После того, как Гор повторил ей все, что знал, с Филлис случилась истерика наподобие той, что была у Памелы после гибели матери. Она захлебывалась в рыданиях и кричала, что больше никогда ничего не будет делать, не будет признавать никаких Охраняющих, что таких чистоплюев, как они, надо гнать в три шеи к Повелителю Тьмы на расправу. Бледный Гор молчал, стиснув зубы, а Лайен стоял, не поднимая головы, и только кусал губы. И все же у него хватало сострадания, чтобы время от времени повторять:

— Фил, дорогая, я прошу тебя…

Через пару дней, столкнувшись с зятем у входа на кухню, Филлис, закусив губу, взяла его за руку и, помолчав, тихонько сказала:

— Лайен, прости меня. Я знаю, что ты ни в чем не виноват…

— Ничего, дорогая, — тяжело вздохнул Охраняющий, — я понимаю.

Тем не менее, какая-то отчужденность между ним и Филлис пока так и не прошла. Памела, обиженная за мужа, даже некоторое время была довольно сдержана с сестрой, несмотря на то, что делала все, чтобы утешить и поддержать ее.

Сегодня Фил в первый раз за полгода позвала Лайен на помощь. И ей показалось, что он обрадовался этому, несмотря на то, что обстоятельства были отнюдь не радостными.

Неожиданное приключение Филлис взбудоражило всех. Лайен, оставив ее на попечение Пэт, спустился к Памеле, возившейся с приготовлением лечебного настоя для сестры. Затем Защитницы, собрались в спальне Филлис. Лайена, срочно отправившегося по вызову, уже не было с ними.

Филлис пока не стала говорить о том странном завещании Верховной Жрицы, которое передала ей миссис Дрейк. Коротко рассказав о своем приключении, своем визите в квартиру Коннора, о своем странном сне, Филлис попросила Пэт принести сумочку. Пошарив в ней, она сказала:

— Вот, что оказалось у меня в руке, когда я проснулась.

Взяв сережку, Пэт с интересом рассматривала ее, а потом, передав Памеле, спросила:

— Ну и что в ней необычного?

— Эта сережка оставалась у Коннора. Он взял ее, когда уходил к миссис… ну, к…ну, понимаешь, о ком я, — многозначительно расширила глаза Филлис.

— А что, — заинтересовалась Пэт, — мы так и не будем называть ее, как положено? Все еще опасно?

Филлис пожала плечами.

— Честно говоря, не знаю. Как-то по привычке, наверное.

— Ладно, — отмахнулась младшая ведьмочка от несущественной темы. — Так что необычного в этой сережке?

— Пэт! Я же говорю вам: она оставалась у Коннора. И никак не могла оказаться у меня в руке теперь, когда…

Памела, вернув сестре сережку, с некоторой жалостью посмотрела на Филлис.

— Я понимаю, дорогая, тебе хочется чуда. Но…Может быть, сережка просто зацепилась за карман, а ты, когда трогала его пиджак, случайно подхватила ее?

— Да, и держала в руке все время, пока ходила по спальне? А потом заснула с ней и не вспомнила об этом, когда укололась? Ты же не думаешь, что я — ненормальная?

— Нет, конечно, — ответила Памела, но в тоне ее не чувствовалось уверенности.

Было уже поздно. В редакции почти никого не осталось. Только Элиза еще возилась в своем кабинете.

Филлис собиралась домой. Она уже позвонила Памеле, которая после вчерашнего приключения, беспокоилась за нее и попросила сообщить, когда будет выезжать. Спустившись в вестибюль, Фил направилась к автомобильной стоянке. Дождь, моросивший весь день, заставил ее лавировать между лужами. Выбирая сухие островки на асфальте, она все время смотрела под ноги. И поскольку зонт закрывал ближайшее для обозрения пространство, ничего необычного в том, что Филлис столкнулась со случайным прохожим, не было. Необычным был сам прохожий и его поведение. Это был высокий худой старик с пронзительными глазами, которые он на мгновение поднял на нее, почти зацепившись взлохмаченной седой шевелюрой за край ее зонта.

Увидев девушку, старик на секунду замер, а потом, подняв голову вверх и увидев что-то невидимое ей, недоуменно опять взглянул на нее. Потом резко повернулся и буквально растворился в туманной влажной атмосфере улицы. А Филлис осталась стоять, вытаращив глаза и открыв рот. Она узнала его! Это был ее недавний «спаситель»!

Решив узнать, что необычного увидел старик, девушка осторожно подняла голову по направлению его взгляда и удивилась еще больше. На фасаде здания, там, куда смотрел этот странный прохожий, только в двух окнах горел свет. Это был кабинет Элизы и…ее собственный. Филлис забыла выключить свет!

Горос, проклиная все на свете, стоял под дождем, дожидаясь, когда преподобный отец Джозеф, отправится домой. Ему нужна была хоть какая-нибудь информация о возможном укрытии Магов. Не может быть, чтобы они погибли все. Узнав, сколько их осталось и где находится их убежище, можно будет решать, как действовать дальше. Надо воспользоваться затишьем, возникшим в мире магии после гибели монастыря и значительной части Сил Тьмы. Надо успеть, пока не очухались другие неглупые демоны. Надо опередить всех!

Фэл, с его способностью «рыться» в памяти, был весьма кстати. Горос умел улавливать перемещение значительных масс энергии, сопровождающих обычно появление магов или демонических образований. Он выслеживал перемещающиеся энергетические объекты, Фэл «чистил» их память, если это были смертные. Таким длинным и непростым путем они надеялись выследить убежище магов.

Но главное — Солнечный камень! Даже тот небольшой осколок, который достался Горосу, вдвое усиливал его способности. Будучи демоном высшего уровня, но только первой ступени, он, например, не мог мерцать более десяти минут. И ему приходилось точно учитывать расстояние для перемещения, чтобы не застрять на середине пути. А с Солнечным камнем это время удваивалось! Он не мог раньше концентрировать энергию так, чтобы образовывались энергетические шары. А теперь ему дважды удалось сделать это! Можно себе представить, какие возможности открывались перед тем, кто владеет Солнечным камнем! Не зря Серпиус так рвался в алтарный зал. Люциус, при всей его демонической прозорливости, не мог до конца оценить силу, заложенную в самоотверженном сердце Демчок. Или, возможно, ему просто не дано было понять это. Зато Горос, добывавший для своего патрона информацию, понимал это вполне.

Порыв ветра швырнул в лицо демону колючие струйки дождя. Черт побери! Сколько ему еще караулить этого святошу?! Разъяренный демон уже шагнул к двери, когда увидел медленно отворившуюся дверь и тут же нырнул под прикрытие высокого кустарника, буйно разросшегося у самого входа. Наконец-то!

Отец Джозеф торопился. Несмотря на зонт, он быстро промок. Дождь лил как из ведра. И хотя до дома была рукой подать, старый священник сумел сослепу два раза ступить в лужу и промочить ноги. «Теперь обязательно простужусь», — обреченно подумал он, доставая ключ. Но открыть дверь отец Джозеф не успел. Неведомая сила пригвоздила его к земле.

Неслышно появившийся Фэл замер рядом с ним. Протянув руки к его голове, он сосредоточенно как бы вслушивался в то, что открывалось ему в сознании отца Джозефа.

— Ну, что? — нетерпеливо спросил Горос. — Есть что-нибудь?

Фэл молчал. Входя в чужую память, он впадал в некий транс, выход из которого проходил достаточно медленно и болезненно, требовал предельного напряжения и означал весьма существенную потерю психической энергии. Судя по тому, что было доступно Фэлу, магические знания отца Джозефа были весьма значительными. Скорее всего, он был готов ко второй ступени Посвящения. Но ничего особенного в его памяти не было. Но внезапно Фэл насторожился. Что-то слабой тенью мелькнуло в сознании священника. Какая-то слабо уловимая мысль. Даже не мысль, а намек на это слово: посвящение! Новое посвящение!

— Ну? Какого черта так долго? Что-нибудь нашел?

Фэл разозлился. Нетерпение Гороса мешало ему сосредоточиться. Он и так как бы разрывался между сознанием подопечного и своим сознанием, а тут еще это дурацкое подстегивание! И теперь, упустив мелькнувшую мысль, сколько Фэл не обшаривал уголки сознания отца Джозефа, больше он ее не находил. Наконец, с усилием выбираясь из чужой памяти, он вышел из транса и набросился на своего компаньона.