— Есть такое у тебя, — наконец, признал он.

— А что может быть важнее, чем найти подходящего спутника жизни? Согласен?

— Да я не против, что ты письма пишешь. Может, и правда подходящего найдешь. Я про твои таблички. Будто не переписываешься, а в домино играешь!

Крылышки ее носа начали раздуваться. Так, пора менять тему, пока не разругались!

— Да они же все одно и то же спрашивают: где живешь, кем работаешь, далеко ли от Москвы, есть ли братья-сестры и домашние животные… И что, каждый раз все это сочинять заново, да еще на английском, который у меня и так не очень? Ты же не будешь за меня письма писать?

— Не буду.

— Ну вот, приходится самой. Собираю любовные пазлы, вот как я это про себя называю.

— И как успехи?

— С этого и надо было начинать, а не придираться ко всякой ерунде!

— Не обижайся.

— А мне именно обидно — и что ты говоришь, и как ты это говоришь. Нормальные у меня успехи. Восемьдесят семь кандидатов отпали, одиннадцать пока на плаву, шесть отложены на перспективу.

— Ого, и правда все серьезно!

— Ну а я о чем? Тут нельзя просто так. Я на другое удивляюсь.

— Мм?

Она посмотрела на него чуть прищурившись.

— Почему ты сам не хочешь попробовать? Английский у тебя в разы лучше моего, ты умный, разговаривать умеешь на разные темы, не то что я: «Лондон — столица Парижа».

— Тут есть небольшое различие, Вик. Иностранные мужчины часто ищут себе русских жен. А вот чтобы наоборот — иностранки искали экзотику, такое редко бывает. Ну и… я вроде пока не ищу себе даму сердца.

— Да это понятно, у тебя Зоя есть.

— Зоя? Нет. Она не в моем вкусе, честно говоря. Зато хорошая подруга и такая же увлеченная, как я. Сама знаешь.

— Ой, правда. В прошлый раз четыре часа сидела, клавишами стучала, без еды, и даже без чая. Я думала, хоть в игрушки рубится — не-а, она совсем как ты. Сидит, формулы свои ворочает, алгоритмы заплетает.

— Она уникальная. Знаешь, она погружается в проект глубже, чем я.

— Так я и говорю: два сапога пара. А куда Катю свою дел? Поругались? Хочешь, я к ней схожу, объясню ей все по-человечески?

— Катя… Знаешь, все-таки нет. Нам с ней хорошо было, но… то время прошло. А за предложение спасибо.

— Мне несложно. Просто… осталась между всеми нами недосказанность. Пришла молчком, забрала вещи… Может, решила, что у тебя новая девушка.

— Не обязательно, Вик. У нее и своих проблем тогда навалилось. Ладно. Так тебе помочь с письмами-то?

Оценивающий взгляд. Работа мысли. Уступка.

— Ну давай. Вот тут, посмотри. Что он хочет узнать, я не поняла? Эй! Опять?! Ты чего смеешься?

— «Викусик»?! — Торик понял, что ехидства ему не сдержать. — Ты себя так называешь?

— А что? Меня папа так звал в детстве — я привыкла. И ящик себе такой сделала.

— Вик, ты уверена, что хочешь, чтобы все это видели?

— Да кто все-то?

— Весь обитаемый мир, всего-то!

Февраль 2001 года, Город, 35 лет

— А вы чего в темноте-то сидите? Любовь-морковь, что ли? — в голосе Вики явно звучала ирония.

— Так свет выключили. Ты в подъезде разве не заметила?

— Ой, да там всегда темно. И давно нет света? Зоя, привет!

— Привет. Где-то полчаса уже. Мы только закончили серию погружений, и тут — бабах.

— Хорошо еще, что не раньше, — буркнул Торик.

— Даже не представляю, что случится, если ты находишься в погружении, а тут вырубят свет, — протянула Зоя.

— Скорее всего, просто проснешься естественным образом. Но лучше не рисковать.

— Вы рыбные котлетки будете? — Вику пока интересовали более земные проблемы. — Ой, дайте свечку, я в холодильнике все найду, потом отдам.

— А готовить тоже в темноте будешь? — Торик даже фыркнул, представив такую ситуацию. — Сейчас вторую зажжем.

В кухне загремела посуда.

* * *

— Как у тебя сегодня прошло погружение?

— Все штатно, шеф! — отрапортовала Зоя. — Сегодня было настоящее погружение — я в море плавала. Это мы еще давно на море ездили, мне где-то лет восемь. Мама в новом зеленом купальнике, на нее весь пляж смотрел. А папа учил меня нырять с открытыми глазами. Потом я чуть не захлебнулась — вот это было неприятно ощущать — но меня быстро вытащили. Хотя немного того испуга во мне до сих пор осталось. А ты что наблюдал?

— Забавно, у меня сегодня тоже с водой связано. Мы всей семьей плывем на байдарке по реке где-то в Башкирии. Спереди развевается наш фирменный флаг с гербом Кедринска. Как раз моя очередь грести. А по берегу местные дети бегут и кричат: «Туристы-туристы, сколько вам лет?»

— Почему именно так? — рассмеялась Зоя.

— Мы так и не поняли. Если деревня где-то в лесной глуши, возможно, это единственные слова, которые они знали по-русски.

— Они маленькие, что ли, были?

— Ага. С нами еще одна семья плавала. У них отец сложил руки рупором и крикнул в ответ «Всем вместе — сто восемнадцать!»

— Математик!

— Вообще-то, он физик, работал вместе с Капицей.

— Ой, а мне, мне расскажите, чего вы смеялись? — появилась Вика с руками, белыми от муки.

Пришлось повторить. Теперь хохотала и Вика.

* * *

Зоя молча смотрела на пламя свечи, дрожащее огненными крыльями бабочки, на мятущиеся по стенам тени, потом перевела взгляд на Торика и сказала:

— Мне кажется, у меня все сложилось в единую картину.

— Ты про свечу в темноте?

— Я про ту штуку, которая позволит нам смещаться к желаемой точке пространства души. Кстати, не могу придумать, как ее назвать.

— «Не назвать ли нам кошку кошкой»? Велосипед? — в ее глазах блеснул укор, и Торик понял, что сморозил глупость. — Ладно. У тебя есть варианты?

— Есть, но все они — так себе. Движитель. Двигатель. Мувер. Транспорт. Видишь, какие?

— Мне нравится «движитель», очень в духе стимпанка или просто ретростиль девятнадцатого века.

— Хм… мне тоже, но я думала, ты забракуешь, — вот теперь она улыбнулась.

— Приходи-ите! — донеслось из кухни. — А, и еще свечку с собой возьми-ите. Ну хоть-хо-оть.

* * *

— М-м, запах просто обалденный! — Зоя, похоже, проголодалась.

— Не зна-аю, — жеманно протянула Вика, явно кого-то копируя, — можно ли это есть?

— Сейчас проверим на добровольцах! — подхватил игру Торик. — Ты даже спагетти успела забабахать?

— А то! Ой, а чайник забыла поставить.

Минут пятнадцать они стучали вилками. Вика пока успела рассказать, как этот подлый седьмой «А» убедил ее, что контрольную на тригонометрические преобразования они уже делали, а Торик поведал забавную историю о своих курсах английского. Но в итоге неизбежно заговорили о приборе.

— Вы мне можете в двух словах рассказать, что придумала Зоя?

— Я надеюсь, что нашла теоретическую возможность внутри погружения перемещаться к другой точке пространства души. Но это пока лишь теория — на деле мы еще не пробовали.

— А я пытаюсь понять, как она это делает, — подключился Торик.

— Тут одним словом не скажешь. Я ловлю наши управляющие импульсы, собираю ответные сигналы и формирую для них фазовые резонансы.

— И что при этом происходит? — осторожно уточнил Торик, пока мало что понимая.

— Возникает смещение точки. Очень небольшое, но его можно повторять много раз подряд.

— А, знаю-знаю, как шаговый двигатель. Если быстро тюкать нужными импульсами, он крутится на приличной скорости.

— До этого пока далеко, — вздохнула Зоя. — Но я несколько раз просчитывала на модели: там возникает момент движения, уносящий нас все дальше от исходной точки.

— А направление? — спросил Торик.

— Определяется соотношением фаз. Там еще придется поколдовать. В теории получается, что все очень сильно зависит от рельефа «местности» в точке приложения.