Слушая звонкие голоса близняшек, взахлеб и с предвкушением рассказывающих о предстоящей сегодня конной тренировке, я тихонько улыбалась. Хорошо быть маленьким и беззаботным!

Закончив завтракать, мы с Катей искренне поблагодарили довольно улыбающуюся экономку, пожелали юным наездницам и Надежде хорошего дня и вышли из дома.

К моему удивлению, как всегда невозмутимый Василий поджидал нас не в машине, а возле ступеней террасы.

— Доброе утро, госпожа. Предлагаю вам сесть в автомобиль во дворе, — спокойно произнес опытный воин.

— Журналисты? — предположила я.

— Да, — кивнул тот. — За забором семь человек с камерами. Не волнуйтесь, Ярослав ни к девочкам, ни к Надежде никого не подпустит.

— Что-то опять стряслось? — шепотом поинтересовалась подруга, воинственно хмурясь.

Кивнув Василию, взяла Катеньку под локоток и вместе с ней направилась следом за слугой.

— Несколько дней назад, когда мы с княжичем гуляли по городу, меня едва не сбила машина, — прямо на ходу начала с бесстрастным выражением на лице рассказывать. — За рулем находился архитектор императора. Михаил меня спас, но нанес травмы водителю и его охране. Несколько человек погибло. Сейчас информация просочилась к журналистам, — увидев испуг в широко распахнувшихся глазах Кати, успокаивающе слегка сжала ее локоть. — Не волнуйся, все будет нормально.

— Ох ты ж, — тихонько пробормотала она. А потом остановилась и внимательно посмотрела мне в глаза. — А что с врагом?

— Сейчас расскажу. Пойдем, — я потянула подругу к гаражу, в дверях которого уже успел скрыться Василий. — Врагом оказалась Соболева.

— Не может быть! — едва слышно прошептала ошарашенная девушка.

— Ее вычислили сотрудники Михаила, а после Ирина сама мне позвонила и призналась. Все покушения она совершила из-за ревности к княжичу.

— Вот это да-а, — изумленно пробормотала Катя. — И как накажут? — войдя за мной в ярко освещенный гараж, грозно поинтересовалась она.

— По распоряжению князя, Ирина должна уехать из России на длительное время, — сообщила ей спокойно, усаживаясь на заднее сидение внедорожника.

— Не слишком ли мягкое наказание? — захлопнув за собой дверцу, подруга сердито поджала губы.

— Я работаю с ее отцом. Наши рода не враждуют, напротив — союзники, — с усмешкой взглянула на жаждущую крови Катеньку. — Меня полностью устраивают сложившиеся отношения с Соболевым. Ирины уже нет в стране и не будет еще очень долго, — твердо произнесла и откинулась на спинку удобного сидения. — Не думаю, что Соболев назначит ей шикарное содержание. Достаточное — вне сомнений, но вряд ли она сможет поддерживать прежний уровень жизни. В чужой стране, денег по ее меркам нет, старинных приятелей-знакомых нет, в немилости у отца… Наказание для аристократки более чем достаточное, — добавила безапелляционно.

Ворота гаража плавно разъехались. Белоснежный внедорожник, неторопливо выехав наружу, шустро направился в сторону школы. В окно я мельком увидела разочарованные лица женщин с микрофонами и мужчин с большими камерами на плечах.

— А если, — задумчиво протянула Катя, — Ирина надумает мстить?

— Во-первых, из другой страны сделать это при ограниченном финансовом ресурсе довольно проблематично, — произнесла я с усмешкой. — А во-вторых, Соболева не такая уж и дура. Если со мной теперь что-то «внезапно» случится, подозрение падет именно на нее. Она об этом отлично знает. Нет, — покачала головой, — Ирина не станет больше рисковать. И не столько из-за страха наказания. Скорее, не желая причинить вред отцу и полностью лишиться поддержки древнего влиятельного рода, — немного подавшись вперед, посмотрела на умудренного жизненным опытом слугу и поинтересовалась: — Василий, как думаешь, я права?

— Да, — лаконично отозвался мужчина, не отрывая взгляда от дороги. — Госпожа, утром звонил Степан. Сообщил, что артефакт для Карамели практически готов. Просил позволения по окончанию работ лично протестировать. Я дал добро.

— Хорошо. Молодец Степан, так быстро справился, — я удивленно качнула головой и улыбнулась. — Ты только не давай ему много воли, — усмехнулась, вспомнив довольно-таки сложный характер артефактора.

— Разумеется, — невозмутимо ответил слуга. Заехав на школьный двор, он припарковался на стоянке и неожиданно предложил: — Госпожа, давайте провожу. И здесь журналисты, — добавил, нахмурившись.

Посмотрев в лобовое стекло, я увидела прогуливающихся между старшеклассниками мужчин и женщин. У многих в руках были разнокалиберные видеокамеры. Приглядываясь к лицам учениц, журналисты определенно кого-то искали. Даже не сомневаюсь, кого именно.

— Сам знаешь, их не просто так запустили на территорию «Эвереста». Значит, умудрились получить разрешения. Не вижу особого смысла прятаться, — невозмутимо произнесла и, усмехнувшись, добавила: — Опять стану звездой телеэкранов, — повернувшись к Кате, поинтересовалась: — Как считаешь, сможешь остаться внешне более-менее спокойной? Отвечать на вопросы журналистов тебе лучше не стоит. Твои слова наверняка исковеркают, — я внимательно посмотрела на упрямо поджимающую губы подругу. — Если есть хоть малейшее опасение, что справишься, Василий прямо сейчас отвезет обратно. Уверена, сегодня-завтра выйдет опровержение, и от нас отстанут.

— Иду с тобой, — решительно тряхнула рыжими кудряшками девушка и воинственно задрала подбородок.

— Нашу машину заметили, — деловито доложил воин и неожиданно веско произнес: — Удачи.

Благодарно улыбнувшись слуге, посмотрела в окно. Несколько видеокамер действительно уже были направлены в нашу сторону. Однако приближаться журналисты пока не спешили.

— Сейчас начнется, — невозмутимо предупредила Катю. — Просто молчи.

Дождавшись, пока Василий откроет мне дверцу, я глубоко вздохнула и грациозно выплыла из автомобиля. К нам тут же торопливо направились человек десять, не меньше.

Сколько же их тут!

Взяв меня под локоть, Катя встала рядом. Со стороны подруги не чувствовалось нервозности, лишь поддержка и решительность.

— Боярыня Изотова, какие отношения у вас с княжичем Разумовским?

— Почему вам помогает князь Южный?

— Расскажите о событиях, произошедших перед кровавой бойней!

— Что вы испытывали, когда видели жуткие убийства? Вы сильно испугались?

Перебивая друг друга, репортеры настойчиво засыпали меня вопросами. Одна из журналисток, особа лет тридцати, с острыми глазами и гладко прилизанными черными волосами, сунула в лицо Кати микрофон и важно сказала:

— Девушка, представьтесь, — а потом затараторила: — Как вы относитесь к Михаилу Разумовскому? Вы дружите с Софьей Изотовой? Что вы думаете о произошедшем?

Нахмурившись, подруга крепче сжала мой локоть и молча посмотрела на наступающую настырную мадам.

Движимые интересом одноклассники останавливались, а после подходили ближе. Вскорости перед нами с Катенькой выросла внушительная толпа. Поэтому Василий не торопился уезжать, готовый в любое мгновение прийти на помощь.

— Что происходит? — долетел до меня вопрос одной из старшеклассниц.

— Ах, вы не знаете?! Наш княжич кучу народа убил! А боярыня была рядом, — тотчас ответил ей кто-то.

Пора брать ситуацию под контроль.

— Тихо, — негромко промолвила я, вложив в голос толику родовой силы.

Воздух едва заметно заколебался. Не трогая одноклассников, нежно-сиреневые волны мягко коснулись чересчур любопытных журналистов. Те мгновенно замолчали, ошарашенно переглядываясь. Учащиеся «Эвереста» тоже перестали обсуждать между собой происходящее. Блестя от любопытства глазами, они напряженно ожидали развития событий.

— У меня мало времени, — пристально посмотрев в ближайшую камеру, скупо улыбнулась и абсолютно спокойно начала говорить: — Я, глава рода бояр Изотовых Софья Сергеевна Изотова, благодарю вас за предоставленную возможность публично высказать признательность человеку, спасшему мне жизнь: княжичу Михаилу Игоревичу Разумовскому, — помедлив мгновение, не отводя взора от камеры, проникновенно продолжила: — Все случилось днем, в центре города. На зеленый свет светофора я в одиночестве переходила дорогу по пешеходному переходу. Услышав жуткий рев двигателя, повернула голову и увидела несущийся на бешеной скорости спортивный автомобиль. Останавливаться водитель не собирался. Я понимала, что мне грозит смертельная опасность, но не могла ничего поделать. На высоких каблуках не особо побегаешь, — выбрав взглядом самую молодую журналистку, горько усмехнулась.