— Ну, что скажешь?

— Очень интересно. Я заинтригована.

— Я тоже!

— Насколько я поняла, ты теперь не знаешь, куда двигаться дальше?

— В общем — да. Понимаешь, можно бесконечно брать все новые сочетания параметров. Иногда получать результаты, чаще всего — не получать вообще ничего. Там, внутри, что-то происходит, мы задеваем какие-то механизмы, и они нам отвечают.

— Но все очень стихийно и непонятно, так?

— Именно!

— Можешь мне показать сам прибор? Как хоть он выглядит?

— Конечно, сейчас принесу. Только он такой… доморощенный, — смутился Торик, вспомнив скептическую ухмылку Стручка.

— Ну, ясно, что не телевизор фирмы «Сони», — улыбнулась она, — неси уже!

Торик поставил на стол ящичек Мнемоскана, подцепил шлем. Затем, к удивлению Зои, развернул плед под сеткой Фарадея.

— А это что такое?

— Это та самая штука, которая экранирует помехи, пока я сплю в ходе эксперимента.

— Симпатичная шотландка. По твоему описанию я поняла, что экран похож на клетку для попугаев.

— Функционально они похожи, да. Но я все-таки не птичка, и в процессе мне нужно лежать.

— Логично.

— Хочешь попробовать?

— Э… пожалуй, не прямо сейчас. Но если соберусь с духом, может быть, когда-нибудь… Как это вообще выглядит, когда идет эксперимент?

— В смысле? Вот тут я лежу, вот так застегиваюсь, на мне шлем, провода идут к прибору. Включаемся, задаем параметры, время возврата, если нужно, и — вперед! Я засыпаю, если все сделано правильно, сон довольно быстро переходит в погружение. Если нет, я просто сплю.

— С этим разобрались. Но ты еще говорил о данных?

— А, ну да: вот здесь, на плате, есть интерфейс, через него я перегоняю данные на компьютер, где стоит программа, которая записывает их на жесткий диск.

— И что это за данные? Физически и логически.

— Физически это, насколько я понимаю, некая часть энцефаллограммы моего мозга, пока я сплю.

— То есть то, что ты подаешь на кожу своей головы?

— Нет-нет, наоборот! То, что «моя голова», как ты выражаешься, мне передает в ответ на входные сигналы.

— Допустим, а тогда логически это что?

— Ты знаешь, я пока не заморачивался сжатием данных, упаковкой в структуры…

— Торик, хватит расшаркиваться! Я же не приемная комиссия!

— Но ты так серьезно спрашиваешь. В общем, я как принимаю поток последовательных двухбайтовых слов на каждом отсчете, так их и записываю в файл. Все равно пока не придумал, что можно с ними делать.

— Вот это очень хорошо. Несжатые растры дают сразу много информации, с ними можно работать. А как ты их потом различаешь — какой файл к какому опыту относится?

— По журналу — вот, смотри, я веду журнал с самых первых экспериментов — фиксирую параметры, дату, время и беру оттуда номер для имени файла. А после погружения, когда файл уже готов и лежит на диске, я в качестве имени ставлю как раз этот номер. Так что связь однозначная.

— Мм, тоже неплохо. Но по-хорошему, конечно, лучше бы ты либо создавал еще один файл со всей этой информацией и с тем же номером, либо вписывал все в существующий — но тогда там понадобится структура. Если так сделать — любым способом — я могла бы покрутить эти данные у себя.

— «Покрутить»? Что ты имеешь в виду?

— Как обычно: я бы прочитала их в Маткаде, написала фильтры, настроила виды, создала нужные представления.

— В Маткаде?

— Ну да, это мой основной рабочий инструмент. Я же тебе рассказывала еще тогда, в магазине, помнишь?

— Да, что-то такое вроде говорила. А как передать тебе данные?

— Быстрее и проще получится, если делать двумя файлами — данные твои растром, как сейчас, а параметры — простым текстовым. А передавать — да как угодно. Можно на дискетках. Или, если данных много — на сиди. Сделаешь?

— Да, давай попробуем, и глянешь, если ты не против.

— Я не против. Мне интересно, что там за данные такие загадочные собираются.

— Мне тоже.

Они с улыбкой смотрели друг на друга. Послышалось чириканье ключа в замке.

* * *

— Торик, ты дома? — раздался голос Вики.

— Дома, привет, у нас гости.

— Ух ты! — В дверь просунулась любопытная голова. — Здравствуйте, я — Вика.

— А я — Зоя, очень приятно.

Пару мгновений девушки оценивающе глядели друг на друга. Потом, не сговариваясь, словно слегка кивнули друг другу. Похоже, явного отторжения в воздухе не возникло. Торику всегда был интересен этот момент невербального общения. Вот как девушки умеют считывать другого человека? Мужчинам нужно перекинуться хотя бы полудюжиной фраз, чтобы составить минимальное представление о собеседнике, а они посмотрят — р-раз, и сразу все поняли.

— Ой, я сейчас, — вдруг засуетилась Вика, отступая в коридор, — ну какая же там жарища, будто не осень, а лето!

Голос быстро удалялся, потом остались лишь размашистые шаги и легкий шорох снимаемой одежды, завершившийся внезапным стуком и эмоциональным восклицанием вполголоса: «Бли-ин! Опять не вписалась!» Торик с Зоей переглянулись и улыбнулись.

— На чем мы остановились? — спросил Торик.

— На обмене данными. Сможешь мне прямо сегодня что-нибудь записать? — Ее глаза сверкнули интересом.

— Конечно, давай, запишу пять последних погружений. Только пока без параметров, да?

— Да, прямо сейчас они ни к чему, мне хоть посмотреть, что там вообще такое.

Ее пальцы во время разговора слегка шевелились, словно бегая по воображаемым клавишам, запястья округло следовали за ними, а предплечья были плотно прижаты и почти не двигались. Надо же, подумалось Торику, какая она осторожная, вот Вика любит махать руками, отчего ни одна из вазочек-статуэток, что приносила тетя Зина, у них не прижилась.

— Держи, — протянул Торик дискету.

Зоя удивленно смотрела на экран с ярко-синим Нортон-коммандером:

— Ты до сих пор работаешь в ДОСе?

— Конечно. Знаешь, мы на работе ставили Винду, пробовали. Это просто ужас какой-то! Неповоротливая, жрет кучу ресурсов, не на всем запускается, а преимуществ почти нет. Зря они затеялись с этой метафорой рабочего стола.

— А какая у вас версия была?

— Самая последняя, Windows 3.1.

— Тогда понятно: это их первые робкие попытки. Сейчас уже вышла система Windows 95, там все стало гораздо лучше. Правда. Попробуй.

— Да мне как-то и тут неплохо живется, — усмехнулся Торик.

— Видишь ли, в чем дело. — В ее голосе прозвучало сочувствие. — Если мы хотим всерьез работать с данными, нам понадобится истинная многозадачность, а ДОС ее не поддерживает.

— А зачем?

— Как минимум, одна программа будет принимать твои данные в реальном времени, а другая — их анализировать. Возможно, замахнемся и на другие процессы, мне пока трудно представить все в целом.

— Так можно прописать работу по прерываниям, синхронизироваться по тикам таймера…

— Можно. Но ты потратишь кучу времени и сил на программирование. А тут просто подключаешь готовую систему, где все это уже давно отлажено, и пользуешься ее средствами. А силы тратишь на улучшения своей уникальной части.

Он задумался. В том, что говорила Зоя, был здравый смысл. И еще ему нравилось, как просто и не обидно она умела выражать непопулярные вещи. Вот Филин — тот сразу навесил бы ярлык консерватора…

— Слушай, а… — Он смущенно улыбнулся. — Досовские игрушки там идут?

В ее ответной улыбке на миг промелькнуло понимание, но потом зажглась озорная искорка:

— Ах, вот единственное, что тебя волнует, игроман несчастный!

— Я не…

— Да ладно, шучу! Я сама иногда гоняю в DOOM, крушу монстров и ищу тайные ходы, это… успокаивает. С этим все хорошо: многие досовские игрушки можно запускать под Виндой — или сразу, или после небольших танцев с бубном.

— Тогда, пожалуй, поставлю, — решился Торик.

* * *

— Можно к вам? — Вика в халате и белом тюрбане полотенца выглядела очень по-домашнему. — Ой, какие штуки тут, а что это такое?