Вино у шейха оказалось довольно приятным, правда, на вкус Богдана, в противоположность винам Астерии слишком терпким, сродни густым креплёным массандровским винам. «Интересно, – вдруг вспомнил Богдан, – а почему они, мусульмане, пьют вино? Или их вывели с Земли до того, как у них Пророк объявился?»

Хотя, проживая в советской Средней Азии, он наблюдал, как местные жители весьма обильно употребляют спиртное, Богдан знал, что, согласно Корану, алкоголь запрещался. Может быть, здесь тоже возникли какие-то мотивы, снимавшие данный запрет? Уточнять ситуацию с потреблением вина он пока не стал.

Ориентируясь на прежний опыт, Богдан рассказал примерно то же, что рассказывал славному рыцарю Тассилону. Отсутствие снаряжения он объяснил тем, что вещи утонули, когда он пытался переплывать реку – он, мол, не слишком хороший пловец, и именно поэтому решил построить челнок. Шейх молча слушал и изредка степенно кивал. Когда Богдан дошёл до своих приключений на грани Европы, аль-Хасим заметил философски:

– Стало быть, ты хочешь сказать, что за Безвоздушными горами есть огромные пространства, населённые неверными?

Богдан развёл руками: мол, есть такие пространства, ничего не поделать!

Реплика шейха окончательно подтверждала, что эти арабские племена с исламом уже познакомились. Богдан осмелел и задал вопрос, знает ли шейх, когда его предки были выведены с Земли?

Аль-Хасим негодующее фыркнул:

– Конечно, знаю! Это было в сто пятьдесят восьмой год хиджры, во времена славного халифата Аббасидов.

Богдану указанные сроки практически ничего не говорили: он слышал слово «Аббасиды», но не знал, что такое «хиджра», и не мог сопоставить дату с привычным летоисчислением: в Советском Союзе религиозное образование не сильно поощрялось, а специально историей религий он никогда не интересовался. Впрочем, это было уже не важно – стало понятно, что местных арабов привели сюда после смерти Мухаммеда, так как все халифаты с разнообразными названиями возникли уже после ухода Пророка в мир иной, где его, возможно, встретил Аллах, чтобы наградить за пропаганду «единственно верного» учения.

– Досточтимый шейх, – Богдан, наконец, осмелился задать вопрос, зудевший в голове, – я вот знаю, что по Корану пить вино нельзя. Почему у вас тут вино пьют?

Шейх усмехнулся и несколько секунд задумчиво рассматривал клинок своей сабли, которую пока не выпускал из рук. Богдан напрягся, внимательно следя за каждым движением аль-Хасима.

– Знаешь, – сказал шейх, – слушая твой рассказ, я уже собирался пригласить своего палача Хамидуллу, но вот этот вопрос заставляет меня отнестись к твоим словам более внимательно. Никто из чужестранцев не может знать подобных положений Корана, поэтому, возможно, ты говоришь правду…

– Разумеется, – кивнул Богдан, – я не готов знакомиться с Хамидуллой, хотя во всех отношениях это может быть и уважаемый мужчина.

– Не перебивай! – Аль-Хасим почти добродушно погрозил саблей. – А то ты с ним познакомишься. Пока же я, так и быть, отвечу на твой вопрос. Мы не знаем замыслов Всевышнего, ибо он – Аллах, но Пророк, хотя и являлся посланцем Аллаха, оставался человеком и, стало быть, мог ошибаться…

У Богдана слегка приподнялись брови. Удивительное дело: приверженец ислама выражает сомнения в абсолютной непререкаемости высказываний Мухаммеда!

– Пророк Мухаммед, да дарует ему Аллах все милости свои в райских садах, никак не упоминал о возможности того, что произошло с нами. Учёные муллы просмотрели много раз все суры, но не нашли ничего, что могло бы указывать на подобное. Да, Аллах вывел нас сюда, но раем, который обещал Пророк всем правоверным, данное место при всех его прелестях назвать никак нельзя. Ведь не мог же Аллах поселить в раю китайцев, не признающих ни Мухаммеда, ни самого Аллаха!..

– Я думаю, вы совершенно правы, – вставил Богдан, скрывая кривую усмешку за почтительным поклоном. – Откуда в раю могут быть китайцы, я сам недоумеваю?! Не должно их быть в раю!

– Не перебивай! – Аль-Хасим снова дёрнул саблей. – Многие могут подумать, что Всевышний ошибся, но это не так, ни в коем случае! Это лишь свидетельствует, что при земной жизни Пророка Аллах даже ему не раскрывал всех своих замыслов. Пить вино нельзя в больших количествах и пребывая в пустыне – тут Пророк был совершенно прав, но в местностях с умеренным климатом, где мы сейчас находимся, среди лесов и рек, это вполне можно делать. Нашему первому халифу, святому Абу Омару, возглавившему новое объединение арабских племён, оказавшихся в этой благословенной земле волей Аллаха, сотворившего данный мир, как и все другие миры, открылись ещё многие откровения, которыми он и дополнил Коран. Впрочем, это отдельный вопрос. Говоришь, ты знаешь, где находятся врата на другие грани этого мира и назад в наш прежний мир?

– Не всё так просто, – попытался юлить Богдан. – Врат, ведущих на Землю, то есть в ваш бывший мир и мой нынешний, насколько я знаю, на гранях нет. Здесь есть врата, ведущие с грани на грань, и все они односторонние…

– Так, а где есть врата, ведущие на Землю? – Аль-Хасим прищурил один глаз.

Понятно, ничего хорошего в том, чтобы открывать информацию о точках перехода местным жителям, не было, но у Богдана не оставалось выбора. Начни он снова врать про затерянные в предгорьях страны, наверняка мог подвергнуться пыткам. Поэтому пришлось рассказывать почти правду, которая убедила шейха именно своей необычностью.

Судя по всему, аль-Хасим ему поверил. Если теперь он откажется рассказывать нечто правдоподобное о «вратах», снова могут возникнуть предложения пообщаться с местным штатным садистом Хамидуллой. В любом случае, зная больше, чем он станет рассказывать, Богдан будет иметь некоторое преимущество перед этим допотопным арабом, если только шейх не проявит каким-то образом пресловутую «восточную хитрость».

Богдан вздохнул, делая вид, что говорит через силу, и поведал в общих чертах о точках перехода во дворце, не раскрывая подлинную сущность этой резиденции неизвестного Творца данного мира. Он рассказал о точках перехода на грани Азии, и о том, что далеко не все точки ведут во дворец. Карта и резервные копии остались в мешке, спрятанном в кустах рядом с местом, где он строил челнок, поэтому ориентироваться теперь он и сам мог лишь по памяти. Впрочем, Богдан хорошо запомнил, где здесь расположена прямая точка перехода во Дворец, а где точка, ведущая на грань Африки.

– Значит, с нашей грани в этот дворец можно попасть только через врата, лежащие в землях китайцев? – уточнил аль-Хасим.

Было видно, что он о чём-то напряжённо размышляет.

– Именно так, о шейх! – с напускным подобострастием заверил Богдан.

Аль-Хасим встал и прошёлся по шатру из угла в угол, поглаживая бороду – при этом он не выпускал из руки саблю и постоянно держал Богдана в поле зрения. В этот момент Богдан заметил, как одна из стенок шатра слегка качнулась, словно на неё чуть надавили снаружи. Выглядело всё так, как если бы там кто-то задел натянутую ткань.

Шейх, казалось, не замечая странного колыхания стенки, остановился напротив Богдана и поднял свободную руку вверх, выставив указательный палец.

– Я должен обдумать подарок судьбы, который Аллах преподнёс мне в твоём лице…

Неожиданно аль-Хасим, оборвав свою тираду на полуслове, резво подскочил к стенке шатра и рубанул по ней. Ткань лопнула, и клинок полоснул по склонившемуся человеку. Хлынула кровь, и шпион повалился на землю, схватившись за окровавленную сторону лица – клинок снёс ему часть уха и раскроил плечо.

Шейх заорал, и стража втащила истекающего кровью шпиона в шатёр, швырнув его на землю перед аль-Хасимом.

– Как смел ты подслушивать?! Ты, которому я доверял! – крикнул шейх, топая ногами.

Изувеченный человек корчился от боли и скулил, елозя в крови, уже пропитавшей земляной пол шатра.

Несмотря на малую привлекательность зрелища и гнев шейха, Богдан не удержался от вопроса:

– А кто этот человек, достопочтимый аль-Хасим?