— А как же тогда ты тень вызовешь?

— Есть одно слово. Скажу его, и она тебя сама найдёт. Нужно будет только поближе к замку подойти к самой стене…

— А как удержим?

«Вот зануда», — сердито подумал Игнациус. — «Что ж он никак не отстанет-то…»

Выдавив на лицо выражение скорбной решительности, Игнациус объявил.

— Есть у меня вещь одна, колдуном подаренная… Ни у кого такой нет!

Из кармана он вытащил что-то похожее на маленький камушек и, мгновение поколебавшись, показал, зажав между пальцами.

— Ягода-желания! — сказал он. — Не слыхал про такую?

— Нет, — честно сказал Гаврила, не сообразив ещё, каким образом это его касается.

— Съешь ягоду, и желание исполнится… Мне для тебя ничего не жалко. Нужно будет — последнее отдам!

Масленников протянул руку, но старый знакомый со странной улыбкой сунул её обратно в карман.

— Вот ещё что… Ты имей ввиду, что тот мир, ничего не делает даром. Чтоб приобрести что-нибудь придётся чем-то пожертвовать…

— Кое-чем? — подозрительно осведомился Гаврила, невольно оглядываясь. — Чем это?

Всё его имущество к этому моменту состояло из меча, щита и волчевки. Портки драные, пыльные, да сапоги ношенные, в счёт не шли. Вряд ли в том мире, где сейчас обитала его тень они стоили больше того, что стоили в этом.

— Тот мир, в котором сейчас прибывает твоя тень, ничего не делает даром.

— Да что с меня взять? — озадаченно спросил Гаврила.

— Не знаю. Выбирает тот мир…

Всё оказалось гораздо проще. Маг смотрел на волчевку. Как хозяин, отдавший свою вещь в долг, и считающий дни до момента, когда она вновь вернётся к нему.

— Он возьмёт у тебя то, что посчитает самым ценным.

— Понятно, — сказал Гаврила, хотя ничего ему понятно не было… Он провёл рукой по щиту, дотронулся до меча.

— А как я узнаю?

Игнациус пожал плечами. Планировать наперёд он не мог. Кто знает, как там всё обернётся?

— Будет знак, — сказал он, наконец. — Я думаю, мы поймём его…

— Мы? — удивился Гаврила. Он поднялся, отряхивая песок.

— А то, — ответил маг и встал рядом.

— С тем, что не по силам одному вполне могут управиться двое… Раз уж взялся помогать — до самого конца помогать буду!

… Они вышли к Замку, когда Солнце уже упёрлось краем в землю.

Случилось это просто, даже буднично. Не было ни знамений, ни предостережений. Даже не мешал никто, хотя этого-то Гаврила и опасался больше всего. В двух шагах от цели неприятностей должно было бы стать больше, так он думал, но, слава Светлым Богам, ошибся.

Почти пол дня они шли по степи, постепенно теряющей траву и кусты на поверхности, и воду в воздухе, и от того, шаг за шагом, превращавшейся в пустыню. Воздух становился суше, и из него вместе с влагой уходили запахи. В конце концов, в нём не осталось ничего, кроме пыли да красного солнечного света.

Все цвета куда-то попрятались и даже песок из жёлтого, стал красным.

Краснота вокруг становилась назойливой. Гаврила иногда закрывал глаза (благо столкнуться в пустыне было не с кем, разве что с товарищем, что шёл в десятке шагов впереди) и даже тогда краснота заливала сомкнутые веки.

Вот так, то открывая глаза, то закрывая их ненадолго, он шёл, считая шаги и однажды открыв их увидел перед собой Замок. Точнее половину Замка, так как вторую половину загораживала спина Патрикия. Не смотря на жару и усталость, Гаврила сделал шаг в сторону, чтоб увидеть его целиком.

Он того стоил.

Он был чем-то похож на Аккореб — такие же стены, такие же башни, тот же серый камень, только над ним больше потрудились два самых разрушительных начала, существовавших на этом свете — время и люди. Гаврила присмотрелся и решил, что людям, всё же удалось сделать больше. Если ветхость стен можно было объяснить временем, то разбитые ворота, следы пламени на приворотных башнях и проломы в стенах могли оставить только люди. Он ничего не успел сказать, но мысль его уже, видно, побывала в голове товарища.

— Боевые слоны, — поправил его товарищ, положив руку на плечо и постукивая по талисману пальцами. — Заговорённые боевые слоны и четыре огненных дракона.

Он взмахом руки показал на огромные пятна копоти на стенах.

— Людей тут почти не было… Всё больше маги, колдуны да волшебники…

Очарованный местом Гаврила спросил.

— А что тут вообще было-то? Чего не поделили?

Игнациус пожал плечами. Более пятисот лет назад маги и люди спорили в этом месте за наследство волшебника Эссен-би-Хафла., но что это громкое имя этому селянину, пригодному только на то, чтоб стать тайным хранилищем «Паучьей лапки»? Лишнее это…

— Кто их, волшебников разберёт? Не поделили чего-то… В эти дела простым людям лучше и не соваться вовсе, — совершенно искренне сказал маг и даже засмеялся, насколько верной была мысль.

— Ты чего?

— За тебя радуюсь. Вон. Смотри…

Гаврила слегка наклонился. Солнце всё закапывалось в землю, плющилось об неё. Тени удлинялись, тянулись к замку, прямо к пролому.

— Не простое место-то. У стены поаккуратнее, — предостерёг Игнациус славянина. — Руками не махай. Коснёшься стены — сгоришь.

— Колдовство?

— Конечно… Войти тяжело, а уж выйти… Семь потов сойдёт…

— Хоть восемь, — отозвался Гаврила, сжав зубы. — Ты только дорогу покажи…

Они оба хотели, чтоб всё, чему суждено сбыться сегодня, сбылось. Непонятно даже кто хотел этого сильнее…

— Погоди малость. Сейчас сам сейчас увидишь…

Его товарищ смотрел в темнеющее небо. Гаврила решил, что тот дожидается первых звёзд, и ничего не спрашивая, тоже стоял и ждал. Потом он уселся на землю и сидя глядел то на товарища, так же как и он спокойно ожидавшего чего-то, то на заходящее Солнце. Вскоре оно ушло под землю почти целиком, открывая дорогу ночным чарам и действиям.

— Пора!

Тень от холма, медленно, словно патока, тянувшаяся вниз, наконец, достигла замка и упёрлась в пролом рядом с воротами. Дождавшись момента, когда тень от холма и тень стены соединились, Игнациус лёгким шагом пошёл вниз.

Славянин за спиной вёл себя образцово — молчал, не мешал думать и прикидывать, а помыслить магу было над чем. За эти несколько дней Силы в нём прибыло. Словно скупец, обнаруживший в кармане золотую монету и боящийся снова её потерять, он время от времени дотрагивался до неё, одновременно испытывая и радость и огорчение. Радовало то, что потихоньку сила возвращалась, а огорчало то, что возвращалась она медленно.

Были бы амулеты!

Попадись ему в дороге хоть какое святилище! Так ведь нет!

Он вспомнил, как оставив славянина отмываться в озере, вернулся в город, чтоб поживиться в доме у местного мага. Он же помнил, что были там и реликвии и амулеты. Он сам держал их в руках перед тем, как пойти за Гавриловой волчевкой в городской застенок, но тогда он был переполненный собственной силой, и любая капля оказалась бы лишней! Слыхивал он о чародеях, из жадности не сумевших вовремя остановиться, и оказавшиеся в итоге разорванными переполнившей их Силой.

Где они теперь, те неосторожные?

Он тряхнул головой, прогоняя суетные мысли.

Да Бог с ними! Только куда амулеты подевались? Ничего ведь не нашёл! Кроме мелочей разных — ничего!!!!

Ну да ладно. Того, что есть должно хватить, чтоб сделать для этого дикаря несколько маленьких чудес, а дальше… Он закрыл глаза.

Нужно ещё успеть придумать предлог, чтоб забрать себе его грязную шкуру.

Да, впрочем, чего тут думать? Какие изыски изобретать?

Всё одно ничего этот дурак не понимает. Раз не спрашивает, то и не понимает, а чего тогда мучиться? Игнациус остановился. И тут же смолкли шаги за спиной.

— Что?

— Ты слышишь?

— Чего?

— Голос…

Гаврила приложил ладонь к уху. Шумел ветер, шелестел песок, совершая бесконечное путешествие по пустыне, и ничего более. Гаврила тронул товарища рукой, но тот раздражённо стряхнул её.

— Замри… Сейчас может быть нам дадут знак.