— Я все слышал, Филлис, — справившись, наконец, с собой, спокойно начал он. — Ты права: любить — это очень больно. Я не хочу причинять эту боль ни тебе, ни себе, и никогда больше не потревожу твой покой, если ты так хочешь. Но, чтобы ты не думала, знай: я любил тебя всегда, и буду любить вечно. С этим я ничего не могу поделать. Все хорошее, что я сделал в своей жизни, было сделано во имя нашей любви. И если во имя ее надо уйти, я уйду.

Он стиснул зубы так, что заходили желваки на скулах, и опустил глаза, чтобы не видеть ее лицо.

— Прости. Я не хотел делать тебе больно, — медленно проговорил он и, не поднимая глаз, направился к выходу из сада.

— Коннор… — помимо воли прошептала Филлис. — Коннор…

— Коннор! — раздался звонкий мальчишеский голос. — Вот ты где!

Коннор резко повернулся и замер. Спотыкаясь, торопясь изо всех сил, к нему мчался малыш Кон! С разбегу бросившись ему на шею, он радостно завопил:

— Я научился кувыркаться, как медведи!

Коннор, обняв ребенка, закрыл глаза и закусил губу. Его сын! Его мальчик! В душе Коннора все перемешалось. Обида, любовь, горечь и радость переполняли его. Казалось, еще немного и на его глазах покажутся слезы! Коннор слегка коснулся губами волос мальчика и осторожно поставил его на землю. Малыш удивленно взглянул на отца, потом на мать. Он еще не знал, что эта сложная смесь эмоций, слабый отголосок которой уловила чуткая душа маленького эмпата, называется любовью. Но чувство теплоты, идущее от души Коннора перекрыло все другие эмоции. Мальчик тут же схватил его за руку и потянул в сторону.

— Идем! Я покажу тебе, как у меня получается!

Коннор, не поднимая глаз, шагнул за ребенком. Но потом, остановившись, поднял голову и, решившись, открыто взглянул на Филлис… И на лице его отразилась растерянность: Филлис плакала. Она прижала руки к груди, как бы защищая сердце, а по ее щекам тихо катились слезы. Глядя прямо в глаза Коннору, Фил увидела в его глазах вопрос и медленно кивнула. Он на секунду замер, затем тоже чуть заметно кивнул и, не оглядываясь, пошел вслед за мальчиком, тянувшим его к крошечной лужайке у дома. Сердце Коннора бешено колотилось. Он не верил тому, что в одно мгновение увидел в глазах Филлис. Потому что в них, среди боли и обиды на него смотрела безграничная любовь!

Филлис, глядя вслед сыну и любимому, всхлипнула последний раз, вытерла слезы и медленно побрела к дому. Она вспоминала слова Коннора, а главное — его взгляд. Там было все: любовь, печаль, нежность, понимание. И самое страшное — прощание! Филлис вдруг ощутила, что еще один неверный шаг — и он действительно навсегда, безвозвратно уйдет из ее жизни! Уйдет так, как уходят умершие — оставляя после себя слезы, вечную печаль и…любовь. «Нет-нет, — сказала она себе, — только не это! Я люблю его, безумно люблю! Я не могу потерять его еще раз! Нет! Ни за что!»

Филлис не видела, что Памела, закусив губу, издалека смотрит, как она, вытирая на ходу слезы, качает головой и тихонько шепчет:

— Нет! Нет! Ни за что!

Сердце Памелы сжалось. Неужели ничего не получилось? Она специально нашла Кона и шепнула ему, что пришел Коннор и он ждет его около цветущего шиповника. Памела знала, что мальчик не отпустит отца, и Филлис будет вынуждена смириться с этим. Но то, что Филлис шептала только «Нет!», показало старшей Харрисон, что ее расчет оправдался лишь частично. Кон остановил Коннора, но не помирил его с Филлис.

Звонкий смех ребенка, раздававшийся на лужайке, вызвал у Филлис новый приступ слез. Закрыв лицо руками, она шла к дому, пока не натолкнулась на сестру.

— Памела!

Та обняла ее и, гладя по голове, сама еле сдерживала слезы.

— Памела, я люблю его! Я люблю его, Пам!

— Господи! Фил, милая!…- от волнения слезы все же показались на глазах у старшей Харрисон. Она улыбнулась сквозь них. — Чего же ты плачешь, глупышка! Надо просто пойти к нему и сказать…

— Я…Он… — всхлипывала Филлис. — Он сказал, что готов уйти…

— Но он же не ушел! Иди к нему!

Филлис вытерла лицо.

— Да! Но… — заплаканными глазами она посмотрела на сестру, — я вся зареванная… я так выгляжу…

— Филлис! — засмеялась, вытирая слезы, старшая Харрисон. — Для него ты всегда выглядишь прекрасно, поверь мне!

Обняв сестру за плечи, Памела повела ее на второй этаж и проводила в ванную.

— Приводи себя в порядок, а я разыщу Коннора.

Когда Памела спускалась вниз, ей навстречу наверх через две ступеньки промчалась Пэт.

— Где Фил? — на ходу спросила она.

— В ванной. Но, Пэт…

Та, не слушая старшую сестру, рванула дверь ванной комнаты. Памела хотела, было, вернуться, сказать, чтобы Пэт оставила Филлис в покое, но потом решила сначала найти Коннора.

Спустившись опять в сад, она услышала и увидела Криса и Кона, которые повисли на плечах Коннора и карабкались по нему, как по дереву. Он делал вид, что падает от тяжести, и мягко опускался на траву, осторожно укладывая обоих мальчиков на спину. Затем Коннор пробовал подняться, но дети, как маленькие обезьянки, опять карабкались на него и он, посадив каждого на плечо, медленно поднимался, заставляя мальчишек визжать от восторга. Вид у Коннора был еще тот: растерзанный и взлохмаченный, с развязавшимся галстуком, он совсем не был похож на элегантного мужчину, два часа назад переступившего порог дома Харрисонов.

— Коннор! — негромко позвала Памела, с улыбкой наблюдая за их возней. Он не сразу услышал ее, сосредоточившись на малышах. — Коннор!

Он поднял голову, и Памела не узнала его! Что-то мальчишеское, полувзрослое, полудетское было в его взгляде, а голубые глаза сияли так, как будто в самой глубине их зажегся мягко светившейся огонек. В этом взгляде было столько теплоты и обожания, что Памела невольно вздохнула. Неужели Коннор, наконец, испытает всю полноту счастья, понимания любимой женщины и своего ребенка!

Когда Коннор увидел Памелу, улыбка сползла с его лица, и взгляд стал напряженным. Он пристально посмотрел ей прямо в глаза. Памела улыбнулась и кивнула. Она увидела, как в его глазах появилось сначала удивление, а потом вспыхнула надежда. Все еще не веря ей, Коннор нахмурился и продолжал вопросительно смотреть на Памелу. Она улыбнулась еще шире и еще раз кивнула.

— Она ждет тебя! — громко сказала старшая Харрисон, повышая голос из-за визга мальчишек, не слезавших с плеч Коннора.

Тот осторожно спустил детей на землю.

— Нет! Давай еще поиграем! — заорали они почти одновременно. — Еще!

— Ну, пожалуйста! — надул губы Кон, дергая Коннора за руку.

Памела пришла на выручку.

— Он должен помочь маме, — пояснила она Кону. — Она его ждет, понимаешь?

— Я тоже пойду помогать, — заявил мальчуган, не выпуская руки Коннора. — Мы вместе поможем, да?

Он задрал голову вверх и просительно смотрел на Коннора.

— И я хочу помогать! — бросился к матери Крис. — Мам, я тоже буду помогать Филлис!

Памела прижала голову сына к своей груди и поцеловала его.

— Конечно, дорогой, вы тоже будете помогать. Только попозже. А сейчас Коннор должен идти. Потом вы опять будете с ним играть.

Коннор присел на корточки перед Коном.

— Мне очень нужно помочь…маме, — с непривычки ему было трудно произнести это слово. — Вы подождите меня здесь. Хорошо?

— А мы пока тоже можем поиграть. В догонялки! — предложила мальчикам Памела.

— Давай! — у Криса загорелись глаза. — Давай!

И он, на ходу схватив за руку Кона, помчался от матери. Памела рассмеялась и, не торопясь, побежала за малышами.

Коннор поднялся и с улыбкой посмотрел вслед сыну. Он, не знавший, что такое детство, играя с Коном, забыл обо всем: о старой и новой магии, о перемещениях и тренировках, об Узнавшем Суть Вещей и о монастыре. Только не прекращающая саднящая боль в сердце не давала ему забыть о решении Филлис, о том, что он, возможно, видит своего сына в последний раз.

Постояв немного, Коннор направился в дом. Памела не сказала, где можно найти Фил, но проходя мимо кухни, он услышал возбужденные голоса Пэт и Филлис и вошел туда.