— Ты хочешь сказать, что они могут вернуть Уиллиса до того, как они с малышкой Филлис найдут лекарство?

— Памела, понимаешь… — Лайен зашагал по комнате. — Он вообще не должен был вмешиваться… Я говорил, что это плохо кончится…

Пам пристально посмотрела на мужа.

— Ты хочешь сказать, что даже если он мог помочь Кону, он не должен был этого делать?

— Памела! — Лайен в отчаянии взъерошил волосы. — Ну, как мне тебе объяснить?

— Так, чтобы я поняла, — отчеканила та.

— Я пытаюсь! Но ты же не хочешь слушать!

— Я слушаю тебя! — Памела высокомерно задрала голову. — Скажи мне еще раз, что Уиллис не должен помогать ребенку, попавшему в беду. И только потому, что его отец — Мастер старой магии. Так решил Совет, да? Ты ведь это хотел сказать, Лайен?

— Памела! — Лайен опять схватился за голову. — Мы не должны вмешиваться в борьбу магов со Охранющими! Неужели ты этого не понимаешь?

Он остановился прямо напротив жены и теперь уже спокойно продолжил:

— Неужели ты готова рисковать собственным сыном?

— Я не хочу рисковать ни своим сыном, ни сыном своей сестры! — отрезала Памела. — Я вообще не собираюсь рисковать жизнями невинных детей из-за какой-то идиотской распри между магами и Охраняющими. Пусть разбираются сами! А детей оставят в покое!

— Памела!

Лайен безнадежно покачал головой, глядя на разъяренную жену. Он молчал, и только печально смотрел ей в глаза. И от этого взгляда у Памелы вдруг пропала вся воинственность. Сердце ее сжалось от предчувствия беды.

— Лайен, — дрогнувшим голосом начала она, но тут же удивленно замолчала.

Потому, что короткий всплеск мерцающих огоньков оставил прямо между ней и Охраняющим растерянно озирающегося Уиллиса. Мальчик, перепачканный замлей, песком и длинными иглами сосны, прилипшими к куртке, стоял, в недоумении уставившись на родителей.

К груди он крепко прижимал плоскую металлическую фляжку.

Клонившееся к горизонту солнце еще не заглянуло в долину, когда маленький отряд подошел к скалистой стене. Коннор был прав: подкрепившись животворной водой, путешественники за день без труда одолели уже знакомые холмы. Во время привалов, передохнув немного, дети с визгом гонялись друг за другом, бросались шишками, прячась за спинами взрослых. Только суровое напоминание Дайаны о возможности опять встретиться со змеей, ненадолго угомонили маленькую Фил и Уиллиса. И если Коннор с улыбкой следил за проказами детей, то сама миссис Дрейк во время последнего привала даже не глядела в их сторону. Она легла на землю чуть поодаль от веселой компании и либо смотрела в небо, либо лежала просто с закрытыми глазами.

Коннор с удивлением наблюдал, как по мере приближения к невидимой границе, разделявший окружающий мир и запретную территорию Источника, миссис Дрейк становилась все мрачнее и молчаливее. Было такое впечатление, что она не рада возвращению к привычной жизни в монастыре, к спокойной и полной чудес учебе дочери. Как будто какая-то тайная мысль точила ее, сгоняя румянец со щек и сгибая плечи.

На последнем привале Коннор осторожно спросил:

— Вы в порядке, Дайана?

Жрица строптиво и несколько капризно повела плечом и холодно ответила:

— В порядке. Я — в полном порядке.

Вспомнив взгляд, которым Дайана, не отрываясь, смотрела на него утром, у Источника, Коннор только пожимал плечами: кто их поймет, этих женщин? То ласковая и заботливая, а то — надутая и недовольная неизвестно чем.

Зато Уил, забыв о своих недавних страхах, совсем успокоился. Они с маленькой Филлис так ничего и не сказали Коннору о странной тени, последовавшей за ним. То, что он благополучно вернулся, что все обошлось и закончилось спокойно, сделало это видение совершенно незначительным фактом. И дети о нем забыли. И только на последнем привале, когда, набегавшись, Уиллис остановился у небольшого деревца, шелестевшего на слабом ветру тонкими изящными листочками, он опять на какой-то миг почувствовал тот самый, вонзающийся в спину взгляд. Мгновенно обернувшись, Уиллис опять не обнаружил никого. Насторожившись, мальчик огляделся кругом.

Но на открытом пространстве у подножия последнего перед скалистой стеной холма, не было никого, кроме путешественников. «Ерунда! — бодрясь, и пряча вновь подступивший страх, подумал Уиллис. — Наверное, мне все это показалось».

Когда путешественники подошли к скале и увидели, какие изменения произошли за время их путешествия, мысли Коннора о странностях женского характера разом улетучились. Всего за два дня их отсутствия часть скалы обрушилась. И путь, которым они прошли, спускаясь с вершины, теперь был для них закрыт.

Задрав головы вверх, члены маленького отряда молча обозревали почти отвесную скалу, по которой им предстояло подняться до захода солнца.

— Так… — вздохнул Коннор. — Это что-то новенькое.

Он повернулся к своим спутникам и хмуро сказал:

— Постойте здесь, а я пройду вправо. По-моему, там был не такой крутой склон.

Проводив глазами Мастера, дети переглянулись. Уиллис пожал плечами, поймав вопросительный взгляд малышки Филлис, и повернулся к миссис Дрейк, неотрывно смотревшую на Мастера.

— Может, мы пока сходим туда? — мальчик махнул рукой в сторону.

— Стойте здесь, — жестко ответила Жрица, по-прежнему глядя в спину уходящего Коннора.

Внезапно Дайана насторожилась. Ей почудилось какое-то шевеление воздуха в том же направлении. Какая-то тень на мгновение мелькнула у нее перед глазами. Она невольно зажмурилась, а когда открыла глаза, вокруг ничего не было. Все было тихо и спокойно. «Что это было? Мне показалось или я действительно видела эту тень? — подумала Жрица. — И она направилась туда, где Коннор…Странно…»

Странный шелест, перешедший в негромкий, но тяжелый звук удара, раздался в той стороне, куда ушел Коннор. Путешественники замерли.

— Что это? — с тревогой повернулся к миссис Дрейк Уиллис. — Что это было?

Не отвечая, Дайана кинулась вперед. Дети, переглянувшись, бросились вдогонку. Свернув за выступ скалы, они замерли от неожиданности и ужаса.

На земле у отвесной стены, наполовину придавленный сосной, с закрытыми глазами лежал Мастер, а рядом с ним на коленях стояла миссис Дрейк. С неожиданной для ее слабых рук силой, она пыталась оттолкнуть ствол, освобождая ноги Коннора.

— Господи! Да что же это! — бормотала она, не видя ничего, кроме беспомощно лежащего без сознания любимого человека.

Дети кинулись помогать ей. Напрягаясь и обдирая в кровь руки, Дайана с нечеловеческой силой сдвинула ствол и. ахнув, закрыла себе рот ладонью.

Одна нога Мастера была только сильно поцарапана. Зато другая — сломана в двух местах.

Филлис проснулась моментально. В той полудреме, в которой она находилась, чуть слышный писк прибора, изменивший тембр, прозвучал для нее громче самого звонкого будильника. Вскочив с кушетки, Филлис кинулась к сыну.

Бросив беглый взгляд на приборы, она не заметила никаких изменений. За дни, проведенные у постели ребенка, Филлис не хуже хорошей медсестры научилась определять состояние мальчика по показателям приборов. И сейчас, казалось, все было в порядке. Но ведь что-то разбудило ее? Филлис, закрыв глаза, напрягала слух. Вот! Опять! Она распахнула глаза и уставилась на прибор. Яркий зайчик по-прежнему ровно скакавший по экрану, вдруг, казалось, замер, и писк прибора на секунду сменился жалобной тонкой ноткой! Но тут же прибор вновь вернулся к своему привычному звучанию.

— Господи! Что это? — чуть слышно прошептала Филлис. — Почему?

Она кинулась к двери, но в палату уже входил доктор Эванс.

— Доктор! Там…

Хмуро кивнув Филлис, врач обошел ее и подошел к постели ребенка. Посмотрев на показания приборов, он нахмурился еще сильнее.

— Что с ним, доктор? — чуть слышно проговорила Филлис, с надеждой и страхом глядя в лицо врача.

Тот вздохнул и, не поднимая на нее глаз, осторожно пожал плечами.