Она опять вспомнила слова Памелы. Нельзя убивать человека дважды. Защитницы сделали это. Но убить Коннора несправедливостью могла только она сама!.. Что же она наделала! Окаменевшее лицо Коннора с погасшими глазами виделось ей сейчас, в этой ночной тишине.

Обхватив голову руками, Филлис раскачивалась на кушетке от нестерпимой боли и обиды…за него. Коннор! Где он теперь? Захочет ли когда-нибудь увидеть ее? Простит ли?

Внезапно еле уловимый шорох пронесся по палате. Филлис подняла голову и насторожилась, почувствовав чье-то присутствие. Сердце ее словно остановилось, и Фил почти перестала дышать.

— Коннор… — чуть слышно позвала она.

Казалось, в палате замерло все. Даже звук работающих приборов стал как будто приглушеннее.

— Коннор? Это ты?… — с надеждой повторила Филлис.

Медленно появившаяся у изголовья кровати Кона высокая мужская фигура заставила ее судорожно вздохнуть.

— Коннор!..

Он стоял, опустив глаза и стиснув зубы.

— Прости…я не знал, — угрюмо произнес Коннор, не двигаясь с места. — Я думал ты спишь…

Филлис поднялась с кушетки. Даже в неярком свете, освещавшем палату, она заметила, как осунулся Коннор, каким жестким стало выражение его лица. И в то же время он стоял так спокойно и уверено, что чувствовалось, насколько велика его внутренняя сила.

Подойдя к нему совсем близко, Филлис провела рукой по его щеке.

— Коннор… — прошептала она, — Коннор…

Он замер. Филлис подняла на него огромные измученные глаза и положила руки ему на грудь. Глаза Коннора были закрыты. Но Фил видела мучительный излом бровей и горькое выражение его лица. Помедлив мгновение, он открыл глаза, вздохнул и притянул ее к себе.

— Что ты делаешь со мной, Филлис!.. — с тоской произнес Коннор.

Обняв его, она ткнулась лицом ему в шею, и, всхлипнув, пробормотала:

— Прости! Прости меня…Прости!…

Когда Фил подошла к нему, Коннору показалось, что слой льда, так надежно защищавший его сердце, только треснул. Но, увидев прекрасные страдающие глаза Филлис, прижав к себе ее хрупкое тело, ощутив тонкие руки, обвившие его шею, он понял, что ледяной панцирь, готовый, казалось, навсегда закрыть доступ обжигающему чувству любви, просто растаял. Коснувшись губами ее волос, Коннор опять закрыл глаза.

— Фил! — выдохнул он. — Филлис…

А она изо всей силы прижималась к нему, как будто искала у него защиту от боли, как будто хотела раствориться в нем, почувствовать его силу и обрести надежду. Тихие слезы Фил капали на грудь Коннору, и ему казалось, что каждая слезинка обжигает сердце.

— Не уходи… — шептала Филлис, — пожалуйста, не уходи…Не оставляй меня!

Она подняла к нему заплаканное лицо, и Коннор мягко провел пальцем по мокрой щеке, осторожно коснулся губами ее губ.

— Даже если ты будешь прогонять меня? — с печальной улыбкой спросил он.

— Даже если буду… — всхлипнула Филлис.

Он на мгновение прижал ее к себе еще сильнее. Потом отстранился и посмотрел ей в глаза, наполненные слезами.

— Фил, сердце мое, — негромко произнес он. — Я люблю тебя, и буду любить всегда…

Филлис шмыгнула носом, вспомнив, что это она всегда так говорила Коннору.

— Но мне придется покинуть тебя, родная, — продолжил он, заставив ее с недоумением и страхом заглянуть в его лицо.

Коннор провел ладонью по щекам Филлис, вытирая слезы, и поцеловал огромные карие глаза, с тревогой смотревшие на него.

— Ты что-то узнал? — с безумной надеждой еле выговорила она. — Что-то можно сделать? Да?

Коннор сжал губы и некоторое время молчал. Филлис, ждала, затаив дыхание. Он, с грустной улыбкой посмотрев на нее, опять притянул к себе, прижал к груди ее голову и поцеловал в волосы.

— Может быть… — тихо сказал он. — Ты же знаешь, я сделаю все, что в моих силах, чтобы спасти нашего сына.

— Знаю… — опять всхлипнув, прошептала Фил. — Знаю…

Они долго стояли так, обнявшись. Затем Коннор отпустил Филлис, подошел к лежавшему неподвижно мальчику и долго смотрел на его бледное лицо. Он склонился над ребенком и поцеловал его в лоб. Выпрямившись, Коннор опять притянул к себе Филлис. Взяв ее голову в свои большие ладони, долго вглядывался в заплаканные глаза.

— Мне пора, — наконец, тихо сказал он.

— Коннор… — тихо произнесла Филлис, не отрывая глаз от его лица, — то, что ты решил сделать…это опасно?

— Нет, дорогая, нет! — он нежно прижался губами к ее губам. — Это совсем не опасно.

Фил уткнулась головой ему в грудь и закрыла глаза. Несколько секунд она еще ощущала руки Коннора на своих плечах, а потом он медленно растворился в воздухе.

Услышав сигнал школьного автобуса, Памела заторопилась.

— Дорогой, тебе пора!

Приготовив пакет со всякими сладостями, испеченными ей для мальчишек, она подала его Уиллису.

— Угостишь Рони. И, пожалуйста, не увлекайся купанием. По-моему, вода еще не совсем прогрелась.

Она поцеловала сына, несмотря на то, что тот пытался увернуться от материнской ласки. Затем, Уиллис, кивнув на прощанье, взял пакет и направился к двери.

— И веди себя прилично, — хихикнул Крис, торчавший на кухне и последовавший за эрзац-братом в прихожую. — Чтобы никто не подумал…Ой!

Весьма чувствительный щелчок по макушке заставил его замолчать.

Выйдя следом за клоном на крыльцо, Крис прошипел ему вдогонку:

— Подумаешь!

Клон Уиллиса, направляясь к школьному автобусу, забиравшему детей, оглянулся и погрозил ему кулаком. Крис, с удовольствием ожидавшей возможности безнаказанно поддразнить клона, высунул язык, но, увидев, что тот с решительным видом направился к нему, шмыгнул в дом и захлопнул дверь.

Войдя в прихожую, мальчик остановился, раздумывая, чем бы ему сегодня заняться. Он впервые остался один, без братьев. Поднявшись в детскую, Крис попробовал занять себя какой-нибудь игрой. Но, как на грех, все игры были рассчитаны как минимум на двоих участников. Прихватив мяч, мальчик пошел во внутренний дворик, решив поупражняться в забивании мяча. Но так как после каждого умопомрачительного гола ему приходилось самому потом лазать по саду в поисках мяча, Крис довольно быстро прекратил это не слишком увлекательное занятие. Бесцельно послонявшись по садику, он вернулся в дом.

Пощелкав пультом телевизора, посмотрев с десяток мультфильмов, малыш зевнул и отправился на кухню. Оттуда доносился соблазнительный запах ванили и кардамона.

— А что ты делаешь? — спросил он мать, увидев, что она что-то увлеченно размешивает большой ложкой в большой миске.

— Да так… — неопределенно сказала Памела, — руки занимаю.

— А чем ты их занимаешь? — заинтересовался Крис, залезая на высокий табурет и ложась животом на стол, чтобы можно было заглянуть в миску. Он повел носом и довольно сказал:

— Чем-то вкусным!

Памела вздохнула.

— Я хочу угостить пирогом Филлис.

Она опять вздохнула и как бы про себя сказала:

— Может быть, ей понравится, и она съест хоть кусочек.

— Ты пойдешь к Филлис в больницу?

— Да, милый.

Она посмотрела на мающегося от одиночества сына и спросила:

— Хочешь пойти со мной?

Мальчик поднял на нее ясные отцовские глаза.

— Там Кон болеет, да?

— Да, дорогой, — Памела ласково провела рукой по голове Криса и поцеловала его в макушку.

Она выложила готовую массу в форму и начала украшать ее изюмом.

— А он еще долго будет болеть? — рассеяно спросил Крис, заинтересованно заглядывая в мисочку с изюмом.

— Боюсь, что долго, — медленно произнесла Памела, оторвавшись от приятного занятия, и снова тяжело вздохнула.

На минуту она задумалась, вспомнив безжизненную фигурку на кровати в больничной палате и склонившуюся над ней сестру. Горестно покачав головой, Памела вернулась к кулинарным заботам.

Тихонько открыв дверь, Памела вошла в палату. Филлис подняла голову, и старшая Харрисон не поверила своим глазам. Вместо тусклого, безжизненного взгляда, Памела увидела печальные, но какие-то умиротворенные глаза сестры. Она застыла на пороге палаты так, что шедший сзади нее Крис уперся матери прямо в спину, невольно подтолкнув вперед. Памела машинально сделала два шага, пропуская сына. Она не сводила глаз с Филлис. Изумление, написанное на лице Пам, было так велико, что сестра не могла его не заметить. Немного смутившись, Фил слегка улыбнулась. И это привело Памелу в еще большее изумление. Она не верила тому, что видела: Филлис улыбнулась! Пам невольно перевела взгляд на Кона, ожидая каких-нибудь признаков его пробуждения. Но ребенок по-прежнему лежал без движения, с закрытыми глазами.