— Насколько я понимаю, — задумчиво произнес Стручок, — именно мы, задавая исходные параметры, определяем эту точку? Она всегда одна и та же?

— Да, — подумав, ответил Торик. — Почему мы и говорим о координатной связи. Мы как бы задаем адрес, только… непонятно в чем. В том, куда мы попадаем… Как-то глупо это звучит, нелогично.

— Нелогично, но и в этом прослеживалась своя логика. Давайте пока назовем это «пространством погружений», — предложил Стручок.

— Да, спасибо. Параметры задают адрес в пространстве погружений. Только очень сложным, косвенным способом.

— Нет, я не считаю, что сложность здесь избыточна, — заметила Зоя. — Я готова работать с многомерными данными при очень сложных зависимостях, включая нелинейные.

— Э-э, — беспомощно протянула Вика, — кто-нибудь еще хочет чая?

— Погоди, — отмахнулся Стручок и посмотрел на Зою, — а то мысль уйдет. Ты готова работать с многомерными массивами данных, серьезно?

— Конечно. Я писала диплом на тему «Топологические расчеты в энмерном пространстве», так что хорошо в этом разбираюсь. А еще я специалист по теории хаоса и нелинейным процессам, если это вдруг пригодится. Но пока не очень представляю, как нужно вывернуть наши данные, чтобы всем этим воспользоваться.

Стручок повозил пальцем по краю блюдца:

— Знаешь, я читал, что есть системы, которые умеют сами обобщать заранее неизвестные данные, определять для них группы и затем классифицировать информацию, поступающую на вход.

— Ты не помнишь, как они назывались? Хотя бы примерно?

— Не помню. Это попалось мельком, где-то в иностранном журнале.

— Интересно, какие принципы они там использовали?

— А вот это я запомнил, потому что удивился их подходу. Их методика работы с большими данными задействовала отображение этих данных на конформное пространство. Вся соль в том, чтобы подобрать соответствующую размерность этого пространства и однозначный принцип отображения на него данных.

— Погоди. Но тут возникает несколько вариантов. Если отображаем пространство той же размерности, получается аффинное преобразование, так?

— О, аффинные! Мы их проходили по геометрии! — вдруг встрепенулась Вика, услышав хоть что-то знакомое.

— Как одна из возможностей, — кивнул Стручок.

— А если размерности не совпадают, мы вынуждены переходить…

— …да, тогда уже — к проекциям, и при условии…

Беседа быстро набрала обороты и ушла куда-то далеко. Торик тоже не успевал следить за ходом их мысли, но ему нравилось, что разговор явно пошел в каком-то новом направлении. Наклонившись к Вике, Торик примирительно сказал:

— Главное, чтобы они друг друга понимали.

Она кивнула и шепотом ответила:

— Пойду еще чайку поставлю и сыру подрежу.

* * *

За столом неожиданно повисло молчание. Поначалу Торик даже насторожился: вдруг собеседники в запале обсуждения обидели друг друга, а он и не заметил? Но нет, это не было молчание раздора, скорее, молчание размышления вдвоем, мысленного продолжения дискуссии каждым из них уже на своей территории. Оба они — Стручок и Зоя — некоторое время так и сидели, уставившись в пространство и не видя его. Потом Зоя, словно проснувшись, оглядела стол и сказала:

— Ой, Вика нам уже чай принесла, спасибо!

Торик смущенно улыбнулся:

— Так вы к чему-нибудь пришли?

— Ты же рядом сидел! — ехидно поддел его Стручок и для верности пнул локтем в бок.

— Я ухватила основную идею, — не приняла его шутливый тон Зоя. — Олег хороший ход подсказал. Надо будет покрутить наши данные уже с проекциями и преобразованиями…

— И что тогда? — подтолкнул ее Торик к нужной мысли.

— В идеале, — ответил теперь Стручок, — мы получим условную карту «местности», по которой ты путешествуешь, когда погружаешься.

— Карту? — удивился Торик.

— Ога, отображение твоего «пространства погружений», если оно существует, — улыбнулась Зоя.

— И из всех нас если кто и способен на такой научный подвиг, то только Зоя, — отметил Стручок. — Уровень подготовки ей позволяет, а остальное — вопрос свободного времени, приложенных усилий и мотивации.

— И еще полноты и достоверности изучаемых данных, — добавила Зоя.

— Ну да, — кивнул Стручок. — Вы главное это… если что-нибудь раскопаете, мне потом покажите, ладно?

— Конечно, даже не сомневайся, — заверил его Торик.

— А мне интересно, — негромко сказала Вика, — почему на одних людях прибор работает, а на других — нет?

Все вопросительно взглянули на Торика. Он слегка смутился:

— Видимо, я чем-то отличаюсь от других людей.

— У нас за всю историю слишком мало испытуемых, — посетовала Зоя, — не набралась даже одна репрезентативная выборка — о статистике говорить рано.

— У меня не получилось, — вздохнула Вика.

— У меня — тоже, — признался Стручок.

— Я бы хотела как-нибудь попробовать. Интересно, у меня получится или нет? — задумчиво произнесла Зоя. — Но сначала надо доработать софт, а то тычемся, как слепые котята.

— Правильно, везде нужен системный подход! — поддержал ее Стручок.

— Хотел бы я знать, где находится это наше «пространство погружений» физически? — Торик задумчиво прикусил палец. — Раньше думал, где-то в памяти человека, в моих воспоминаниях.

— А теперь? — спросил Стручок?

Торик вспомнил странный случай с зеркалом, открывающим из бабушкиного дома дыру в сад, которой в реальности никогда не было, потом другие мелкие несуразности, встречавшиеся в погружениях, но уж точно не в жизни, и вздохнул:

— А теперь даже не знаю.

— Я считаю: главное — двигаться! — оптимистично подытожил Стручок. — И у вас, на мой взгляд, очень неплохие перспективы.

— А ты, ты с нами?

— Ха! Он еще спрашивает! Все, теперь мы в одной стае!

Торику почему-то очень понравилась эта мысль. Да, он по-прежнему ощущал себя по жизни белой вороной. Зато теперь он был не один: к нему одна за другой слетелись другие белые вороны. Конечно, все они — одиночки и в стаи не сбиваются, но… Похоже, и у этого правила тоже могут быть исключения?

Август 1998 года, Город, 33 года

Праздновать успешную защиту диплома Вика отправилась домой, в свою семью. И это немного задело Торика даже не потому, что он приложил для этого не меньше усилий, чем сама Вика. Просто он осознал, что теперь снова будет жить один. Обычно это его не напрягало, но — что и говорить — он привык и притерпелся к Вике, к перепадам ее настроения, некоторой взбалмошности, к ее причудам и даже упертости. Вместе с тем ему нравился ее живой характер, он ценил ее энергию (когда она что-то делала, а не лежала несколько дней пластом на диване), ее творческие порывы (пока это не касалось больших переделок в квартире) и ее искреннее стремление к самосовершенствованию (особенно когда она развивала свои кулинарные навыки). А теперь она вернется домой. Что ж, имеет право: здесь она — лишь гостья.

Ее не было неделю. А потом она все-таки пришла, в новом платье, слегка виноватая и почему-то повзрослевшая. Принесла маленький тортик (чтобы не объедаться, и так уже во! — выразительный жест вокруг фигуры), уселась на кухне, подробно рассказала ему о сдаче диплома и… попросилась пожить еще. Она вошла во вкус более свободной жизни без родителей, а свадьба и уход в новый дом пока даже в проекте не намечались.

— Так я поживу еще, мм? Мама сказала, ты не согласишься. А я решила все-таки спросить сама.

— «Живи, Бумбарашка».

* * *

Торик еще только раз успел подновить железо для своего компа, когда в стране грянул дефолт. Хорошо, что Влад по-дружески пошел ему навстречу. Все нормальные закупки техники на работе прекратились, поскольку цены-то обозначены в долларах, но никто не мог предсказать, какой курс доллара будет завтра.

У родителей пропала часть сбережений, они горевали, но что уж тут поделаешь — «теряют больше иногда». Народ маялся и метался. Никто не мог предположить, к чему все это в итоге приведет. Но в целом порядка стало больше. Уже не было того безумного разгула преступности. Кто хотел, тот уже все поделил. А остальное простых людей мало касалось.