Стая белых ворон вместе летела к цели. Казалось, счастье — вот оно, рядом. Возможно, это была как раз вершина, наивысший пик в отношении «своих» на работе. Торик оказался в нужное время в нужном месте, точно знал, что делает и что будет делать через пять лет. Перспективы открывались ошеломительные, хватало ресурсов для исполнения задач и дерзости, чтобы замахнуться на действительно сложные технологические и творческие задачи. И общими усилиями решить их!

И все это рухнуло в один недобрый миг. Шла середина августа 1991 года.

Торик, Элла, Ира и Герман, как обычно, сидели за компьютерами и отлаживали новый программный комплекс, когда в комнату вошел Виталий и сказал:

— А вы чего сидите-то? Новости не слышали?

— Герман, тормозни пока эмулятор. Нет, а что за новости?

— Что-то непонятное. Говорят, то ли государственный переворот, то ли путч. Пойдемте в КПП, там телевизор установили, наши все сидят, смотрят.

Пожали плечами, остановили программы, пошли в комнату приема пищи. В углу работал портативный черно-белый телевизор, а на экране происходило что-то странное. За длинным столом сидели шесть человек в черных костюмах. А диктор нес какую-то околесицу. В Советском Союзе такого просто не могло быть!

Люди смотрели и ужасались. В репликах звучала неуверенность: что теперь будет?

Виталий тихонько произнес:

— Что-то мне подсказывает: мир уже не будет таким, как раньше.

— Да ну, перестань, вон уже сколько правителей сменилось за последние годы, — возражали ему.

— Это все не то. Сейчас меняется сама система. Ох, чувствую, полетят щепки…

Он оказался прав во всем. Люди просто не хотели в это верить.

* * *

Путч был в самом разгаре, и в Москве, прямо посреди города, стояли танки. А Торика, как на грех, отправили с водителем в эту самую Москву получать ценное импортное оборудование. Ценным оборудованием считались персональные компьютеры, правда, называли их тогда на советский лад: ПЭВМ.

Дорога выдалась долгой, часа четыре, а водитель – неразговорчивым. Пейзажи за окном тоже не сильно развлекали, но Торик захватил новую книжку по программированию и времени зря не терял.

Москва выглядела вроде бы мирной, но подспудно пропитанной тревогой. Когда явно тревожных примет не видно, но висит ощущение неблагополучия.

Их цель располагалась в центре города. Нужную улицу перекрыли, поэтому пошли пешком. И тут навстречу двинулись танки. Торику, человеку сугубо штатскому, это представлялось диким и пугающим. Танки шли медленно, грохотали, ломали асфальт и нещадно дымили. Где-то там, впереди, куда они ехали, слышались крики возбужденной толпы, отстаивающей «Белый дом». На баррикадах невидимый отсюда Ельцин призывал к новым целям…

Тем не менее людям в городе никто не мешал. Зашли в указанную фирму, погрузили компьютеры и поехали назад. Пробки были, но для масштабов Москвы вполне терпимые.

Миновав размытые границы города, они вздохнули с облегчением: обошлось! Рано обрадовались. Впереди возник передвижной пункт ГАИ. Досматривали буквально каждую машину, как на таможне. Подошла и их очередь.

— Что везете? — почти вежливо спросил дородный дядька милицейской форме, забирая права у водителя. Его коллега, стоящий рядом, со скукой поглядывал на них.

— Я не знаю, — неожиданно заявил водитель, — я просто везу, все у него.

Торик показал накладные, печати, письма, хотя в душе удивлялся такому пристальному вниманию. Ситуацию прояснил второй милиционер, когда попросил его отойти от машины. С миной лучшего друга, но при этом не убирая автомата, он заговорщически подмигнул и спросил:

— А эти устройства, которые вы везете… — Он на миг запнулся — эти ПЭВМ… Их можно использовать дома, в хозяйстве?

Торик горячо заверил его, что для дома это вещь совершенно бесполезная, и вообще это сугубо научное оборудование, интересующее только шизиков, вроде него, помешанных на своей физике. Что его очень ждут в конторе. И на всякий случай еще добавил, что министерство с нетерпением ожидает окончания их исследования.

Неизвестно, какой из аргументов подействовал сильнее, но «автоматчик» почти сразу безнадежно махнул рукой своему коллеге, и тот вернул права водителю, козырнул и отправился досматривать следующую машину.

По дороге Торику было о чем подумать. О водителе и его внезапном отмежевании. О нестабильности вокруг. О том, настоящие ли это были сотрудники милиции… О том, что случилось бы, отбери они часть груза или даже весь.

В Город въехали уже в полной темноте. Водитель вроде даже потеплел. Возможно, тоже обдумывал события, которые они совместно пережили в этот день, 19 августа 1991 года.

* * *

Привезенные компьютеры успешно запустили, но это мало кого обрадовало. Привычный ритм работы сломался. Все украдкой переговаривались, разносили слухи и пытались осознать события. Получалось так себе: никто не понимал, что теперь будет и как в этом жить.

В первые же дни куда-то перевелся Жаров, и больше его в отделе не видели. Исчезла Элла. «Крысы побежали с корабля» — с грустной усмешкой сказал Виталий.

Петровна теперь совсем не улыбалась, угрюмо ходила от одного стола к другому, стараясь вдохнуть жизнь в так хорошо отлаженный механизм, который внезапно расстроился. Девушки тоже переживали. То шушукались по углам, то рассаживались за столы и пытались работать. Неуверенность росла.

Окончательно все приуныли, когда Дмитрий Сергеевич, их добрый Гэндальф, тоже куда-то запропастился. Его не видели уже три дня. Сверчков нес какую-то чушь о немцах в городе, но его никто не слушал.

Ясно было одно: дело плохо.

* * *

Январь 1992 года, Город, 26 лет

Капелька пота проложила влажный след по лбу, захватила с собой пару соседок и резво соскочила на пол. Мужчина достал платок и промокнул лоб. Коротко остриженные волосы местами тронула седина. Явно бывший военный: взгляд жесткий, скулы напряжены.

— В ближайшее время нам предстоит с вами работать. Фамилия моя — Мауэр. — Он сурово обвел взглядом собравшихся.

В комнате стало еще тише.

— Обстановка в стране сейчас сложная, сами знаете. Но работа у вас — важная. Разгильдяев я не люблю, хотя кто дело делает, обычно на меня не жалуется. Хотя предупреждаю: уговаривать и держать никого не буду. А теперь мне нужно ознакомиться с личным составом, поэтому я пройду в кабинет, а вы по одному подходите, будем с вами побеседовать. Вопросы есть?

Странная оговорка насторожила: русский для него — неродной? Сам — военный… Все тихонько переговаривались. Потом прозвучал главный вопрос:

— А Дмитрия Сергеевича уволили?

— Нет, он временно перемещен на другой пост. Руководство считает, что возможны проблемы с дисциплиной, поэтому на эту должность назначили меня. Если вопросов нет, прошу в кабинет, начиная с начальником секторов.

Точно неродной! Мауэр… немец, что ли? На режимном предприятии, где полно секретов?! Чудеса, да и только.

* * *

Смена их доброго волшебника Гэндальфа на отставного вояку из обрусевших немцев оказалась не единственным нововведением. Уже на следующий день в отделе ввели усиленный режим секретности. Теперь требовали каждый вечер выключать свой компьютер и тащить его на другой этаж, в Первый отдел (режимно-секретный). Компьютеры сдавали под роспись, записывая в специальную тетрадь с прошитыми и пронумерованными листами. Наутро процедура выполнялась в обратном порядке. Прийти, отстоять очередь и выписать свой компьютер, бегом нести его в свой отдел, подключать и только потом работать.

Все понимали, что это полнейший маразм, поскольку настоящие ценности — информация, документы, исходные коды и рабочие модули всех программ — при этом никак не учитывались. Они спокойно кочевали с компьютера на дискетку, в карман и обратно и жили дома в резервном архиве.