Видимо, Динара тоже почувствовала это. Они как раз сидели одни в Серверной, когда она как бы случайно положила свою руку поверх его. А потом немного сжала пальцы. Торик удивленно посмотрел на нее, а Динара придвинулась к нему еще ближе и, внимательно глядя в глаза, чуть приоткрыла губы для поцелуя. И Торик потерял голову.

Когда кто-то постучал в дверь Серверной, они оба часто дышали и поправляли одежду. После кавалькады внезапных объятий это было необходимо. На ощупь Динара оказалась даже прекрасней, чем он мечтал. Единственное, о чем он жалел: ясно, что этот чудесный момент был случайным и больше никогда не повторится. Иного просто быть не может.

За дверью стоял чуть смущенный Матвей:

— Это… я, конечно, дико извиняюсь, но Шефиня просила Динару подойти.

— Давно? — резко уточнила Динара.

— Нет, вот только что.

— Хорошо, — бросила Динара, точным движением подцепила свои конспекты и зашагала по коридору, слегка поправляя волосы.

Матвей с неловкой улыбочкой оглядел Серверную:

— Ну вы, блин, даете! — припечатал он ситуацию фразочкой из популярного фильма с Булдаковым.

— Да не было тут ничего! — защищался Торик, но как-то вяло.

— Не знаю, не знаю, я когда подошел, шорох стоял изрядный. Я уж подумал, стойка падает, а тут вы. Да мне-то что, — усмехнулся Матвей. — Я ей не муж, а тебе не мать родная. Но от тебя не ожидал. Вот Назаркин бы удивился!

— А ты… можешь не говорить ему?

— Опасаешься разборок? Да нет, он человек со специальной боевой подготовкой, потому в бытовые драки не вступает. Я вообще никому говорить ничего не собираюсь, просто…

— Что?

— Ты, видимо, не совсем понимаешь. Контора — такое дело… Даже если все молчат, информация все равно расползается. Не знаю, как это работает, но проверено многократно. Плохо здесь такие вещи заканчиваются…

Неожиданный успех вскружил Торику голову, и теперь он плыл в этом счастливом состоянии, не замечая никого и ничего. Забывал сдавать отчеты, опаздывал на летучки, а иногда просто сидел, мечтательно глядя в окно, если Динары не было рядом.

Тем временем Динара, казалось, успевала все: она сияла улыбками — и все они для Торика! — аккуратно конспектировала методики, о которых он рассказывал, и не просто кивала, но реально вникала в суть дела. Однажды им понадобилось что-то уточнить из уже пройденного, ее тетрадь пролистали назад, и Торик заметил, что с конспектом основательно поработали. Важные понятия были подчеркнуты. Кое-где появились стрелочки. На полях в некоторых местах красовались цветные указатели. Ученица оказалась ну очень способной. Торик радовался: надо же, какая она у меня умница!

Как-то между делом он спросил:

— Слушай, а друзья тебя как называют? Не все же полностью говорят «Динара». Может быть, «Ди»?

— У меня в этом городе пока нет друзей, — ответила она. — Но если мое полное имя тебе слишком тесно, можешь звать меня «Ри». Потому что «Ди» или «Дина» — это совсем другое имя, неприятное.

— Ри? А мне нравится!

— Мне тоже, — подхватила она. — Только не на работе, ладно?

— Конечно! — и тут же смутился. — А у нас будет еще и «не на работе»?

Она сверкнула глазами, слегка повела плечиком и улыбнулась:

— Все в твоих руках!

В коридоре он так замечтался, что чуть не сбил с ног Ингу, наткнувшись на нее самым беспардонным образом.

— Эй, Толян, ты что, совсем нюх потерял?

— Простите, не заметил. Задумался.

— Ну не до такой же степени! Чего в гости не заходишь? Мефодий про тебя спрашивал, что ему передать?

— Да я тут как-то… — рассеянно промычал Торик.

— Ладно, беги, раз спешишь. Но все же загляни, как время будет. Покалякаем, покумекаем, расскажешь последние новости.

— О, кстати! Вика у меня жениха себе нашла.

— Да ну! И ты молчал? Ну вот, заходи, и все мне подробненько, в деталях расскажешь. Это мне очинно интересно. Заходи, лады?

— Ага.

Прошел месяц, а он так ни разу и не заглянул к ней.

* * *

А потом жизнь словно стремительно покатилась с горы. Торик даже сам не понял, как все получилось. Им овладело какое-то болезненное наваждение. Динара мягко, но настойчиво направляла развитие их отношений. А сам он был на седьмом небе, ведь из всех она выбрала именно его. Не верил своему счастью и боялся спугнуть.

Даже спрашивал ее — почему я? Динара смеялась и отвечала, что это судьба, но при этом добавляла: ни о чем не думай, все хорошо, пока хорошо. И это несколько озадачивало и напоминало что-то смутно знакомое, но Торик не мог и не хотел думать о таких мелочах. Каждый день он спешил — к ней. Не на работу, а именно к ней.

* * *

— Вот здесь я и живу, — Динара широким жестом обвела весьма скромную комнатку. — Располагайся, я сейчас.

— С ума сойти! — восхищался он. — У тебя и ароматические свечи есть?

— А как же! Аромат — это самое главное. Он дарит отношениям искренность. И позволяет полнее выражать чувства. Но сначала давай выпьем чай. Он не простой, а волшебный. Поможет снять лишнее напряжение.

— Да мне и так хорошо.

— А будет еще лучше, обещаю, — ее улыбка на миг показалась ему ослепительной. Или это вспыхнул огонек свечи? — Пойдем? — И она вручила ему свою узкую ладонь.

* * *

Когда Торик внезапно осознал, что посреди зимы внезапно настал апрель, ему вспомнились слова из старой дворовой песни: «но промчался месяц, как в хмельном угаре». Потому что именно так он теперь и жил.

Они вдвоем с Динарой встречали утро, теперь у него. Хорошо, что Вика сегодня ночует у своих, но вообще с этим надо будет что-то делать. Вечером Динара лишь снисходительно усмехнулась, увидев, как в ванной сушится чей-то халатик, но ничего не сказала и не спросила. Она не ревнива — какое счастье!

Когда пыл любви на время отступал, Торик брал гитару и пел ей:

Ты и я — гармония мира,

Ночь, Луна, извечная лира…

С тобою быть — про все забыть…

Динара никогда не подпевала, но слушала, улыбалась и качала головой в такт. О себе она рассказывала очень мало. Совсем чуть-чуть про детство, о прабабушке, полуслепой, но мудрой и доброй. О горах, куда ей всегда так хотелось попасть, но случай так и не представился. Как-то раз Торик спросил ее о родителях, но она отвернулась и только рукой махнула. Да, они были разными, но ему нравилось в ней все, даже ее загадочность.

Как-то она пропала на целую неделю. Они виделись только на работе, и там она по-прежнему улыбалась ему, но вечером они сразу расходились по своим домам. Он выяснил, что она на него не обиделась, просто ей нужно личное время, и тут же перестал об этом беспокоиться.

Омут быстротечной любви затянул его, закружил. Днем и ночью он мог думать только о ней, о них, об их планах и мечтах. Все остальное стало неважным.

Он даже не замечал, что совершенно упускает всю остальную свою жизнь.

* * *

— Ты завтра дома ночуешь или… — неопределенно спросила Вика.

— А что, тебе срочно нужна площадь?

— Ну… — она смущенно улыбнулась.

— Вик, ты ведь большая девочка, да? Все знаешь? Меня потом твоя мама не прибьет ненароком? Не скажет «недоглядел»?

Она посмотрела на него снисходительно, потом руками развела и хмыкнула:

— Ну, до сих пор я вроде обходилась своим умишком. Надеюсь, и дальше ни во что не вляпаться.

— Как-то у нас всем становится все менее удобно.

— «Просто дети стали старше», — пропела Вика с улыбкой.

— Ладно. Давай-ка я завтра родителей навещу с ночевкой. Сто лет уже у них не был.

— Спаси-и-ибо! — она даже приобняла его на радостях. — Ой, слушай, все забываю сказать. Семена выписали, он сейчас дома. Просил тебя прийти. Сходишь?