалась Элки.

– Пшеницей, озимой. Надеюсь, в июле снять урожай сам-десять.

– Таких урожаев не бывает, ― буркнула Элки. ― Что? У вас тут растет пшеница? Земля после нее год ничего не уродит!

– Каждый год сеем разное: в прошлом году рожь, сейчас пшеницу, а будущим гречу. Наш мельник удобряет землю. Видели корзины с крышками на подставках по всему полю? Там и хранятся удобрения, с Византии привезенные. А по краям ямы компостные. Я потом расскажу, что в них хранится.

– Я знаю, что это такое.

Пока карета ехала к замку, а Трюггви со своими рыцарями семенил вместе с охраной Элки следом, я отозвал Антона в сторону и, дождавшись прихода Снорри, поинтересовался столь внезапным появлением купца.

– Мне показалось, ― ответил купец, ― что я тебе нужен. Товаров у вас много, а торговать некому. Я могу принести пользу. На шнеке почти двести пудов олова и есть очень хороший мастер, умеющий изготавливать бронзу. Я показал ему твои украшения из желтой меди. Он готов прислать трех своих учеников, при условии, что его сын, которого я привез с собой, обучится секрету изготовления этого металла и будет отпущен домой не позже чем через год.

– Антон, ― перебил я купца, ― с чего ты решил, что в Самолве некому торговать? К тому же тут есть кузнец, умеющий работать с бронзой. Что ты еще можешь предложить, чтобы заинтересовать меня?

– Наверно, больше ничего. Я умею дешево купить и дорого продать. Думал, мы найдем взаимную выгоду.

«Не, – подумал я, – секрет изготовления латуни пусть останется со мной. Все равно без цинка ее не получить. А вот привлечь купца к новому направлению было бы совсем неплохо».

– Ты знаешь, что такое рыбная мука? – задал я вопрос Антону.

– Нет. Какое отношение имеет мука к рыбе?

– Сейчас поясню. Меня интересуют высушенные и перемолотые отходы от рыбного производства. Хвосты, плавники, жабры, кости, негодная в пищу рыба. В Самолве мы наладили ее выпуск, но объемы очень маленькие. Из семи пудов исходного материала получается только один пуд. Мне надо в сто раз больше, и это только здесь. Потребности Смоленска ― тысячи пудов и покупать я буду сразу. Хоть за серебро, хоть за понравившиеся тебе товары.

– Товары более интересны. Только, Алексий, никак не возьму в толк, для чего эта мука.

– Секретов нет, мы кормим ей домашних животных и птицу.

– У нас хрюшек тоже подкармливают рыбой. Но чтоб мукой, никогда не слышал.

– Если раз в год сможешь привезти три большие ладьи с мукой, это будет хорошим подспорьем. Безусловно, остальной товар, возможно, и будет пользоваться спросом, но муку я куплю всю и сразу, сколько бы ты ни привез. Теперь давай обсудим, с каким товаром ты уедешь из Самолвы. Через пару дней Нарова замерзнет, не пройдет и седмицы, как и озеро покроется льдом. Не успеешь – шнеку придется оставить здесь. Корабельный сарай, конечно, сделают, но как станешь договариваться с командой?

– Никак. Это судно уже принадлежит Ларсу, моих людей там только четверо. В Сконе мне возместили все расходы, а он нанял экипаж до весны с момента прихода в Самолву. Элки отправится вместе с ними до Колывани, а оттуда на попутном корабле до дома. Насколько я знаю, договаривались именно так.

– А шнека?

– Приданое Гунндис. Отец Элки тоже дарил Холлдару корабль. У них так принято.

– Тогда этот вопрос считаем закрытым. Пусть со своим добром Трюггви разбирается сам.

– Алексий, я же олово привез, ― напомнил мне Антон, ― как ты заказывал, две сотни пудов. Брать будешь али как?

– Буду. С утра начнем взвешивание, а пока пошли со мной, посмотришь, какой товар тебе на обмен нужен, раз серебро не интересно.

Купца из Бергена, безусловно, интересовал товар из восточных стран, поэтому на мечи с кольчугами он даже не обратил внимания. Дорого, да и продать тяжело. А вот ручная мясорубка ему понравилась. Редкий человек в средние века мог похвастаться целыми зубами уже в тридцать лет, не говоря о людях постарше. Следующим товаром на складе, который был отложен, оказалась фланель, зашитая по дюжине тюков в брезентовом мешке. К ней присоединился атлас разнообразных расцветок, ящики с гвоздями, двуручные пилы, коробка с иголками, шесть фунтов ладана, набор цветного стекла для витража с изображением Иоанна Крестителя, бутыль розового масла и пара сундуков сахара якобы из Гандхары. Каждое наименование товара, находившегося на складе, имело ценник, и когда сумма от стоимости олова сравнялась с выбранными товарами, а произошло это после утвердительного кивка в сторону двух кресел, с бархатными сиденьями, я остановил Антона.

– Это все, большего за олово ты не получишь. Ты знаешь, я не торгуюсь.