— Ну, про электросон-то уже лет сто говорят, если не больше.

— Мы с этого начали, но потом много всего дорабатывали и обнаружили эффект погружений.

— Это как? Кстати, блинчики у них отменные, особенно сироп. Давай потом сюда еще сходим?

Ого! Еще одно «потом»? Очень хороший знак! Неуверенность растворялась. Его понесло. Или это Судьба своей невидимой десницей направила его в нужную ей сторону? Трудный разговор теперь шел легко и приятно.

— Конечно, сходим! — улыбнулся он. — А ты любишь сладкое?

— Ой, обожаю! Так что это за погружения?

— При определенном сочетании электрических параметров я попадаю в один и тот же фрагмент воспоминаний. Причем интересно, что…

* * *

Она молча жевала блинчик, не забывая окунать его в розоватый сироп, а Торик наблюдал. Работа поваров. Работа челюстей. Работа мысли. Анализ. Оценка. Соотнесение с тем, что уже известно. Быстрый взгляд на Торика. Рассеянная улыбка. Ага. Теперь оценка достоверности источника. Сейчас задаст наводящий необязательный вопрос. Или нет? Точно, вот оно.

— А фрагмент всегда только один у всех людей?

— Мм… на самом деле тут два вопроса. Первый ответ: фрагментов много. Задаем разные начальные условия — попадаем в разные фрагменты. Но при конкретном сочетании условий фрагмент всегда один и тот же.

— Ога. А второй ответ?

Торик несколько приуныл, вспомнив негативную реакцию Стручка в похожей ситуации.

— Видишь ли… Как тебе сказать…

— Как есть. Со мной это лучше всего работает — просто скажи, как ты это понимаешь, и мы подумаем, что с этим дальше делать.

— В общем… я не знаю, как и почему так происходит, но пока при проведении испытаний эффект погружения проявляется только у одного человека.

— И это?

— Погружаюсь только я. Пока ни у кого больше этого добиться не получилось.

— А вы… на многих пробовали?

— Не очень. Я стараюсь не распространяться об этом.

— Молодые люди, еще что-нибудь заказывать будете? — Вдруг прозвучало совсем рядом.

— Еще будешь?

— Ой… нет, я бы съела, очень вкусно, но тогда я точно лопну.

— Спасибо, больше не нужно.

— И все-таки — сколько человек участвовало?

— В сумме, думаю, человек десять-двенадцать.

— Выборка не очень большая. О статистике говорить рано. Можно спросить?

— Давай.

— Ты уверен? — Внимательный взгляд прямо в глаза. — Сам уверен, что это действительно происходит?

— …а не кажется? — Он усмехнулся. — Я на сто процентов уверен, что это именно кажется. Что я вижу это почти как во сне, только ярче.

— Торик, — она впервые за этот вечер назвала его по имени, и он сразу подобрался: вот оно, подошли к сути. — Ты прекрасно понимаешь, о чем я спросила. Это все… не придумано? Это так и есть?

— Да, — твердо ответил он, чуть помолчал и добавил, — и нам нужна помощь.

— Моя? — уточнила она, хотя это и так было ясно.

Он кивнул.

— Я не знал о теме твоего диплома. Даже не думал о направлении твоих исследований. Но я интуитивно предполагал, что ты со своей подготовкой сможешь разобраться в мешанине данных, которые мы уже собрали.

— Ты хочешь, чтобы я тоже… как там это у вас делается? Засунула голову в это ваше устройство и…

— Не обязательно. Только если сама захочешь проверить. А так было бы вполне достаточно внешней обработки данных. Мы попадаем в некое пространство, и оно как-то там, внутри себя, организовано. Теперь я понимаю, что это очень близкая тебе тема.

— Да, пожалуй. — Она стала осторожней в высказываниях. — И… что мне для этого нужно будет сделать?

— Можно прийти ко мне в гости…

— Приглашаешь?

— Конечно. Посмотрела бы на эту штуку. Мы могли бы обсудить данные, подходы, придумать способ…

— Выработать стратегию сбора и обработки данных?

— Вот-вот.

Она еще немного помолчала, потом скептически усмехнулась, прищурилась и сказала:

— Дяденька, а вы случайно не маньяк?

Торик оторопел: что это было? После всего, что он ей рассказал?!

— Да я шучу, ты чего? Это же из анекдота. — Он облегченно выдохнул, а Зоя продолжила: — Я подумаю. Это очень интересная тема. Правда. Честно говоря, я уже засиделась без настоящего применения своих знаний по специальности. Но сначала мне надо решить одну свою проблемку, так сказать, развязать руки. А потом я, скорее всего, соглашусь. Мы хотя бы попробуем разобраться. Хорошо?

— Конечно. Начнем, а там как пойдет, да?

На том и порешили. Он проводил ее до дома, потом некоторое время соображал, на каком же троллейбусе выбираться из этого района, но так и не придумал. В итоге пешком дошел до театра, а уж там определился. Он ехал домой, а душа пела. Почему? Кто ж ее знает.

Видимо, сегодня он все сделал правильно: так, как хотела Судьба.

Сентябрь 1997 года, Город, 32 года

— Вот тут я и живу. Проходи, располагайся.

— Ого, ты неплохо устроился! А сестра дома? Как ее зовут, кстати?

— Вика сейчас на занятиях. Или делает вид.

— Да? И на кого учится?

— Будет преподавать в школе физику или математику.

— Да ты что! Практически коллега!

— Не совсем. Честно говоря, получается у нее так себе. Не понимаю, зачем она именно такую специализацию себе выбрала.

— Возможно, ей хочется вести за собой?

— Как это?

— Ну как — любой учитель, он же ведет учеников за собой. Может быть, ей именно эта часть работы нравится?

— С детьми она ладит, это ей точно нравится, но… вести за собой хорошо, если сам знаешь, куда идешь.

— Согласна. Может, еще научится?

— Надеюсь. Ну что, покормить тебя или сразу смотреть пойдем?

— Подожди. Не так быстро. Можно мне просто побродить тут? Интересно, как вы живете. Ой, сколько книг! Я гляну?

— Конечно. Давай, осваивайся, а я чайку соберу.

* * *

— Ма-амочки! Что это было? — От оглушительного шума Зоя даже присела, зажмурившись и прикрыв уши руками.

— Не обращай внимания, здесь проходит самолетная трасса, они как раз над этими домами разворачиваются.

— Ничего себе «не обращай»! Такой грохот, своего голоса не слышно, и даже кости внутри вибрируют! Как же вы тут музыку слушаете, кино смотрите?

— Ну… они не так часто летают, тебе повезло.

— Да уж! Они и ночью разворачиваются?

— Бывает. Но я же говорю — привыкаешь.

— Не представляю. Хотя… у нас под окнами с утра пораньше воют троллейбусы. У них там кольцо, где они ждут чуть ли не по часу. Лиана смеялась, что они целыми стаями приходят на лежбище.

— Лиана? Твоя мама?

— Нет, сестра старшая.

— Забавно.

— Ты про имя? Да уж, мама расстаралась. Хорошо хоть мне человеческое имя выбрала. Меньше вопросов.

— Да нет, нормальное, красивое имя, просто интересное совпадение. У меня бабушка очень активно занималась цветоводством и своих дочерей назвала цветочными именами. Одну — Азалия, другую — Резеда.

— Ух ты! И теперь это твои тети?

— Да, сестры отца. А у тебя мама кем работает?

— Она… — Зоя отвела глаза. — Раньше в театре играла.

— Вон даже как!

— Так что ты там говорил насчет чая?

* * *

После чая они уселись на диван, и Торик подробно, во всех деталях, рассказал всю историю создания и развития Мнемоскана, как они со Стручком теперь решили называть прибор. Должно же у него быть какое-то название? Раз он сканирует память, пусть будет Мнемоскан. Ничем не хуже и не лучше других вариантов.

Зоя слушала, вникала, иногда задавала уточняющие вопросы. Похоже, тема ее зацепила. Но то, как осторожно она составляла предложения, выдавало ее сомнение в самой сути явления — в погружениях. Она верила, что Торик воспринимает все именно так. Однако научный подход, которому ее так хорошо обучили, предполагал не слепую веру, а проверку любого найденного факта, условие повторяемости и воспроизводимости полученных данных, а уж потом — создание некой теории, объясняющей наблюдаемое. Он закончил рассказ и теперь выжидательно смотрел на нее. Зоя молчала, обдумывая услышанное.