Ради интереса Лис срезал один такой плод и получил подтверждение своей догадки. Он отпустил «воздушный шарик», и тот взмыл ввысь, быстро удаляясь. Некоторое время Лис следил за его полётом и обратил внимание, что чем выше, тем ветер явно сильнее. Он спросил об этом Инглемаза.

– Примерно на трёхстах метрах вообще начинается устойчивый сильный воздушный поток, – ответил Творец. – Как раз такие потоки приносят дожди, без них тут всё пересохло бы.

Вскоре Лиса ждал ещё один сюрприз. Высматривая следы, он увидел множество отпечатков, очень напоминающих лошадиные копыта. Единственное отличие состояло в том, что след имел второй палец, отставленный назад, и создававший впечатление оттиска двух копыт – большого и маленького. «Если это лошади, их следует называть парнокопытными», – подумал Лис. Судя по количеству следов, животных было не меньше дюжины.

Творец посмотрел и сказал, что это, видимо, гибрид верблюда и лошади. Животные получились уродливыми, и он бросил их совершенствование.

– Наверное, не вымерли, и даже расплодились, – заключил Инглемаз.

– Они опасны для человека?

Инглемаз ответил отрицательно. Напротив, животное, насколько он помнил, отличалось спокойным и кротким нравом, являлось, как и прототипы, травоядным, и вполне годилось бы для перевозки грузов.

Наконец, они добрались до настоящего леса. Невообразимое смешение пород удивляло. Вместе с дубами и соснами, упоминавшимися Инглемазом, в лесу бок о бок росли пальмы, лианы, бамбук и много чего ещё, почву, несмотря на большое количество опавшей листвы, покрывала высокая трава. Густые заросли кустарников, среди которых Лис сразу узнал орешник, мирт и азалию, сильно затрудняли движение через чащу, но по сломанным веткам легко угадывалось, где прошли Монра и Терп.

Прорубая кое-где дорогу большим ножом, прихваченным в Арсенале Сварога, Лис двинулся в глубь леса. Здесь, несмотря на жару, было очень влажно и из-за этого дышалось ничуть не легче, чем на равнине: густые заросли хранили стойкое воспоминание о прошумевшем ливне. Инглемаз заметил, что потоки воды низвергаются с небес достаточно часто. Особенно они вероятны к концу дня: воздух остывает, и дожди идут почти каждый вечер.

Неожиданно в зарослях показалась довольно широкая тропа. Среди множества следов, легко здесь просматривавшихся, Лис снова увидел отпечатки «лошадиных» копыт, совсем свежие, шедшие поверх всех остальных, в том числе, и поверх следов Творцов, там, где те вышли на тропу. И что не понравилось Лису – «лошади» рысили в ту же сторону, куда направлялись Монра и Терп. Он ускорил шаг.

Тропа уводила в глубь леса. Метров через четыреста следы Терпа и Монры сворачивали в чащу, причём характер движения ясно показывал, что Творцы побежали.

Лис остановился и внимательно осмотрел отпечатки. Здесь же остановились и «лошади» и появились новые следы: в местах, где почва была свободна от травы, отчётливо просматривались отпечатки ног, обутых в нечто вроде мокасин, самый крупный из которых соответствовал не боле чем тридцать девятому размеру обуви. Это подтвердило уже мелькнувшее опасение, что вслед за его друзьями двигается не стадо животных, а отряд всадников. Спешившиеся люди, явно кинулись вслед за Творцами. Тропа вокруг оказалась основательно утоптана на большом протяжении в обе стороны.

Лис прошёл метров двадцать вдоль зарослей и увидел место, где группа людей вновь вышла из леса на тропу. Судя по следам, они тащили какую-то тяжёлую ношу. Ему не составило труда проследить место, где груз переложили на «лошадей».

Для очистки совести Лис углубился в заросли и обнаружил, что следы обрываются. Поломанные кусты свидетельствовали о борьбе, но не слишком долгой. Во время всей процедуры чтения следов Инглемаз волей-неволей следовал на «поводке» за Лисом и чертыхался, продираясь сквозь кусты. Лис вернулся на тропу и задумался, присев на ствол упавшего дерева. Следы копыт уходили по тропе дальше в глубину леса.

– Что это может быть за племя? – осведомился он у Инглемаза.

Творец пожал плечами:

– Я был здесь последний раз, дай бог памяти, когда на Земле Цезарь трахал Клеопатру, что ты от меня хочешь? Кстати, когда я попал сюда впервые, тут кое-какие людишки уже обитали, а потом я дополнительно приводил несколько племён из Конго и Австралии. А что произошло далее – откуда мне знать?

– Они хоть не каннибалы? – Лис недобро посмотрел на Инглемаза.

– Хм, они все каннибалы. Не знаю, в общем-то, двуногих здесь жило немного, так что, возможно, этим перестали заниматься. Тут недостатка в еде нет, если их самих не сожрали. – Он засмеялся, довольный каламбуром.

– Если Монра и Терп чуть ли не сразу натолкнулись на конный отряд, значит, людей здесь не так уж мало – или им просто не повезло. Ты не мог притащить сюда какие-то более цивилизованные народы, когда, как я понимаю, хотел сам тут обосноваться?

– А зачем мне были нужны цивилизованные? – криво усмехнулся Инглемаз. – Правда, у меня имелась задумка собрать здесь понемногу представителей разных рас и посмотреть, как они друг с другом разберутся – этакая модель Земли в уменьшенном варианте. Кроме того, я хотел подкинуть побольше разных монстров, но не располагал, к сожалению, достаточными ресурсами для этого. Однако потом я понял, что зря теряю время: на самой Земле куда интереснее, особенно с учётом, что она находится в «большой» вселенной, там можно обойтись меньшими затратами, а эксперимент получается куда масштабнее. Временем же мы не ограничены.

– Ну да, – кивнул Лис, – пара флаконов какой-нибудь дряни нескольким недоучившимся полуинтеллигентам в России или Германии, «мы наш, мы новый мир построим» или «хайль, Гитлер»! Верно?

Инглемаз самодовольно захохотал:

– Этот слюнтяй тебе рассказывал? Но кое-что построили, согласись! Если бы Сварог мне не помешал, я радикально переделал бы мир Земли.

– Да что же они построили?! Только обгадили и извратили то, что до них по крупицам создавали несколько сот лет!

– Значит, плохо создавали, раз так легко удалось сломать! Тебе вряд ли понять мои идеи, но скажи, неужели тебе нравится нынешнее устройство жизни на Земле в целом? Эти расы, народы, государства, религии, всё время готовые вцепиться друг другу в глотки, эти бесконечные войны?

– А ты, значит, пацифист, решивший положить конец распрям? – Лис саркастически скривился.

Инглемаз махнул рукой:

– Наш спор не имеет смысла. Я уже вижу твой подход и не собираюсь тебе что-то доказывать.

– Да я, в общем-то, и не прошу меня в чём-то убеждать. Мне просто хочется понять, что движет личностями, считающими, что они – центр мира, и потому я тебе задаю вопросы.

– Любая личность – центр мира! – безапелляционно заметил Инглемаз. – Если эта личность так не считает, то она – ванвир.

– Но, следуя подобной логике, остаётся признать, что необходимо уважать каждую личность!

– Вот! – Инглемаз наставительно поднял указательный палец. – Вот такое у тебя извращённое понятие! Ты слушаешь – и не слышишь, и даже не можешь понять! Ты сейчас скажешь, что, мол, каждая личность – большая ценность, и так далее. Подобное утверждение, готов признать, имеет определённое место в обществах, вроде земного: уровень технологий довольно низок, продолжительность жизни мала, и масса народа, как таковая, в сильной степени зависит от каждого отдельного индивидуума. Соответственно, присутствует так называемая мораль и установка, что надо поощрять друг друга, чтобы вместе жилось лучше. И это, конечно, объективный закон до поры, до времени. Но заметь тенденцию очень многих индивидуумов этот закон нарушать. Значит, закон этот временный, он исчезает! Я же говорю о более высокой стадии развития, о нашем обществе, обществе Творцов. Центр мира – ты сам! Каждый из нас – заключительный этап эволюции сознания, и поэтому мы живём порознь. Те, кто этого не осознал, вымирают как доисторические животные. Они проявляют своеобразные психологические атавизмы, пытаясь оказывать кому-то помощь или хвататься за чью-то таковую, не понимая, что личность, если она личность, должна действовать только сама по себе и, не завися ни от кого, ни на кого и не полагаться. Я всегда так и действовал!