— Я серьезно, — надулась Пэт.

Но тут же бросила быстрый взгляд на аллею, проходившую мимо скамейки, чтобы убедиться, что никто не заметил необычного появления Гора. Майкла уже не было видно. Вспомнив о нем, Пэт приуныла.

— У меня, действительно, не получается. Зачем я только согласилась быть наставницей?

— Да, — поддакнул Гор. — Обычной ведьмой ты была просто неотразима.

Пэт чувствительно ткнула его в бок.

— Не дразни меня. Я сегодня не в том настроении. И кстати, — она подозрительно прищурилась, — с чего это ты заявился сюда?

— Соскучился, — с томным видом поведал бывший демон.

Пэт фыркнула.

— Ну, да, так я и поверила!

— Что?! — демонстративно возмутился Гор. — Хочешь сказать — я вру?!

— Ох, ладно тебе, — устало вздохнула Пэт. — Что-то случилось?

Гор сразу стал серьезным.

— Случилось, — кивнул он.

Черноокая красавица лежала на кушетке, заложив руки за голову.

Настроение ее было…Почти таким же, как всегда. То есть, как всегда в последнее время. Королева подземного мира отчаянно скучала и в то же время злилась.

Темный потолок, украшенный резьбой, на которую она уставилась, был ужасающе нелепым, свет факелов, освещавших ее жилище, казался тусклым, аромат благовоний вызывал желание чихнуть.

«Черт побери! Как же мне все это надоело», — думала Либитина, лениво обводя взглядом пышное убранство своих чертогов.

Казалось бы, для недовольства не было решительно никаких причин. После загадочного и стремительного исчезновения Коннора они легко поладили с Фомором. С учетом его…хм…аппетита это было несложно.

Алые губы Либитины изогнула снисходительная улыбка. Мужское начало — хоть в человеке, хоть в демоне — отличный инструмент, на котором легко сыграет умная женщина. И Фомор не составлял исключения.

Торжественная церемония обручения, шикарная свадьба…Пожалуй, такого разгула подземный мир давно не помнил!

Играть роль Королевы Тьмы, точно зная о своем неограниченном влиянии на ограниченного супруга, было забавно. Весело.

Первое время.

К сожалению, даже самые интересные развлечения со временем приедаются. Либитина незаметно и чутко следила за всем, происходящим за спиной Фомора. И тот, первоначально встретивший в штыки попытки супруги прямо влиять на его решения, постепенно стал прислушиваться к словам, нашептываемым красавицей Либитиной. Люди знали, что говорили, придумав пословицу о ночной кукушке, которая перекукует дневную. А Либитина стала для супруга ежеминутной кукушкой, если так можно сказать.

Тем более, что у них была одна общая проблема. Коннор. Повелитель. Формально он оставался им, несмотря на переданные Фомору полномочия. Удовольствие от ощущения власти отравляла мысль о том, что демон-полукровка может в любой момент вернуться, и тогда…Неизвестность заставляла Либитину быть всегда настороже. Это поддерживало в ней, так сказать, боевую форму и в то же время бесило до темноты в глазах.

Зато Фомор, похоже, чувствовал себя вполне комфортно. Он не был полным идиотом, чтобы не понимать некоторую незаконность в глазах демонического сообщества своей власти. И в то же время ссылка на грядущее возвращение настоящего Повелителя обеспечивала Фомору и безопасность и безнаказанность. Только перед Коннором будет он отчитываться! Только НАСТОЯЩЕМУ Повелителю! И остальные демоны пусть заткнутся!

Они с Либитиной были еще той парочкой.

Умная красавица никогда не преступала грань, за которой можно было бы понять, насколько она сильнее Повелителя Тьмы. В присутствии лидеров группировок, да и рядовых демонов, прекрасная волшебница была почтительна и покорна.

Либитина сначала искренне наслаждалась той ролью, которую сама себе придумала. Хотя иногда она с некоторой грустью вспоминала все, что предшествовало ее восхождению к трону. Столько было затрачено усилий! Сколько тонких и умных ходов она продумала и осуществила, чтобы стать рядом сначала с Люциусом, потом с Диреном. И вдруг появился этот чертов Коннор — и все решилось одним взмахом его руки!

Злость поднималась из всех тайников черной души демоницы и подступала к горлу, не давая нормально дышать. Этот ублюдок! Этот полукровка! Неужели она неправильно рассчитала что-то с его ведьмой? С темпераментной красоткой, наложившей на нее заклятье?

Либитина хмуро уставилась в пространство, вспоминая себя, унизительно распластавшуюся на полу пещеры. Даже сейчас прекрасная демоница сжимала кулаки в нестерпимом желании почувствовать под своими пальцами нежную шейку Защитницы. Как та посмела!

Либитина резко поднялась с ложа и в два шага преодолела пространство до стены, к которой был прикреплен неприметный шкафчик. Его трудно было заметить, так как он почти сливался по цвету с темной резьбой стен покоев Королевы Тьмы.

Открыв дверцу шкафчика, Либитина некоторое время рассматривала ажурную решетку, служившую еще одной преградой для маленького шарика, видневшегося за ней. Он возмущенно замерцал сиреневым светом.

— Ну, что, Всевидящее Око, — пробормотала Либитина, — может, пора тебе приниматься за работу?

Шарик откликнулся на ее слова розовым отблеском и подплыл поближе к дверце.

Королева Тьмы холодно улыбнулась.

— Только помни, дружок, — зловеще прошептала она, приблизив губы к самой решетке. — Если Повелитель обнаружит тебя, долго ты не просуществуешь. А спасти тебя от его гнева могу только я.

Протянув руку, Либитина щелкнула пальцами и на одном из них через секунду повисла тонкая цепочка с крошечным ключиком. Отомкнув ажурную дверцу, прекрасная демоница распахнула ее, и Всевидящее Око неторопливо выплыло в темное пространство покоев Королевы.

— Посмотри, чем занят мой дражайший супруг, дружок, — негромко приказала Либитина. — Мне надо ненадолго покинуть жилище Повелителя.

Это было последним развлечением Королевы Тьмы — появление в верхнем мире. И чем чаще она это делала, тем уверенней чувствовала себя при свете дня, в мире грешных, глупых существ, считающих себя высшими творениями Создателя.

— Очнись! Черт побери, Ховард, остановись или мне придется…

Сильный удар в челюсть едва не свалил Коннора с ног.

— Дьявольщина!

Ответный удар бросил обезумевшего Отшельника на землю.

— Идиот! Ты хочешь погубить себя?!

Ховард ткнулся лицом в мох и застыл. Только руки, вцепившиеся в мокрую от росы траву, слегка подрагивали от напряжения. Коннор, тяжело дыша, наклонился над Отшельником.

Наконец, Ховард пошевелился и слегка приподнял голову.

— А, может, я хочу погибнуть… — со стоном прохрипел он. — Теперь мне незачем жить…

Коннор тяжело вздохнул и осторожно разжал кулаки с содранными в кровь костяшками пальцев.

— Можно подумать, этим ты вернешь их, — пробормотал он.

Ховард перевернулся и с трудом сел. Он вцепился руками в спутанные грязные волосы и почти завыл, раскачиваясь в монотонных поклонах.

— Линда, — простонал он, — Мэгги…девочка…

Отшельник медленно поднял голову и с тоской посмотрел на мрачно застывшего Коннора.

— Зачем все это, Коннор? Магия, наши силы…Скажи, зачем?! На что мы способны, если не можем защитить даже своих близких? Самых близких…Самых любимых…Нет…

Он покачал головой и грязной ладонью провел по бледному, измученному лицу. Плечи Ховарда содрогнулись от несдерживаемых рыданий. Он закрыл лицо перепачканными в крови и траве руками, продолжая раскачиваться и всхлипывать.

Коннору было мучительно видеть, как сильный мужчина корчится от душевной боли, избавиться от которой невозможно. По крайней мере, пока.

Он опустился на землю рядом с постепенно затихающим Отшельником и положил руку ему на плечо.

Наверное, надо было что-то сказать, но Коннор не мог найти нужных слов. Он не умел утешать. Да и Ховард вряд ли принял бы сейчас чье-то утешение. Должно было пройти время. Пока же он выплеснул свою боль человеческими средствами и Коннор его понимал. Никакая магия не может облегчить страдания души. Коннор криво усмехнулся. Драка тоже вряд ли поможет, но…