Гаврила прищурился. В застенке стало чуть светлее. К неяркому факельному свету примешалась какая-то утренняя голубизна, словно вместо потолка появилось не пойми откуда, летнее утреннее небо. Киевлянин глазами зашарил по застенку. Странный голубой свет заполыхал на одной из стен. Голубой овал делался все ярче и ярче и через мгновение свет хлынул потоком, а из него в застенок шагнул новый человек. Овал света притух, стал каким-то домашним, но не пропал. Здешний колдун дернулся, но, похоже, узнал гостя.

— Гость в дом — Бог в дом… Так тут говорят, кажется?

Новый человек огляделся и неодобрительно сморщил нос.

— Это про кого-то другого говорят. Про таких как ты говорят, что незваный гость…

Гаврила почувствовал просто, как кривится лицо колдуна. Словно тот горсть зеленой смородины сжевал.

— Да ладно тебе… Не продолжай, — отмахнулся «незваный». — Кто это у тебя?

— Да вот попался один… — неожиданно довольным голосом отозвался хозяин. — Третьего дня все убить меня норовил, товарищей приводил, а нынче вот сам попался…

Оба подошли поближе, разглядывая Избора.

— И что? Молчит?

— Ругается…

Новый колдун (а кто же еще?) приблизился, чтоб рассмотреть, даже рукой Избора потрогал и с легкой укоризной сказал.

— Ну, это он на тебя точно обиделся. С таким не так надо…

— Ты меня поучи.

— А что? Поучу, раз просишь… Мне не жалко….Такого сперва раззадорить надо. Он как раззадорится — все тебе сам выложит.

Маг говорил и внимательно смотрел на Избора. А взгляд был его нехорошим… Ой, нехорошим…

— Ну, что? Попался, добрый молодец?

— Не-е-т, — ответил Избор. — Это вы попались. Я вас поймал. Вы вот тут собрались, а я сейчас как…

— И ведь верным путем-то шли, — повернулся гость к хозяину-колдуну не дослушав пленника. — Чутье у них, у богатырей-то, какое особенное что ли?

— А чего ему нужно-то? — удивился колдун. — На что чутьё?

— А нужна ему кровь сильная… — кося глазом на пленника произнес гость. — У них там, в Киеве-то, вишь, несчастье случилось. Кровушка им особая понадобилась.

— Точно, — согласился Избор. — Беда у нас. Вот мы и решили к вам наведаться, посмотреть, кого виноватым назначить. Решили мы колдовскую кровь использовать — с двух-трех магов нацедить, так и должно хватить и даже остаться…

— И что? — ехидно спросил хозяин. — Посмотрел? Нацедил?

То, что колдуны не стали ничего переспрашивать и уточнять отрезвило воеводу. Знать о таком могли только враги. Те самые, которые это все и устроили.

— Выходит наша беда и впрямь ваших рук дело? — став серьезным спросил воевода. — Теперь знать будем.

— А зачем тебе это знание? Оно у тебя в голове ненадолго… Ты-то по своей глупости главного не знаешь. И узнавать тебе некогда…

Он отошел в темноту и, немного позвенев металлом, вышел оттуда с клещами.

— Полагалось бы раскалить… — пробормотал он неразборчиво. — Ну да ладно… Ты ведь не обидишься, что мы так вот, по-простому?

— Так им и впрямь только Святогоровы одежды нужны? — удивился хозяин. — А я думал, шутят или издеваются… Тогда точно чутьё. Лежат там внизу какие-то стародавние тряпки.

Он притопнул ногой, показывая где.

Гаврила за окном довольно ощерился. Это он удачно залез. Сейчас одним махом и Святогоровы вещи примем и злыдней к ногтю возьмем.

Самое время пришло вмешаться в разговор, но такие нужные для серьезного разговора руки оказались заняты. Он попробовал и так и этак, но ничего хорошего из этого не вышло — едва не сорвался. В памяти мелькнула картинка, виданная в княжеском тереме. Там в золотой клетке жило чудо чудное — птица, умевшая ругаться человеческим языком — так вот не раз Гаврила видел, как, не удержавшись на серебряной ветке, что висела внутри клетки, та срывалась и, ругаясь, висела вниз головой на привязанной к ноге цепочке.

Рискуя стать похожим на заморское чудо, Гаврила закрутился, пытаясь перехватить веревку так, чтоб освободить руки. В конце концов, получилось ступнями зацепиться за веревку, немного подтянуться и закрутить веревку вокруг шеи и затылка. Навязанные Егоршей узлы врезались в кожу, перехватили дыхание…

— Ну ладно. В последний раз по-хорошему прошу, — донеслось из застенка.

— Да что ты их слушаешь? — прохрипел Гаврила, поняв, что еще чуть-чуть и станет поздно. — Нашел, кого слушать…

Колдуны обернулись. И тогда он ударил кулаком. Дважды.

Первым ударом вынесло решетку.

Ближний колдун присел, выставляя руку в защитном жесте, но тут Гаврила ударил второй раз, уже целя в опасного хозяина.

Удар отбросил того назад. Не расплющил, не расплескал, как это должно было случиться, словно миску с кровью, а всего лишь оттолкнул. Колдун попятился, попятился, уперся во второго. Тот впопыхах хлопал себя по бокам, что-то отыскивая. Что может найтись у колдуна в карманах Гаврила предпочел не узнавать. Избор у стены взмахнул ногой, целя во врагов, но не дотянулся.

В тот же момент второй колдун, ухватив со стола посудину, и со стеклянным блеском под ноги им улетела какая-то банка.

Ярко-синий овал за их спинами пропал, зато из-под ног ударили волны алого света, словно кто-то бросил туда не стекляшку, а хорошо раскаленный булыжник. Свет, бивший снизу, пытался прорваться в башню и затопить её, и Гаврила ничуть не сомневался, что промедли он, то оттуда не свет польется, а вылезет что-то похуже, чем простой колдун. Просто так, с такой мордой, стекло об пол не бьют!

Он оказался прав. Там что-то заворочалось, и в отсветах, затопивших алым противоположную стену, вроде бы начали проступать контуры чьей-то фигуры.

— Чего ждешь? — заорал Избор, тщетно дергаясь у стены. — Уйдут же!

Воевода первым сообразил, что не драться собрались колдуны — бежать.

Только оплошал Гаврила, опоздал — пока он вертелся у окна, один за другим оба колдуна канули в алый омут…

Ему и самому стало жалко — хорошо бы пощипать перышки у этих двоих. С этой жалостью он забросил одну ногу на подоконник, но его остановила очень здравая мысль: а может они вниз провалились, к сокровищам и сейчас там во всю шуруют?

— Подожди! — крикнул он товарищу. — Вернусь!

Ослабив хватку и царапая узлами ладони он спустился на поверх вниз. Решетка там оказалась не крепче и вылетела с первого удара.

Ни крика, ни стрелы навстречу. Темнота. Взглядом он быстро пробежался по потолку, где могла бы найтись та алая прорубь, в которую канули колдуны, но ничего там не нашлось. Привыкшие к темноте глаза увидели только ряды сундуков, поставленных вдоль стен, один над другим, и занавеси, покрывавшие стены…

Взгляд пробежал по ним. Где-то до потолка громоздились сундуки, а где-то висело непонятно что — не то вражеские знамена, не то ненужные в хозяйстве тряпки. Разглядеть подробности Гаврила не успел.

— А-а-а-а! — донеслось сверху. Вопль разбил тишину ночи. Масленников бросился к веревке и в два движения добрался до верхнего поверха. За выбитой решеткой полыхали огненные сполохи, а на фоне объятой пламенем стены вовсю дергался Избор.

Получалось, не просто так сбежали колдуны, а подарок им оставили. Едва протиснувшись в оконце, Гаврила бросился к товарищу. Раскаленные цепи ожгли руки, но всеже сил хватило на то, чтоб вырвать их из деревянных стен.

Но и огонь не дремал! Стены покрылись пламенем, словно тысяча белок прыгала по ним, размахивая пышными хвостами и наполняя жаром воздух. Голоса снизу пробились сквозь треск пожара.

— Башня горит! Горим!

Обжигая легкие дымом, богатыри бросились к окну.

— Надо вниз заскочить, — крикнул Избор. — Там, внизу…

Снизу донесся двойной вопль.

— Вниз! Сгорите, дурни!

Выбравшийся наружу Гаврила увидел, как стена баши дымится, и по ней пробегают маленькие огоньки.

— Быстрей, — толкнул его в спину воевода. — Там, внизу сокровищница! Святогоровы доспехи там!

Под ногами у них гулко хлопнуло, и язык пламени на сажень выскочил из нижнего окна. Веревка четким узловатым прочерком перечеркнула огненный выплеск. Пенька затрещала и занялась…