– Откуда ты знаешь его? – подал голос Яр.

– Когда-то он курировал вопросы поддержки кланов Севера. Мы с ним неплохо общались, даже выпивали вместе.

– И к чему твой рассказ?

– Так, от нечего делать. Захотелось поговорить перед смертью.

– Что ж, время подходящее для откровенных разговоров. Могу сказать тебе, что ты прав во всём, кроме одного: Данфер не стал безропотным исполнителем. Он предал Отдел и взял дела Ордена в свои руки. Отцы полностью попали под его власть, превратившись в кукол. Именно он разработал сценарий разыгравшейся драмы на Севере. И решение о твоём устранении тоже принял он: как раз у него не было иллюзий по поводу беспомощности северных шаек.

– Интересно. И что же ты не доделал начатое и не вернулся к Данферу? – слова Строгонова сквозили ничем не скрываемой злостью.

– Данфер сумасшедший. Он заигрался, потерял нюх. Идти против Отдела – самоубийство.

– И когда ты понял это? – усмехнулся Владимир.

– Когда агенты Готикс снова вышли на меня в Ватрад Вил. Пришлось сообщить им о Данфере и вернуться в строй. От Отдела не уйти. Он везде. А у Данфера руки коротки.

– Это пока.

– Я не верю в Орден. Его быстрая война строилась на неожиданности. Теперь час икс пройден. Сейчас Отдел расправит крылья и раздавит наглого таракана.

– Если Орден осядет в Бангвиле, выбить его с Севера будет сложно.

– Думаю, Отдел найдёт способы. За время своих экспериментов они многому научились. К тому же я очень сомневаюсь, что это простое сборище фанатиков.

Оба замолчали. Тягостная тишина повисла в темной камере. Только звук падающих капель, отражаясь от стен, эхом разносился по помещению, убегая прочь за решётку и теряясь где-то во мраке туннельных переходов. По всей видимости, пленников затащили на самое дно подземных казематов Бангвильской тюрьмы – места, где содержались самые опасные политические преступники.

– Трудно верить твоим словам, – медленно проговорил Строгонов. – Слишком много вранья, слишком много темных дел за твоей душой.

– Да мне плевать, Владимир, веришь ты мне или нет, – ответил Яр. – Я привязан к Отделу, а не к тебе. Пока ты нужен чекистам, я не ударю в спину.

– Интересными словами ты бросаешься, – усмехнулся Строгонов. – В моём мире это обозначало принадлежность к особой службе безопасности.

– В моём тоже, – сухо бросил Ян. А затем на забытом диалекте произнёс: – земляк.

Удивлённый Строгонов хотел что-то сказать, но осёкся: стены темницы несколько раз ощутимо тряхнуло.

– Что это? – вырвалось у Владимира.

– Судя по всему, взрывы. – спокойно ответил Яр. В такт его слов землю сотрясло ещё несколько раз. Даже здесь, на глубине, толчки были весьма ощутимыми.

– Неужели Совет не сладил с Орденом?

– Не думаю.

Из глубины темных коридоров донеслись быстрые шаги. Строгонов подумал, что ему померещилось, но затем полумрак казематов озарила вспышка зажжённого факела. Перед решёткой возникла фигура.

– Данила! – обрадовался Строгонов. – Мой старый друг! Ты нашёл нас! Ты достал ключи? Скорее! Надо выбираться.

Но Данила молчал и бездействовал. Глубокие тени залегли на его лице. Глаза смотрели куда-то в сторону.

– Данила? – нахмурился Строгонов. – Что-то не так?

Из угла, где находился Яр донёсся тихий смех.

– У него есть, что сказать тебе, Владимир. Давай, Данилушка, не тяни. Расскажи своему сеньору.

– Расскажи что? – Строгонов чувствовал, как скрутило живот. Слишком нехорошие предчувствия посетили его.

– Не стесняйся, брат, все свои, – продолжал усмехаться Яр. – Давай, не томи, скажи своему сеньору, кто сдал его с потрохами.

– Данила?! – у Строгонова перехватило дыхание.

– Я устал, Владимир, – вымолвил наконец охотник. – Я не верю в успех этой кампании: твоё предприятие бессмысленно, все, кто пошли за тобой, обречены. А я не хочу себе такой участи. Я достаточно повоевал за свой век – и за идею, и за деньги. Теперь же хочу покоя.

– Что они предложили тебе? Сколько я стою? – процедил сквозь зубы Строгонов. Сжав кулаки, он навалился на оковы, желая сорвать их и броситься к предателю, но добротная сталь не поддалась. – Говори! Что они предложили взамен, ублюдок?

Данила поморщился.

– Не стоит оскорблять меня. Я служил тебе верой и правдой многие годы. Но теперь я воспользуюсь законом кланов. Глефы больше не существует. Я остался один и стал свободным – могу служить тому, кому посчитаю выгодным.

– Ты сказал, что остаёшься со мной! Присягнул, как сеньору! – взревел разгорячённый Строгонов.

– Мало ли что я сказал! – махнул рукой Данила, прилаживая факел к стене.

– Предатель! Гореть тебе в Бездне! – орал Строгонов. Нервы сдали, не позволив совладать с эмоциями.

– Гореть в Бездне придётся вам обоим. Причём очень скоро, – сказал Данила и взялся за арбалет, висевший за спиной. Послышался щелчок взведённого курка, и охотник медленно поднял оружие к плечу. – Ваши соратники учудили небольшую заварушку наверху. Но им не удастся вытащить своих героев, по крайней мере живыми. Когда они придут, обнаружат только трупы. А я спокойно исчезну из города, и отправлюсь в Санпул, куплю домик, найду девушку. Заживу, как человек. Без крови, без смертей, без холода и лишений.

– На чужих костях счастье не построишь, Данила, – спокойно проговорил Яр.

– Вы только не дёргайтесь, – сказал Данила, прицеливаясь сквозь решётку. – Я сделаю всё, как надо. Сидите тихо, – его палец медленно потянулся к спусковому крючку, время замерло. сердце бешено заколотилось в груди Строгонова. развязка была близка, как никогда! Но он не позволил себе отвернуться. Собрав свою могучую волю в кулак, он гордо взглянул на прицелившегося убийцу, в последний миг не смея показать слабость!

Неожиданно Данила опустил арбалет. Какие-то мгновения стоял неподвижно, а затем стал медленно сползать по решётке на пол, в конце концов замерев на коленях и уткнув бледное лицо в железные прутья. Глаза его уставились в пустоту.

Сначала Строгонов не понял, что произошло. В какой-то момент он настолько смирился с предстоящей смертью, что почувствовал себя безжалостно обманутым, когда Данила опустил арбалет! Но затем всё стало ясно. На свет факелов выступил человек в чёрном балахоне. В руке он держал маленький самострел. Разряженный.

– Владимир Строгонов и Ян Рудный? – спросил сухой голос.

– Да, – нашёл силы ответить Владимир: язык плохо слушался. Все части тела онемели.

– Отлично. У нас мало времени! – заявил пришелец и взмахом руки открыл дверь в камеру. Следующими двумя движениями он сорвал оковы с пленников и помог подняться. Строгонов не почувствовал никакой магии: их спаситель был мощным менталистом. – Необходимо выбраться отсюда и пробраться к своим, – заявил незнакомец и поспешил прочь из камеры.

Строгонов бросился было следом, но неожиданно для себя остановился и посмотрел на неподвижное тело Данилы, замершее у решётки. Несчастного старика хорошенько скрутило перед смертью. Видимо, стрела, оперение которой торчало из затылка охотника, была обильно смазана ядом, моментально парализующим жертву. Строгонову стало жалко старого охотника. Всё же в чем-то он прав. Но предательство не имеет прощения.

Ян тоже не остался безучастным к телу старого друга. Подойдя к нему, он пинком ноги перевернул мертвеца, и в считанные мгновения обшарил карманы, выудив имеющееся золото, забрал кинжал, снял пояс и сумку с болтами. Короткий меч передал Строгонову:

– На, держи. Похоже, наверху веселье, а мы в одних портках и с голыми руками. Нехорошо, – безразличным голосом сказал он. У этого человека не было сердца.

– А ты? – приняв клинок, поинтересовался Владимир. Ян изменился буквально на глазах: юношеское лицо приобрело сероватый старческий оттенок, а глубокие морщины покрыли щёки и лоб наёмника. В глазах читалась вековая усталость.

– А я возьму арбалет. Я одинаково великолепно владею любым видом оружия, – ответил Ян, вкладывая болт в гнездо. Он не отличался скромностью.