Так, стоп. Куда меня занесло? Мне же самой интересно исследовать все это! Ну-ка, леди-миледи, соберись. Есть у тебя воля? Или ты тряпка? Конечно, я тряпка. Я — пустышка, неудачница, никому не нужный мусор. Я вообще не должна была рождаться на свет. Мама так и говорила. Лучше бы меня не было, лучше бы…

Зойка, прекрати! Это уж точно не твои мысли, леди-миледи! Он ведь предупреждал, что где-то неподалеку разлеглись болота сомнений. Похоже, сейчас меня как раз туда и затягивает! Чужие мысли, даже чужой строй мышления. Мало ли, что мне там шепчут! Надо собраться, вырваться из-под дурного влияния. Ну! Давай вспомним что-нибудь позитивное. Есть в моей жизни что-нибудь хорошее?

Музыка! Обожаю АББУ, хотя Скорпионз тоже ничего. Или энергичный Роксет. Торику они тоже нравятся. А еще Майкл Джексон, Роллинги, кое-что из «Квин». Старье. Все это давно прокисло. Фредди Меркьюри умер. Роллинги — старые и противные. АББА распалась. Хорошей музыки нет и уже не будет. Ничего хорошего не будет. Ни в музыке, ни в жизни. Этой никчемной…

Опять меня затянуло! Интересно, эта трясина когда-нибудь отпустит? Не-ет, она здесь будет ве-ечно. Не трепыхайся, просто прими свою скорбную участь. Тебе все равно ничего не светит. А там, на дне вечных сомнений, хорошо, ничего не надо решать, не к чему стремиться, все равно это бесполезно. Тихая уютная серость навсегда. Даже делать ничего не надо. Просто перестань барахтаться и смирись с неизбежным. Иди на дно. Это очень легко. Не упрямься, малышка-глупышка. Что?! Не-ет! Только не Артур!

Почему же? Артур, думай про Артура. Как он тебя называл? «Малышка-глупышка»? Все так и есть. Надо быть полной дурой, чтобы угодить замуж за такого изверга! Надо быть слепой, чтобы выбрать парня только из-за того, что он внешне слегка напоминал… Ну, давай, признайся себе в этом хоть сейчас, глупышка! Кого-кого? Ах, Торика он напоминал. А что же ты к самому Торику не пошла? Стеснялась? Не верила в себя? Так все правильно! Потому что ты — полное ничтожество. Ты — ноль, деленный на бесконечность. И поделом тебе достался не Торик, а лишь злое зеркало, в котором он случайно отразился. Артур-душка, как он тебя провел! Такой обходительный, что ударился во все тяжкие, не зная брода, утонул в долгах так, что понадобилось продать мамину квартиру! Артур-прелесть, такой ласковый, что готов был защекотать ее до смерти, только бы она не чувствовала себя человеком. Стала жертвой, которая никуда не денется. Но я делась! Я смогла! Я ушла от него!

У меня теперь новая жизнь. У меня есть друзья! Мне хорошо с ними. Они поддержат меня и помогут! Они? Ха-ха. И кто же это? Стручок? Он спит и видит, как тобой попользоваться. Вика? Она тебя ненавидит, ведь это ты отняла у нее Торика. Инга? Она предала тебя, подставила, затянула в авантюру, надавив на твое самое больное место. Лиана? Что? «Сестра — это навсегда»? Не лги сама себе. Она всю жизнь тебя третировала, подставляла, унижала. А теперь и вовсе бросила! Укатила в свою Америку. И на тебя ей плевать! Кто еще? Гузель? Когда она тебе звонила в прошлый раз? Год назад? Два? Тамрико? Вышла замуж и сразу забыла тебя. Нет у тебя друзей и не будет. И даже Торик сгинул и никогда — слышишь? — никогда не вернется. Жизнь — впустую. Все — напрасно. Молчи и иди на дно. Как грустно, гнусно и нелепо. Нет, не может быть.

Есть же еще кто-нибудь. Ну хоть кто-ни… Мама? Мысль стрельнула больным зубом, и это на минутку выдернуло меня из трясины апатии… Лишь затем, чтобы тут же загнать еще глубже. Она ведь и правда была талантливой театральной актрисой. Люди восхищались ею, ходили на ее спектакли, дарили цветы. А потом все внезапно оборвалось. Как-то сразу все сложилось в девяносто втором: возраст подошел, перестройка эта дурацкая, и театры внезапно стали никому не нужны. Ее даже не то чтобы выгнали, просто перестали давать роли. Но для актрисы сцена — это и есть жизнь. Нет тебя на сцене — и жить незачем. Через два года я уже развелась с Артуром, будь он неладен, и вернулась домой, но было уже поздно. Мама успела крепко подружиться с бутылкой. А после того как Лиана покинула страну, я стала для мамы единственной и бессменной нянькой. Вот и сиди в этой грязи. Там тебе и место.

Леди-миледи, зачем тебе вообще жить? Зачем тебе такая жизнь, где ты — лишь никчемный придаток к обломкам человека? Если бы не Инга, скорее всего, я бы сломалась. И откуда она узнала? Ну да, она все знает и все может. Может помочь, подать руку помощи, а может растоптать и использовать в своих интересах. Нет у меня друзей в этой жизни, да и самой жизни, по сути… Кем ты станешь? Маленькая согбенная старушка, никому не нужная и неинтересная... Нет и не на…

Нет! Я не хочу туда! Стручок, вытащи меня отсюда! Боюсь, у меня сейчас даже не хватит сил представить себе стоп-кран. Как там? Ярко-желтый. Же-елты-ый, черт возьми, а не тускло-серый, как сейчас получается! Бесполезно. Даже эта мелочь теперь не по зубам. А время идет. Видно, и правда, проще утонуть и не рыпаться. Ей показалось или в ответ на эту мысль в небесных глубинах что-то на миг удовлетворенно блеснуло?

И вдруг все изменилось, будто я вынырнула на поверхность, а та забурлила, заискрилась, выгнулась и понеслась навстречу. Как? Почему? Неужели Олег услышал мои мысли? Может, он спасет меня?

Мембрана собственной души приняла меня чуть ли не с радостью. Вспышка всех чувств сразу и почти тут же блаженная серая муть. В ней нет ничего, но все равно я понимаю, что она переворачивается, блекнет, съеживается и… ура-ура, я выпадаю назад, в наш привычный мир. Слава богу, этот кошмар закончился! Жить! Как же мне нравится жить! Здесь есть люди. Я очень хочу к людям.

* * *

Зоя сдирает с себя шлем, суетливо выпутывается из сетки Фарадея, смотрит на встревоженное лицо Олега, который наклонился к ней, и первым, еще безотчетным движением хватает его за руку. Теперь оба они испуганы — Зою удивляет собственный порыв, а Стручок осознает, что неожиданно нарушил свое твердое обещание. Не по своей воле, но все же…

— Ну, ты как? — участливо спросил Олег, пытаясь скрыть смущение. — Надо было тебе больше времени оставить?

— Нет! — пересохшими губами прошептала Зоя. — Спасибо, что вытащил.

— О, я гляжу, они уже разговаривают! — Инга вышла из кухни в Викином фартуке, и это было так непривычно, что оба исследователя невольно улыбнулись. — Ну как там, в невидимом эфире между душами?

— Здрав… — попыталась ответить Зоя, но закашлялась.

Стручок, опомнившись, подал ей стакан воды, и она жадно выпила его до дна. Вторая попытка оказалась успешней:

— Здравствуйте, Инга. Я теперь тоже космонавтка, — Инга в ответ улыбнулась и кивнула. — Но другой души так и не достигла.

— Сорока минут не хватило, видимо. Рано я тебя вытащил?

— Нет. Я бы никуда не добралась. Во-первых, очень далеко. Не знаю, сколько еще часов надо туда добираться.

— Похоже, это не самая близкая из твоих ближайших душ, — пошутила Инга. — Ничего, первый блин — комом. Кстати, ребяты, хотите блинов? Я, конечно, давненько не практиковалась, но решила вас сегодня порадовать домашним, измученные вы мои.

— М-м… Я бы не отказался, — кротко улыбнулся Стручок.

— Дык, ясное же дело, Олежек! Она-то хоть спит, а ты тут сидишь, как на привязи, да переживаешь!

— Я… — слабо махнула рукой Зоя. — …уж точно не отдыхала. Там такой ужас… Лучше бы кошмар приснился.

— Так, Олега, давай-ка отпустим девушку. Может, у нее какие дела есть, пока мы с тобой на стол накроем. Может, ей надо в порядок себя привести. Давайте, шевелимся. За столом расскажешь свои страсти-мордасти.

— И ты даже не догадываешься, чья там могла быть душа? — еще раз уточнила Инга.

Зоя помотала головой. Потом дожевала блин с вареньем, с удовольствием запила чаем и лишь потом ответила:

— Я уже столько всего передумала. Мысленно перебрала всех знакомых — ближних и дальних, родственников. Нет, никак не угадать.