— Can you speak English? (вы говорите по-английски?)

он получил от удивленной девушки за стойкой ответ:

— Офкош! (искаженное «конечно»).

* * *

Дома бледная Вика спросила только:

— Привез его? Есть будешь?

— Офкош, — машинально ответил Торик.

Голова гудела: впервые в жизни он целый день беспрерывно разговаривал по-английски.

* * *

Чего только они не обсудили! Джеймс старался говорить помедленней, но иногда увлекался и возвращался к привычному темпу. Часть фраз Торик просто пропускал — так он хоть чуть-чуть успевал отдохнуть.

У индейцев есть традиция — переводить их имена на язык той страны, где они жили — США или Канады. Имя Джеймс соответствовало библейскому Яков, один из его смыслов — «идущий по пятам». А слово Куайет по-английски означает «тихий». Вместе имя Джеймс Куайет приводило к фразе «тихо идущий по пятам» или «следопыт», что довольно близко передавало истинное имя Джеймса на языке индейцев Хопи.

— Ты замечал, что когда куда-то далеко уедешь, а тем более улетишь, некоторое время чувствуешь себя странно? — спросил Джеймс.

— Летать мне пока не приходилось, но на поезде много ездил. Да, сначала странно, потом все возвращается в норму.

— И когда приезжаешь из поездки домой, происходит то же самое. Ты никогда не думал, почему так происходит?

— Хм… А есть ответ?

— У индейцев Хопи на все есть ответ, вопрос лишь, правильный ли он. Видишь ли, у каждого человека есть душа…

«…а у души есть лапки…» — Торика вдруг остро кольнуло воспоминание об Ольге, но вслух он ничего не сказал, только кивнул.

— …и у этой души есть некоторые ограничения. Считается, что тело человека может двигаться с какой угодно скоростью — например, в ракете. Но душа — штука более архаичная, она не может перемещаться быстрее, чем ворон летит.

— Ворон ведь машину не догонит?

— Да, он развивает скорость до тридцати километров в час. Не догонит даже поезд, не то что самолет.

— Вот почему так странно на новом месте! Тело там, а души еще нет?

— Так говорят старейшины. Но я не знаю, правда это или нет.

В гостинице Джеймсу сказали, что не смогут принять к оплате его доллары, нужны рубли. Поэтому Торик повел его в торговый центр, где располагался пункт обмена валюты. Не тут-то было. Под надписью «EXCHANGE» висел листок с русским текстом.

— Что там написано? — спросил Джеймс. Торик перевел:

— Временно не работаем. Нет наличных рублей для обмена.

Карие глаза Джеймса расширились от удивления:

— Ноу рублз?!

Что тут скажешь? Причуды местной экономики. Пришлось менять по грабительскому курсу у привокзальных барыг.

Особое впечатление на Джеймса произвела поездка в переполненном троллейбусе. Торик преподнес это как еще один аттракцион:

— Здесь ты можешь почувствовать себя максимально близко к людям.

— Порой даже слишком близко, — пожаловался Джеймс, но когда вышли поделился: — Знаешь, а в этом что-то есть! Колыхаться общей волной! Чувствовать себя частью единого большого племени. Растворяться во множестве подобных тебе…

Торик подумал, как малы шансы даже в сотне троллейбусов подряд встретить людей, по-настоящему близких тебе душой, но возражать не стал.

Еще в электричке они обсудили кулинарные предпочтения Джеймса. Очень сложные — он любил все причудливое и странное, но, когда смекнул, к чему ведет Торик, сказал, что в путешествиях непременно пробует местную кухню. В России он надеется отведать «блЫни», «пэл-мэны» и особенно «икэ-ра», о которых читал. Впрочем, «осетжина энд икэ-ра» он заказал себе в московском ресторане. А теперь Вика приготовила настоящие сибирские «пэл-мэны» и напекла «блыни» двух видов — тонкие и толстые: кто знает, какие гостю больше понравятся. Джеймс уминал все за обе щеки и трещал без умолку. Торику на еду времени не хватало. Мало того, что надо понимать речь, теперь приходилось переводить хотя бы часть для Вики и передавать Джеймсу ее ответы.

Но всему приходит конец. Провожая Джеймса до гостиницы, Торик больше молчал. Он устал за эти дни, переволновался, получил массу впечатлений и новых идей. Его впечатления раздваивались: хотелось смеяться и плакать, надеяться и терять навсегда. И Джеймс внутренним чутьем понял это:

— I know what is it. (Я знаю, что это такое)

Потом грустно улыбнулся и старательно сказал почти по-русски:

— Интеллиххентсия!

Именно так. Сложная натура Торика реагировала на внешний раздражитель очень нелинейно. Он так и не решился рассказать Джеймсу о приборе. До последнего оттягивал решение, а потом просто не хватило ни времени, ни сил. Сказал он совсем другое:

— Тебе наверно кажутся убогими наши дома, наши люди. Все временное, неустроенное, но мы так живем. Когда-нибудь мы встанем на ноги и будем жить лучше. Постарайся увидеть не текущий момент, а наше будущее.

Джеймс очень удивился и выразил бурный протест:

— Да ты что! Зачем ты так говоришь? Я тебе завидую! Жить в самой гуще перемен! Родиться в одной стране, а жить в другой! Не по книгам, а по жизни увидеть настоящую смену эпохи, революции, победу демократии — такое бывает раз в жизни! И я радуюсь, что тоже прикоснулся к этому в твоей стране. Я обязательно расскажу об этой поездке на ближайшем пау-вау — на большом собрании всего племени.

С собой Джеймс увез драгоценный подарок под непроизносимым названием «тхулски приянык».

* * *

Когда волнения и страсти улеглись, пришло время делать выводы. Торик во всей полноте осознал, насколько плох у него разговорный английский, и решил осенью обязательно походить на приличные платные курсы.

А Вика впервые в жизни посмотрела на живого иностранца и задумала большой план: расстараться по максимуму, но найти в интернете жениха! С местными толком не получалось — слишком много бродило вокруг девушек посимпатичней и поярче, а тут у нее был свой шанс: говорят, иностранцев радует перспектива получить русскую жену. Ну а с языком она как-нибудь потом разберется.

В мае 2000 года президентом страны стал Путин. Наверное, тоже скоро сменится, подумали все. За последние пятнадцать лет правители постоянно менялись, к этому все уже привыкли. Разве бывает иначе?

Август 2000 года, Город, 35 лет

…Через час бурных обсуждений Вика поинтересовалась:

— Вы не устали? Предлагаю попить чайку.

— Пожалуй, поддержу, — отозвалась Инга. — Я, конечно, воробей стреляный в дискуссиях, но у вас тут градус физики зашкаливает, а мы все никак не подберемся к сути. Пойдем, дружочек, я тебе помогу.

Зоя посмотрела на них с удивлением: «устали», «градус физики»? Они только и успели, что немного рассказать об истории Мнемоскана, которую все и так знали. Проводя исследования, она легко увлекалась и могла заниматься много часов без перерыва.

Судя по всему, Торик тоже относился к этому типу. Насчет Стручка судить было сложнее — он человек семейный и вряд ли может засиживаться за чем угодно. Она украдкой взглянула на него — глаза горят, щеки слегка раскраснелись — ему пока интересно. С ним ситуация нетипичная — сам погружаться не может, но охотно отслеживает их успехи, развитие проекта, всерьез обдумывает, дает советы. У него настоящий системный подход, и это очень полезно для дела.

Про Ингу она пока мало что могла сказать — они же только сегодня познакомились. Дама приятная и харизматичная, но… пока непонятно, для чего Торик решил посвятить ее в проект. Ладно… чай, так чай.

* * *

— Вика, а скажи мне, дружочек, как называется это чудо? — Инга приподнялась на стуле, изящно вытянув узкую ладонь в сторону опустевшей тарелки. — Я, хоть и на диетах сижу, но не отказалась бы еще парочку таких откушать. Можно это устроить?

— Ой, конечно! Сейчас принесу. Это фирменный рецепт моей подруги, называется творожные рогалики. Кстати, они совсем не калорийные.