Несколько гостей разного возраста непринужденно болтали в гостиной. Когда в ней с подносом тарталеток появилась Филлис, Коннор замер.

Памела, взглянув на него, только вздохнула. Утреннее разбирательство не привело ни к чему хорошему. Фил не стала устраивать скандал по поводу знакомства сына с Коннором только потому, что Памела клятвенно заверила ее, что никто из них не проговорился, и Коннор по-прежнему ничего не знает. Но она всерьез обиделась на Памелу, за то, что та ничего не сказала ей сразу. Старшая Харрисон опять вздохнула. Чем теперь кончится сегодняшняя встреча, она даже не могла предположить.

Во всяком случае, оптимизма Пам убавилось, когда она заметила, что Филлис, церемонно кивнув им издалека, старательно обходит тот край гостиной, где остановились они с Коннором, лишь изредка поднимая на них глаза.

А Коннор, как завороженный, смотрел на Филлис. Он замечал каждое ее движение, каждый жест. Она стала еще прекрасней. Несколько угловатая грация, как у озорного подростка, уступила место грациозному изяществу зрелой женщины. Смуглая кожа в сочетании с черными, слегка вьющимися волосами и алыми губами делали ее еще ярче. Но больше всего Коннора поразили глаза Филлис. Темнота ночи сочеталась в них с какой-то ясностью и прозрачностью. Взгляд ее приобрел не знакомое ему ранее выражение — как будто она видела нечто, доступное только ей.

Филлис, поставила поднос на столик, направилась к веранде, расцвеченной солнечными бликами от витражей, и вышла в крошечный садик, расположенный за домом.

— У нее такие глаза… — невольно вырвалось у проводившего ее взглядом Коннора.

— Да, — усмехнулась Памела. — Говорят, такими становятся глаза у женщины, родившей первого ребенка.

Коннор с изумлением взглянул на Памелу, а потом нахмурился. Он долго молчал, не отрывая от нее глаз.

— Пам, — наконец, осторожно начал он и замолчал. — Я…я правильно тебя понял? У…Филлис…есть ребенок?

Памела сжала губы. «В конце концов, — промелькнуло у нее в голове, — я давала клятву не говорить, кто отец ребенка, а не о том, что у Филлис есть ребенок». Коннор с напряжением ждал ответа.

— Ты правильно понял, — несколько высокомерно кивнула старшая Харрисон.

Коннор стиснул зубы и на секунду закрыл глаза. У Филлис — ребенок!

— И…кто же…кто его… отец? — внезапно охрипшим голосом спросил он, не поднимая глаз на Памелу.

— Не спрашивай меня об этом, Коннор. Пожалуйста, — умоляюще произнесла старшая Харрисон. — И никого не спрашивай. Филлис взяла с нас клятву, что мы не будем говорить на эту тему.

Они долго стояли молча. Памела смотрела на Коннора, и ей было безумно жалко его. Все же, Филлис поступает неправильно! Что бы между ними не произошло, Коннор по-прежнему любит ее. Этого не скроешь. И несправедливо, что он до сих пор не знает, что у него есть сын.

Коннор, оставив Памелу, медленно направился в сад вслед за Филлис. Он не спускал с нее глаз. Ее хрупкая фигурка мелькала то тут, то там. Какая-то гостья остановила ее и стала взахлеб о чем-то рассказывать. Филлис вежливо улыбалась, но взгляд ее рассеяно блуждал по толпе гостей. В это время раскрасневшийся Кон промчался мимо Филлис и чуть не споткнулся о подставку для цветов.

— Кон, милый! — всплеснула руками Филлис, едва сумев на лету поймать цветочный горшок. — Осторожнее!

— Хорошо, мам! — на бегу бросил мальчик и помчался дальше, не видя никого вокруг.

Коннор закусил губу. Это он! «Я знал, что это необычный ребенок! И это — ребенок Филлис! И… мой! Я знаю! Я чувствую это!». Как когда-то в лесу, теплая волна накрыла его. «Мой мальчик! Мой сын!» Коннор приложил руку к сердцу, которое колотилось, как сумасшедшее. Губы его невольно расплылись в улыбке. «Это мой сын!» Коннор глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Пройдя в глубь садика, он присел на садовую скамейку, укрытую густой порослью шиповника, и задумался. Вот о какой клятве говорила Памела! Значит, Филлис не хочет, чтобы он знал о том, что у него…у них растет сын. Вот как! Наказывать, так наказывать! Он горько усмехнулся. Она лишила его своей любви, и решила лишить сына.

Коннору внезапно стало так тоскливо, что солнечный день разом померк, а на сердце легла привычная тяжесть. Почему, ну почему она так поступает? Неужели он все это заслужил?

Коннор уже забыл, зачем он пришел в этот дом. Опасность, грозящая ему, была ничто по сравнению с тем, что он узнал.

Посидев еще минут десять, Коннор решил найти Филлис и поговорить начистоту. Пусть она сама все ему скажет. По крайней мере, все точки над «i» будут расставлены. Но не успел он подняться, как услышал укоризненный голос Памелы. Похоже, сестры тоже ушли в этот уголок садика, чтобы поговорить.

— Ты не права, Филлис! Как хочешь, но я не могу с этим согласиться, — горячо говорила старшая Харрисон. — Коннор всегда любил тебя, и всегда будет любить! А ты лишила его ребенка и хочешь, чтобы мы все участвовали в этом…

— В чем? В чем участвовали? — дрожащим голосом, но не менее напористо говорила Филлис.

— В обмане! — упрямо выговорила Памела. — Кому это нужно? Кон уже большой мальчик. Ему нужен отец!

— Я ему и мать и отец! — голос Филлис сорвался. Похоже, она заплакала.

Коннор уже хотел выйти из своего невольного убежища. Сердце его сжалось. Он не мог слышать, как плачет Филлис. Но, сделав шаг, он остановился, услышав опять голос Памелы.

— Фил, дорогая! — ласково сказала старшая Харрисон. — Зачем ты мучаешь себя и его? Ты же его любишь. Ну, почему бы тебе не поговорить с ним?

Филлис всхлипнула.

— Памела, я не хочу больше мучений, не хочу боли! А любить — это так…это…так больно! Я все время теряю Коннора! Он уходит от меня, и я остаюсь одна, совсем одна! Это счастье, что теперь у меня есть Кон! Если бы ты знала, Пам!..Если бы ты знала!.. Когда Кон родился, он спас меня от безумия, от обычного сумасшествия! И теперь ты хочешь, чтобы я сама отдала его Коннору? — Голос Филлис окреп. Она говорила уже без слез, с нараставшим возмущением. — Вспомни, Пам! Когда Коннор вернулся из монастыря, мы были так счастливы. Но ему этого было мало! Он, видите ли, захотел помочь старой магии! А обо мне он подумал? Коннор оставил меня ради какой-то своей цели, он даже не сказал мне ничего, не объяснил! Он бросил меня, Памела! Просто бросил! За все это время он ни разу не появился, не дал о себе знать! А ты говоришь, что он любит меня! Разве так любят? Семь лет! Целых семь лет! Ты не знаешь, что такое одиночество, Памела! Когда так хочется внимания, мужской ласки, любви, а не воспоминаний о ней! Коннор даже не поинтересовался, как я жила все это время, а ты хочешь, чтобы я была к нему справедлива?

Замерев на месте, Коннор слушал эти горькие слова. В душе его бушевала буря эмоций. Филлис! Как она может! Разве он не пожертвовал всем ради нее, ради их любви? То, через что ему пришлось пройти, не смог бы выдержать никто! И только ее любовь давала ему силы! Но то, что она сказала тогда, в саду Верховного Мага!… «Я не люблю тебя…» Эти слова жгли ему душу все эти годы. И мог ли он придти к ней незваным, не любимым? Разве все это время не ждал он с тоской и горечью, что она все же позовет его? И тогда не было преграды, которую он не преодолел бы, чтобы придти к ней!

— Нет, Пам! — слышал он взволнованный голос Филлис. — Я все уже пережила, я ничего больше не хочу… Коннора не было в моей жизни семь лет. Пусть его больше не будет в ней никогда!

Коннор дернулся, как от удара. Эти слова были последней каплей. Он не стал дальше стоять в тени дерева и вышел вперед. Памела ахнула и, сделав сначала два шага назад, опрометью кинулась в дом. А Филлис побледнела и осталась стоять перед Коннором со сдвинутыми бровями, тяжело вздымавшейся грудью. И как же она была хороша! Глаза ее сверкали гневом, бледные щеки вспыхнули краской возмущения, а густые черные волосы, уложенные в какую-то сложную прическу, слегка распушившись, красиво обрамляли прекрасное лицо.

Коннор от волнения не мог сказать ни слова. Он только с горечью смотрел на нее, и в душе его все переворачивалось от безумной боли.