Юноша затрясся, но Богдан снова похлопал его по плечу – уже ободряюще – и повторил своё приказание. Слуге ничего не оставалось делать, как постараться исполнить то, о чём его настойчиво просили.

Чуть не приседая от страха, он повёл Богдана по лестнице вниз. В коридоре первого этажа шум с улицы стал намного громче, и Богдан пошёл осторожнее, готовый, если что, стрелять без промедления. Он немного удивлялся: никогда не думал, что убивать ему будет не то что легко, а как-то… обыденно, что ли? С другой стороны, он ещё оказавшись на первом острове, понял, что игрушки кончились, и в суровых условиях желание выжить может быть выполнимо лишь подкреплённое решительными действиями. Слава богу, у него, судя по всему, не жестокая, но вполне в меру рефлектирующая натура. Если бы было не так, то привёз бы его пьянчуга Баффомет куда-нибудь связанного, как пойманного кролика.

Неожиданно впереди послышалось цоканье подмёток по каменным плитам и какое-то повизгиванье. Богдан дёрнул парнишку, чтобы прижался к стене, и сделал то же сам. В коридор метрах в пятнадцати впереди выскочили две женщины, бежавшие, подобрав юбки. Они юркнули в ближайший дверной проём, явно от кого-то спасаясь.

Почти тотчас следом забухали тяжёлые башмаки и появился преследователь – крупный детина в лёгком панцире, надетом поверх кольчуги. Голова его оставалась непокрытой, и длинные потные волосы, перепутавшись, почти закрывали глаза. В руках детина держал приличного размера меч и кинжал.

Он остановился, озираясь в поисках беглянок и, заметив Богдана со слугой, притаившихся у стены, засопел, поднимая меч.

– Любезный, кажется, вам в другую сторону, – показал глазами Богдан. – Дамы вон туда побежали.

– Чего ты там бормочешь?! – заревел детина, устремляясь вперёд: отсутствие у Богдана меча прибавило ему уверенности.

– Говорю же, тебе не сюда! – Более не медля, Богдан выстрелил, и детина кувыркнулся по полу, гремя железом.

Слуга вытаращенным глазами уставился на бесшумный луч, пропоровший кирасу нападавшего. Богдан толкнул парня в бок:

– Нечего глазеть – веди быстрее, если тебе шкура дорога! Кстати, тебя как зовут-то?

– Давид, господин, – пробормотал парнишка, окончательно уверовавший в главенствующее положение Богдана, хотя при том не было меча – символа, придающего здесь власть.

– Ну, знатное имя, – хмыкнул Богдан, смутно помнивший что-то про библейскую легенду о Давиде и Голиафе.

Слуга повёл Богдана полузнакомой дорогой в подвал. Там так же горели масляные лампы, и вскоре повеяло влажно-душным духом – впереди были бани, где Богдан успел уже побывать.

К счастью, нападающие внутрь замка ещё не добрались, а прислуга либо разбежалась, либо помогала оборонявшимся. Помещение бани оказалось пустым, только потрескивал огонь под котлами, где грелась вода.

Давид чуть осмелел и поманил Богдана в дальний угол, туда, где виднелась небольшая крепкая на вид дверь.

– Вот здесь, господин! – Давид указал на дверь. – Здесь есть выход к подземному ходу, через который иногда качают воду из родника…

– Качают? – удивился Богдан, но тут же вспомнил, что здесь уже придумали, судя по всему вполне приличные насосы. – Ах да, качают… А почему не из колодца?

– Ну, из колодца много не накачаешь – тут котлы-то большие: и для стирки воду греют, и для мытья людей. Да и удобнее качать из родника – там озерцо небольшое.

– Хорошо, а ход тогда зачем? – удивился Богдан. – Можно же было просто трубы проложить?

– Я не знаю… – растерялся парнишка.

– Ладно, – Богдан поправил мешок, всё время сползавший с плеча, – это не так важно сейчас. Открывай дверь!

Давид испуганно воззрился на Богдана:

– Но, господин, дверь заперта, а у меня же нет ключей!

– Так!..

Богдан в некотором напряжении оглянулся. На мгновение ему показалось, что слуга преднамеренно завёл его в ловушку – он же не мог знать, что у гостя замка имеется средство разрезать любую дверь. Но в помещении бани было тихо – сюда даже не долетали крики и лязг оружия во дворе.

– Так зачем же ты меня сюда тащил? – Он сделал нарочито злое лицо. – Дурака валяешь?

– Нет-нет, господин! – затараторил слуга. – Тут всегда висел ключ – вот, на этой полочке, а сейчас его нет…

– Да чёрт с тобой! – Богдан прогнал с лица совершенно не нужное сейчас гневное выражение. – У меня есть, чем её открыть…

Он махнул стволом лучёмёта вправо-влево, и дверь рухнула, срезанная с петель. Парнишка-слуга только глаза таращил.

За дверью открылось тёмное пространство довольно узкого подземного хода. Богдан посветил фонариком – хотя и низковатый, ход вполне позволял двигаться только слегка пригибаясь. Ширина его была тоже более чем достаточной: посередине прохода стояли толстые деревянные крепи, поддерживавшие свод. Стены прохода были укреплены деревянными щитами похоже, дубовыми.

Богдан хотел уже было сказать слуге «оревуар», но вовремя решил, что будет надёжнее послать его впереди: кто знает, куда может вывести ход, и правду ли говорил слуга?

Однако парнишка и сам взмолился не бросать его.

– Господин, господин, – затараторил он, – не оставляйте меня здесь! Я сослужу вам службу, только прикажите, я готов…

– Замолчи! – прервал его Богдан, всматриваясь в темноту подземного хода и одновременно прислушиваясь, не бежит ли кто-то тем же путём, что они пришли сюда.

Ясно было, что большой пользы от перепуганного парня не будет. С одной стороны, жалко было бросать человека, но не мог же Богдан выступать защитником всех, кого он будет встречать на своём долгом пути во дворец, куда ему очень хотелось добраться живым.

Правда, вставал вопрос о том, куда выведет ход. Здесь слуга может быть полезен, тем более что он и сам явно рад убраться из замка подальше, и значит, Богдан уже делает ему одолжение.

– Значит так, юноша, – заключил он. – Пойдёшь впереди, будешь показывать дорогу.

Давид неуверенно и с явной опаской посмотрел во мрак хода.

– Боишься темноты? – усмехнулся Богдан. – Я тебе посвечу, шагай!

И он подтолкнул парнишку вперёд.

Неожиданно из коридоров, откуда они пришли, раздались приближавшиеся вопли. Богдан выругался: зря он поторопился напрочь срезать дверь – путь их бегства стал слишком очевиден. Но делать было нечего, и Богдан, толкая Давида перед собой, вошёл в прохладную темноту, изредка подсвечивая фонариком.

Подземный ход слегка поворачивал, что было на руку Богдану. Быстро пройдя шагов десять-двенадцать между толстыми подпорками, так что освещённое на фоне мрака тоннеля отверстие входа стало скрываться за изгибом стены, он приказал Давиду затаиться, а сам, укрывшись за подпоркой, стал ждать развития событий.

Можно было бы бросить гравигранату и попробовать завалить проход, но Богдан не желал рисковать: кто знает, не вызовет ли обрушение в одном месте цепочку обрушений где-то ещё – либо впереди, либо непосредственно над его головой.

Минуту-другую ничего не происходило, затем в проёме что-то мелькнуло, и тут же раздались крики – визгливые женские и грубые мужские. Фигура в длинном платье заслонила собой отверстие и замерла, явно не решаясь кинуться в темноту. Даже отсюда было слышно тяжёлое дыхание и тихие причитания. Затем кто-то резко оттащил женщину от входа, раздались звуки борьбы, вскрик – и всё на время затихло.

В проёме возникло уже две фигуры, явно мужские – слабо поблёскивали клинки в руках.

– Ну, что ты думаешь? – спросил один. – Кто-то тут явно убежал. Как же дверь-то так срубили, не понятно?

– Темно там, ни черта не видно, – добавил второй. – Давай-ка отойдём от проёма, а саданут из арбалета – мы-то как на ладони на свету.

– Скорее всего, тот, кто тут был, уже убежал, – заметил его напарник. – Чего ему там сидеть, если ход этот куда-то ведёт?

– Пойдём, факел поищем?

– Зачем? Ну убежал – да и чёрт с ним! Нам-то что? Там во дворе, похоже, уже всех добивают, замок наш. Давай отдохнём – вон, и баба валяется…

– Да ты её убил, похоже! Так по башке дал!