Не требовалось обладать огромной сообразительностью, чтобы понять, что на замок совершено нападение. Гадать о его причинах было некогда – пока понятно одно: похоже, что поездка в княжество Святославия откладывается, если не срывается совсем.

Богдан бросил быстрый взгляд на два тюка со своими пожитками – вряд ли он сумеет прорваться с этой поклажей. Вопрос в том – как вообще прорываться и куда? Ведь отсюда выход – только через дверь, за которой Вайк, и, возможно, не один. Значит, придётся тратить заряды лучемёта по-настоящему.

Самое главное, он совершенно не знает устройства замка: его водили по каким-то коридорам, он не мог как следует соотнести, где что расположено. Пожалуй, точно он помнит путь до «душевой» в подвале, до обеденной залы и, наверное, до того места, где оставил лошадь. Впрочем, это не так уж и мало, если располагать свободой передвижения, которой у него не было и раньше, да и не будет теперь…

– Открывай, собака! – в дверь снова пнули так, что задвижка жалобно пискнула.

Неожиданно Богдан разозлился, и не на шутку – так что даже замешательство и испуг от ситуации почти исчезли. Его всегда бесили идиоты, ищущие возможность устроить драку по совершенно пустячной причине. Вот тот же Вайк – явная скотина, всегда демонстрирующая свою силу, когда он имеет рядом с собой дружков и действует против одного, или же уверен, что противник не умеет пользоваться мечом.

Богдан решил дорого продать свою жизнь. Открывать Вайку он, естественно, не собирался, но было ясно, что рыцарь с кем-то там ещё обязательно выломают дверь. Выхода у Богдана не было – «На войне как на войне, – говаривал фронтовик дядя Юра. – Либо ты их, либо они тебя. И не хотел убивать, а что делать?»

В дверь снова ударили, на сей раз, похоже, плечом. Теперь задвижка держалась всего на паре кованых гвоздиков – ещё удар, и дверь откроется.

– Да что ты ко мне привязался, сволочь, будь ты проклят! – заорал Богдан и выстрелил через дверь.

Луч, тоньше вязальной спицы, но достаточно яркий в полумраке комнаты, прошил дерево. По ту сторону раздался хрипловатый вскрик, и неожиданно стало тихо.

Богдан прислушался – похоже, за дверью либо не осталось живых, либо там притаились. Сейчас доносились только приглушённые крики со двора замка, а в коридоре царила тишина.

Юноша подождал минуту – тихо. И тогда он, не в силах больше копить растущее напряжение, как был, в местном льняном белье, распахнул дверь.

В нешироком коридоре, освещаемом горевшей масляной лампой, прямо напротив двери валялся, раскинул руки, Вайк. Его меч отлетел в сторону, а слабо поблёскивавшие глаза пялились в точку где-то на потолке. Чуть в стороне в тёмной луже лежал стражник. Богдан определил, что он тоже мёртв – скорее всего, его зарубил рыцарь. Больше в коридоре, вопреки опасениям Богдана, никого не было.

– Да, Вайк, – прошептал Богдан, – глупо ты нарвался. Счёты свести захотелось, видите ли, а только поорать и успел…

Он снова прислушался – как будто никто и не шёл в сторону его комнаты, – после чего вернулся и снова запер дверь на кое-как державшийся засов, для надёжности придвинув стол. Пора было сматывать удочки.

Прежде всего Богдан оделся, надев поверх своего комбинезона кольчужную рубаху, лёгкий грудной панцирь, налокотники и поножи, доставшиеся ему в наследство от рыцаря Бафомета. Более тяжёлую амуницию он надевать не стал – и так движения уже были несколько скованы. Затем, соорудив из верёвки и одного тюка некое подобие солдатского вещмешка, он быстро покидал в него самое необходимое, что можно было унести. Со значительной частью вещей и припасов пришлось расстаться, к великому сожалению. Богдан понимал, что медлить нельзя, и мешок получился вполне компактным, удобно разместившись за спиной наподобие армейского «сидора».

Из холодного оружия он взял только длинный кинжал – меч ему всё равно был не нужен: создавать сейчас устрашющий обряд было уже явно не актуально, а с учётом неумения владеть холодным оружием меч для него – только обуза. И так плечо оттягивал мешок, стеснявший движения. За пояс Богдан засунул револьвер, чтобы тот был под рукой, предварительно, по имеющемуся уже опыту, привязав его тонким ремешком нужной длины. На ногах он оставил свои удобные ботинки, которые после захвата трофейной рыцарской одежды носил в мешке – они были куда удобнее слишком мягких местных кожаных обуток.

Сжимая в руке лучёмёт, он снова выглянул за дверь. В коридоре по-прежнему было тихо. Осторожно ступая, Богдан пошёл в направлении выхода из башни.

Винтовая лестница привела его на этаж ниже, где тоже было тихо. Правда, в одной из комнат он уловил какое-то шуршание и резко распахнул дверь, посветив туда своим мощным фонариком и готовый в любой момент выстрелить.

Это оказалось нечто вроде кладовки с рядами мешков, бочек и полками, на которых стояли какие-то крынки и кувшины. За одной из бочек луч фонаря ухватил прятавшегося человека.

– Ну-ка, выходи! – приказал Богдан и добавил как можно более грозно: – Не то убью!

Из-за бочки выбралась фигура. Это явно был один из дворовых людей, сейчас прикрывавшийся руками от яркого света и не понимавший, откуда исходит луч такой силы.

– Не убивайте меня, добрый милорд, я всего лишь слуга, а не солдат! – взмолился юноша, почти мальчик.

– Вижу, что не солдат, но близко на всякий случай не подходи, – предупредил Богдан, и выключил фонарь, продолжая в полумраке следить за человеком. – Рассказывай, что тут случилось.

Слуга поведал, что на замок напали неожиданно. По отрывочным сведениям можно было догадываться, что каким-то образом к стенам пробрался хорошо вооружённый отряд герцога Карла. Ворота замка в дни празднеств, разумеется, тоже охранялись, но не так, как всегда. Однако кто-то вероломно открыл вторые запасные ворота с другой стороны и впустил врагов, сразу же начавших резню.

– Как в паршивом романе, – проворчал Богдан. – Измена, открытые ворота…

Он снова посветил на слугу, прикидывая, чем ещё тот может быть полезен. Союзник и соратник сейчас бы не помешал, но, видя бледное лицо с покрытым испариной лбом, трясущиеся губы и бегающие глазки, Богдан понял, что как «соратник» этот парнишка никуда не годится – только помехой может стать. Ну с ним, что ли, на прорыв идти? Правда, скорее всего, он тут знает все ходы и выходы, так что…

Неожиданно мелькнула мысль предпринять совершенно неординарный ход. Сначала Богдан хотел завладеть конём, чтобы иметь возможность быстро двигаться в направлении точки перехода на Грань Африки. Сейчас он сообразил, что сделать это, судя по тому, что творилось во дворе замка, будет не так легко, а получить там удар мечом или стрелу из арбалета – проще простого. Может быть, лучше и безопаснее наплевать на коня, тем более, что, скорее всего, он снова сотрёт зад через час-другой скачки?

Конечно, стоило бы как-то узнать о судьбах Тассилона, Феофаны, короля и по возможности оказать им помощь. Но Богдан даже не знал, каково количество нападавших. Если их слишком много, его лучемёт с тремя обоймами и наган с пятью патронами вряд ли смогут быть полезными, если только первые выстрелы не распугают врагов. Правда, при такой неразберихе, шуме и криках выстрелы из нагана не так уж и напугают кого-то – ведь просто могут не понять, что это такое.

Не хотелось также открыто при скоплении толпы демонстрировать своё оружие по понятным причинам: явно станешь лакомой добычей, все захотят завладеть им. Если ещё принимать во внимание возможный гнев Хозяина этого мира, которого не стоит сбрасывать со счетов, особенно после того, что он узнал от Тассилона. Нет, не помощник он в такой ситуации, самому бы выбраться живым, да простит его славный рыцарь Тассилон и любвеобильная Феофана.

– Слушай, дружище, – обратился Богдан к парнишке, – ты мне можешь показать какой-то тайный выход из замка?

– Т-тайный? – слуга захлопал ресницами.

– Да не валяй дурака, есть же какие-нибудь ходы, чтобы один человек мог выбраться за стены замка в лес тихо и незаметно? Покажи мне такой! – Богдан толкнул парня в плечо и добавил для пущей важности: – А я, так и быть, никому не скажу, что ты прятался, когда должен был бы помогать своим хозяевам, понял?