– С почином, Савелий. Как же они умудрились, шестеро пеших против пяти верховых? Жаркая была рукопашная?

– Не без этого. Особенно когда их переняли внезапно. Но обошлось. Литвины с ножами и топорами чудеса вытворяют. С десяти саженей на убой. Витовт, правда, сулицей последнего сразил, иначе ушёл бы гад. Только это не всё. В седельных торбах у них почти не было ничего съестного, немного вяленого мяса, по паре кусочков на каждого.

– Значит, недалеко есть место, где они кормятся, и времени почти не осталось. Думаю, пора объявить общий сбор и рассылать секреты по округе.

Ещё в начале осени на предполагаемом маршруте следования кочевников, в двадцати пяти верстах от Смоленска на возвышенностях мы установили дозорные вышки, и специально обученное подразделение бойцов должно было занять свое место.

– Уже, Алексий, уже собираются люди, сразу гонца послал.

Умничка сотник! Моментально сообразил, что к чему. Попрощавшись, Савелий вскочил в седло и спустя минуту скрылся за поворотом излучины. Мне оставалось ждать известий и контролировать свой участок. Для этой цели в трёх верстах по реке стоял замаскированный секрет из двух добровольцев отряда Васьки Щуки. Пограничники, увидев приближающегося противника, должны были нажать кнопку тревоги, прикреплённую на дереве, и со всех ног спешить в крепость, используя короткие лыжи. Снегоступы на Руси знали, так что даже обучать не пришлось. На следующий день мы получили сигнал. От нажатия сработал механизм зажигания, и по трубе, вверх, устремился оранжевый дым.

«Братья славяне, лютый враг пришёл на нашу землю. Плач матерей наших уже доносится до земли Смоленской, вдовы и сироты воют от горя, которое несут проклятые кочевники. Жалкие потомки врагов православного христианства хотят еще раз попытаться поставить народ наш на колени пред неправдой, голым насилием принудить его пожертвовать благом и целостью родины, кровными заветами любви к своему отечеству. Но не первый раз приходится русскому народу выдерживать такие испытания. С Божиею помощью, и на сей раз он развеет в прах монгольскую вражескую силу. Наши предки не падали духом и при худшем положении потому, что помнили не о личных опасностях и выгодах, а о священном своем долге перед родиной и верой, и выходили победителями. Не посрамим же их славного имени и мы – православные. Отечество защищается оружием и общим народным подвигом, общей готовностью послужить отечеству в тяжкий час испытания всем, чем каждый может. Кто, как ни мы, должны оборонить землю Русскую, завещанную отцами и дедами. Наше дело правое, и нет во всём мире силы, способной сломить русский дух. Враг будет разбит! Победа будет за нами!»

Текст, который я прочитал по памяти перед собранными у ворот людьми, был записан заранее, нечто подобное произнесёт и Савелий, когда будет построено ополчение. То, что многое было взято из письма Сергия, написанного в сорок первом году двадцатого столетия, было очень актуально и в это время. Люди воодушевились, кто-то отправился в часовню, кто-то стал проверять амуницию. Я же с Ратибором, Велимиром и Лосем отправился вниз по реке натягивать заранее припрятанный стальной трос. Это была первая линия обороны, которая должна была придержать атакующих, согласно нашему плану ведения боя. Пахом Ильич с частью своей команды в это время буравил лёд рядом с крепостью, по четыре отверстия на квадратный метр. За ночь, дырки покроются корочкой льда, но не зарастут полностью, это был второй сюрприз, приготовленный для монгольской конницы. То, что ожидало захватчиков далее, было ещё страшнее. Ночью пошёл снег, скрывая все следы нашей деятельности. Можно было не красить шипы белой краской, пятисантиметровый слой рыхлого снега спрятал звёздочки так надёжно, что даже ставившие их с трудом могли разглядеть свой посев. На рассвете я запустил воздушного разведчика, дабы всё посмотреть своими глазами. И тут случилось непредвиденное. Орда кочевников встала лагерем на поляне, в точности как было записано в дневнике, как раз где я надумывал со следующего года разместить сенокосные угодья, но их было настолько много, что у меня возникли сомнения в успешном завершении плана. Интересно, крупный отряд в понимании дяди это сколько? По здешним меркам три сотни уже армия, а там скопилось гораздо больше. Вся поляна и кромка берега заполнена людьми, лошадьми, повозками, немногочисленными юртами и огромным количеством костров.

Командир кочевников носил гордое имя своего деда – Шоно. Много лет назад, возле большого озера, края которого не обозреть даже орлу в небе, пришлый из-за гор юноша с голубыми, как сама вода, глазами сумел одолеть волка голыми руками. За что и был прозван местными по имени павшего зверя. Дед хорошо воевал, был отважен и смел. Его боевого топора враги боялись больше, чем оружия всего войска, которым командовал предок, так и не научившийся, по мнению местных, скакать на лошади. Если бы Шоно знал, что спустя много лет его внук придёт покорять землю его предков, то разорвал бы младенца своего сына, как когда-то пасть того волка, напавшего на прекрасную девушку. Сегодня он отдыхал. Многодневный переход ослабил лошадей и людей. По-хорошему, он бы простоял всю неделю, но только в степи, а не в этих дремучих лесах. Хотя, находясь рядом с деревьями, где-то глубоко в душе, он чувствовал странное тепло, приносящее ему спокойствие и умиротворение. Может, поэтому его нукеры и поставили белую юрту рядом с огромным дубом, величественно возвышающимся в полном одиночестве над поляной.

– Арбан (десяток) Тургэна идёт вперёд, скачите, пока солнце не встанет в зените, потом поворачивайте обратно, – скомандовал командир хорезмской сотни Батасухэ, сын Шоно.

Тургэн взмахнул плетью над головой, показывая своим людям, что надо вновь подниматься в сёдла, и указал направление, куда следует двигаться. Кочевники с визгом рванули в сторону реки, отпустив поводья запасных лошадей. Разведка в бой не вступает, её задача только обнаружить противника и быстро доложить. Поэтому в десятке Тургэна, может, и не храбрые рубаки-богатуры, зато все отличные наездники, способные на скаку пролезать под брюхом своего низкорослого коня. Десятник гнал лошадь только до поворота реки, показывая резвость исполнения приказа своего нойона, как только лагерь скрылся из виду, отряд разведчиков перешёл на рысь, лошади отчего-то боялись реки, но понукаемые наездниками упорно шли вперёд. Не прошло и получаса, как головной разведчик остановился, точнее, встала его кобыла. Почуяв неладное, мохнатое создание водило головой по сторонам, недовольно фыркая. Вдруг из-под копыт лошади заструился молочно-белый дым, и все наклонили головы.

Тук, тук, тук…

Стук затвора слился с шелчком арбалетной тетивы. Болт, выпущенный Ратибором, угодил Тургэну прямо в локоть, раздробил кость и, выскочив наружу, пришпилил руку к телу. Если бы не толстый кожаный доспех, то короткая стрела пронзила бы и лёгкое, а так только уткнулась в ребро.

– А-а-а… – завопил от боли раненый.

Десятник пригнулся к гриве своего коня и помчался назад, спасая свою шкуру. Из всего отряда в живых остался только он один. Невидимый противник в мгновенье перебил всех его людей. Воины падали с лошадей, как трава под острой косой. Тургэн видел ужас смерти, не впервой ему было наблюдать, как разлетаются головы, обрызгивая снег кровавыми ошмётками, но это были в основном враги, а тут, пали твои друзья, с которыми ещё вчера пил кумыс и делил белокожую полонянку. Убегающему кочевнику стало страшно.

– Прекрасный выстрел, Ратибор, как раз то, что надо, – похвалил я старого бойца.

Понятно, что опытный воин с пятнадцати метров не промажет, но похвалить лишний раз язык не отсохнет. Рязанец соскочил с замаскированного поста на дереве, пожал плечами, мол, что тут такого? Надо было только ранить – значит, сделаем. Теперь оставалось быстро отловить лошадей, сколько удастся и перевезти трупы к следующей засаде, так, чтобы они находились за натянутым тросом.

Велимир и Лось уже выскочили на лёд, пытаясь поймать заводных, а осёдланные лошади убитых кочевников не отходили от павших своих седоков, и это сэкономило нам время.