Теперь, когда память всех Гаврил умещалась в одной голове, Масленников знал, куда нужно держать путь. На их счастье городок, из которого не вернулся ковер, находился рядом.

Они добрались до него за пару часов. По причине наступившей ночи ворота оказались заперты, но гостей это не смутило — не в первый раз им приходилось лазить через стены. К счастью не стояли на стенах лучники, не метали стрелы и не лили на головы кипяток, так что незваные гости тихонько забрались наверх и также незаметно спустились на землю.

— Ну, куда теперь? Воеводу местного потрошить?

В окружающей темноте мир сузился до улицы, стиснутой с двух сторон домами. Темнота, запах и ничего более.

— Ну, куда?

— А то не чуете? — отозвался Гаврила. — Носом-то пошевелите.

Хазарин втянул в себя воздух. И, правда! Откуда-то, явно недалече, несло съестным. А где еда — там и пиво, а где пиво — там и люди. А где люди, там и разговоры. Ну не могли их товарищи втихую сгинуть, за себя-то уж Гаврила ручался. Уж он-то наверняка о себе говорить народ заставил.

В корчме было темновато, но глаза вскоре привыкли к свету нескольких плошек, бросавших тени по стенам. Несмотря на ночь, народу тут хватало.

Как ни старались они пройти понезаметнее, а все-таки обратили на себя внимание — чужаки все же.

Гаврила шарил по комнате глазами, все еще надеясь, что вот-вот попадется ему на глаза Избор, загулявший тут по поводу какой-нибудь радости, но…

Они уселись в углу, где потемнее и тихо заговорили.

— Чужие мы тут… — вздохнул хазарин.

— И что? — поглаживая кулак, спросил Гаврила.

— А то, что чужих во всех местах обить норовят. А заступится за нас некому.

— А ты испугался…

— Нет. Чего бояться-то? Ты их всех кулаком поубиваешь, и все кончится. А потом удирать отсюда придется…

Гаврила нехотя с ним согласился. Разгромить город целиком даже ему сил не хватило бы, так что лучше, чтоб все кончилось по-хорошему. Без драки.

Он с неудовольствием тряхнул головой и прислушался к гудению голосов. Говорили о нужном — о колдунах, злоумышлявших на князя. Гаврила поднял палец и значительно посмотрел на товарища — вроде как следок отыскался.

Они взяли пива и уселись в уголке, чтоб видеть и слышать.

Гул голосов стих, когда дверь отворилась, и в корчму вошел крепкий детина в красном колпаке. По всему видно, что знают тут его и ждут новостей.

— Говорят, вы с Биштаном колдунов поймали? — спросил хозяин, заглядывая гостю в глаза.

Гость на вопрос не ответил, а сказал.

— Сбитню…

И, только после того как кружка оказалась в его руке, отрицательно качнул головой. Народ вокруг разочарованно загудел, а любитель сбитня, глотнув и аккуратно поставив кружку на место, поправился.

— Одного. Сначала поймали трех, а потом — одного.

Народ начал переглядываться, а Гаврила с Исином навострили уши.

— Еще одного? — уточнил кто-то дотошный.

— Два исчезли…

— Сбежали? — переспросил тот же голос уточняюще.

— Исчезли, — сказал, как топором припечатал, красноколпачник.

— А который остался?

— А который остался — в башне у колдуна сидит. Утра ждет и серьезного разговора… Золота мешок…

Гул голосов и без того едва заметный, стал еще тише.

— …Золота мешок исчез. Был вот и — нету… Три монетки осталось.

Он развел руками, и как-то незаметно у него в одном из кулаков оказалась новая кружка со сбитнем.

— Колдовское видать золото-то…

— А по виду и не скажешь. И блестит и тяжесть нужную имеет.

Понимая, что все смотрят на него, он допил кружку, нарочито медленно сунул руку в кошель и также медленно достал оттуда монету.

— Вот. Этот золотой у них настоящий оказался.

Хозяин протянул руку, принимая диковину, и повернулся к свету, чтоб разглядеть получше. Уж кому-кому, а этому человеку, пропустившему сквозь пальцы столько монет, сколько и народу-то, наверное, в княжестве не насчитать отличить настоящее от ненастоящего сам Бог велел. Несколько мгновений он смотрел на золотой кружок и вдруг резко обернулся, отыскивая кого-то взглядом. Во взгляде зло мешалось с радостью.

— Во-о-о-о-т, — сказал Гаврила, шевеля пальцами. — Приплыли….

— Что? — не сообразил Исин, допивая кружку.

— Не сообразил? Их золотой — родня нашему….

Взгляд хозяина, а затем и его палец, безошибочно нашел их и вслед за ним половина голов сидельцев повернулась.

— А вот не колдуновы ли друзья у нас тут сидят? Монетки-то одна к одной….

Он вышел в зал, подошел к столу и, перегнувшись, уставился на Гаврилу.

— Кто этих знает?

Народ загудел, что, мол, да, люди подозрительные.

— Кто такие? Откуда?

Исин, уже приготовивший ответ, ухмыльнулся, предвкушая как сейчас пооткрываются рты.

— Из Заокоемного княжества!

— Бей их! — заорал красноколпачник. — Точно колдуны! Одна стая!

Корчмарь подскочил к ним, и совсем уж совсем собрался не то сказать что-то едкое, не то и вовсе плюнуть, как Гаврила подхватил его и бросил в обступивших людей. Скомканной тряпкой тот пролетел по воздуху несколько шагов и ударился в обступивших гостей завсегдатаев. Несколько человек упали, и этого хватило, чтоб выпустит драку наружу. Похоже, у людей тут накопилось друг к другу, и несколько мгновений спустя драка уже пургой носилась по корчме. Требовался только повод, а этот оказался ничуть не хуже других.

Светильник на короткой цепи раскачивался туда-сюда, и тени прыгали по стенам, словно бешенные летучие мыши.

Гаврила рванулся к красноколпачнику — если кто и знал тут правду, так точно он, но не добежал. Наперерез киевлянину бросилось человек пять и богатырю пришлось задержаться.

— Хазарин! — заорал он, отходя к стене. — Того в колпаке не проворонь!

Исин нырнул под стол и вдоль стены скользнул к интересному человеку. Догнал. Подхватив с какого-то стола кувшин, он обрушил его на голову в красном колпаке. Закаленная в огне глина звонко лопнула, отправляя человека в беспамятство, а хазарин вскочил на стол и оглянулся, раскачивая другой кувшин.

Угар драки накрыл всех, и теперь дрались без разборов кто чей. Дрались один на один, два на одного, а вот Гаврилу окружило сразу семеро.

Рядом с ним топталась еще одна куча, там народу оказалось даже побольше. Кое-кого из своих тут, похоже, не любили куда больше чем чужих. Колотили там впрочем, не сильно, явно щадя и растягивая удовольствие.

Исин задержал взгляд на действе: худосочного беднягу возили по полу, перебрасывая от одного к другому едва не десяток. Бедолага от ударов чуть не летал от одного доброхота к другому.

У Гаврилы же дела обстояли куда как лучше.

Он приплясывал в середине своего кружка, нанося короткие сильные удары. Кулак в дело он, помня о разговоре, не пускал, но и этого хватало. Он бил, отскакивал, уворачивался, опять бил. Раз, два, три… Три удара и трое противников уже лежат на полу.

Красноколпачник заворочался у хазарина под ногами и Исин отвлекся, добавляя ему спокойствия из своего кувшина. Когда он поднял взгляд, что увидел, что трое оставшихся — все поперек себя шире — приперли Масленникова к стене. Светловолосый в пестрой рубахе с петухами широко размахнулся и, надеясь уложить противника, метнул кулак в богатыря.

Трое других чуть отступили, не желая претендовать на славу победителя, а может, хотели посмотреть, чем все это кончится, только кончилось все иначе, не так как мнилось белоголовому. Гаврила отпрыгнул в сторону, перехватил его руку и завернул её за спину. Несильный удар по затылку, и из ноздрей выхлестнулись две могучие зеленые сопли. Замотав головой, неудачливый драчун опустился на колени…

— А вот я вас теперь по сусалам-то…

Гаврила не растерялся и, подхватив пролетавший мимо тяжелый табурет, несильно, в пол замаха, обрушил его на вражью голову. Несчастный качнулся и упал, даже не вскрикнув, а в руках киевлянина остались две ножки.

— Ох! — огорчился видевший все Исин, но в драку не полез — красноколпачник под ногами снова зашевелился. Исин, пользуясь моментом, склонился над ним, страшно скалясь.