За стенами послышались осторожно шаркающие по траве шаги, и вот уже в «окне» — в одной из стен Двудомика, заделанной стеклом от пола до потолка — показалась бабушка. В руках — неизменный секатор, крохотная лопатка и старый пояс: временная веревочка для будущего букета. Взгляд сосредоточен: она выбирает подходящие к случаю и настроению цветы. Все эти мысли и образы проскакивают во мне за пару секунд, пока бабушка проходит мимо окна дальше, в сад.

Я не собираюсь надолго здесь задерживаться, только немного подышу безмятежностью момента. Специально выбрал такой, где мне уж точно ничего не угрожает, а будет лишь приятное и знакомое. Благодать. Хотя неумелое треньканье несколько напрягает. Ну да ладно.

Обнаружил новую особенность погружений. После наших космических эскапад я научился и в обычных сценах слегка менять точку зрения. Скажу больше: даже без помощи Зоиного движителя мне удалось отклониться в сторону от «сюжета» настолько, что я оказался за стеной Двудомика! Да, прямо в саду, над лавочкой, откуда смог разглядеть Гнездо — дом бабушки Софии. Правда, ненадолго. Удивительно. Возможно, погружения хранят еще множество тайн. Возможно, в этой жизни еще не все так безнадежно. Возможно, разрыв с Зоей все-таки не окончательный…

Внезапно меня сворачивает в тугой комок и бросает в иную перспективу. Я снова внутри Двудомика, неумело бренчу на гитаре, а непривычные пальцы болят и путаются в ладах и струнах. Пытаюсь осознать, что произошло.

Похоже, Зоина «теория шпрот» верна: в этом погружении я прошел сцену от начала до конца, теперь она «перемоталась на начало» и воспроизводится заново. Интересно, она повторится в точности или с небольшими вариациями? Попробую сдвинуться. Получается, но лишь на небольшие расстояния. О, снова за окном прошагала бабушка, неутомимый охотник за цветами. Значит, эта сцена будет повторяться, пока у меня не закончится время погружения.

Тоже неплохо. Надеюсь, я не успею устать. Жаль, что без компьютера нельзя запустить наш «стоп-кран»: его некому отслеживать. В нормальной жизни сейчас я бы уже вышел. Ладно, когда час погружения закончится, система выведет меня сама. А пока буду наслаждаться безмятежностью.

* * *

Я сбился со счета — это девяносто седьмой повтор или уже сотый? Меня снова сдернуло в исходную точку Двудомика, я терзаю ненавистную гитару, и мне все это чертовски надоело. Люди! Заберите меня отсюда!

* * *

С прибором явно что-то не так. Ну не может один час погружения субъективно длиться так долго! Система зациклилась, сбилась или Ярик сел на прибор и сломал его? Но и в этом случае я бы все равно проснулся. Или нет?

* * *

Да уж… Нечего было смеяться над фильмом «День сурка». Теперь я сам угодил в короткую временную петлю, конца которой не видно. После шеститысячного повтора я устал негодовать, после двадцатитысячного — устал надеяться. Попутно узнал, можно ли в таких условиях спать. Оказалось — не совсем (глаз у меня нет, закрыть нечего), но я способен впадать в более инертное и пассивное состояние, напоминающее сон. Я по-прежнему ощущаю окружающую реальность, но она почти теряет способность на меня воздействовать.

* * *

Похоже, теперь мне придется жить здесь. Интересно, что происходит снаружи? Хотя… не особо и интересно. Ладно. Это далеко не худший вариант. «Наступил и оказался в пустоте…» было бы хуже. Эх… «Бил-бил Иван Царевич Царевну-лягушку об пол, так и не превратилась она обратно в лягушку. Пришлось есть ТАК». Вот и мне придется жить ТАК.

* * *

Мой привычный мир полностью меня устраивает. Мне все равно, что там, во внешнем мире. И есть ли вообще этот самый внешний мир или это лишь сон, который мы видим, пока спим? Реальна ли реальность? Сколько уровней рекурсии может быть во сне? Одиноки ли мы во вселенной? Музыкален ли человек? Или вся его музыкальность сводится лишь к неумелым щипкам пальцев по струнам с навитой латунной проволокой?

Бабушка за окном пронесла ведро воды или мне так показалось? Вряд ли она на это способна даже физически. Значит, вкралась поправка по фазе? Мне все равно.

* * *

Никогда не думал, что человеку может быть настолько одиноко в обществе себя самого. Всегда полагал, что я для себя — лучший компаньон и собеседник. Возможно, так и было бы, если бы тот, второй «я» мог отвечать или хоть как-то реагировать на действия первого. Здесь же мне взаимодействовать не с кем. Мы же не разговариваем с героями фильмов, пока их смотрим.

* * *

А мне даже нравится мое новое положение. Вот уж спрятался так спрятался. Да, пейзажик здесь довольно однообразный, зато уж тут меня точно никто не побеспокоит. Ни одной души. Ни единой.

* * *

Или нет? В моем статично-динамичном мире мне грезится что-то новенькое. Или я просто раньше не замечал этого? Какая странная шутка, но при этом… такое знакомое ощущение. Близкое. Теплое. Я хочу… никогда не делал здесь ничего подобного, но вдруг пытаюсь заговорить. Всего одно слово. Понимаю, что у меня здесь нет не только глаз, но и рта, чтобы сказать хоть что-нибудь. Но ведь я научился поворачивать несуществующую голову на несуществующих плечах, верно? Кто помешает мне издать звук несуществующим горлом?

Я напрягаюсь, тужусь и выталкиваю из себя не слово, а какое-то невнятное сипение: «С-с-с-сохя». Одновременно в голове эхом-шепотом возникает совершенно отчетливая мысль: «Зоя?» Отлично, значит, сипеть не придется. Достаточно просто «громко думать».

— Зоя?! — еще раз с растущей надеждой беззвучно шепчу я, и имя ее звучит здесь как тень молитвы.

И странная штука вдруг замирает, вздрагивает и разворачивается прямо в воздухе внутри Двудомика. Неужели это и правда она?

Мы встретимся там, где влюбленные ждут своей участи

Мы будем две светлые полупрозрачные сущности

Беспечные странники, яркие вспышки сознания

В центре всего мироздания…

(песня «Мы встретимся там» группы «Лакмус»)

Бесплотный голос прошептал-выдохнул только одно слово:

— Зоя?

Ни за что бы не поверила ему, сочла бы мороком и подумала, что мне чудится. Но вот это теплое ощущение почти родного присутствия… Нет, Темный Кружень ощущался совсем не так, перепутать их столь же невозможно, как прикосновение цветка и гарь пушечного залпа. И я решилась ответить:

— Да. Торик, это ты?

Я не знала, как это делается, можно ли здесь разговаривать. Просто инстинктивно подумала вслух. Не так, как мы делаем, когда решаем задачи или размышляем о каких-то проблемах. А так, как порой мысленно кого-то зовем. Мысль-крик, мысль-зов. И он меня услышал!

— Я не знаю.

— Как это?

— Не знаю, сколько от меня осталось. Не понимаю, что случилось. И главное: откуда здесь ты?

— Торик, тебе надо отсюда выбираться. У меня очень мало времени. Я боюсь, Стручок с минуты на минуту меня отсюда вытянет и мы даже не успеем поговорить.

— Как ты здесь… Откуда? Разве это возможно?

— Торик, все потом. Послушай меня. Случилась… авария. Отключили электричество, а ты остался здесь.

— Да я уже понял. Но знаешь, мне здесь даже нравится. Я могу…

— Торик, подожди. Все очень серьезно. Ты сейчас в больнице…

— Нет! Ты же видишь: я в Двудомике!

— Перестань! Это не игра. Твое тело сейчас в коме. Врачи не смогли вывести тебя из этого состояния.

— Ну да, как видишь, мое сознание — здесь.

— Вижу. Проблема в том, что там ты долго не протянешь. Услышь меня. Твое тело медленно умирает. Тебе надо вернуться.

Все это время белая полупрозрачная сущность не висела на одном месте, а словно ерзала, порой частично просачиваясь сквозь стену.