Несколько мгновений колдун сидел на полу опустошённый.

Он сделал всё, что нужно. Теперь оставалось ждать утра и надеяться, что когда-то вызубренное заклинание не подведёт. Сил подняться, и добрести до кровати не было. Последней мыслью, перед тем, как провалиться в сон была:

«Никуда он не денется. Придёт. Не может не прийти. Кроме как ко мне — не к кому!».

…Их разделял стол и кувшин медовухи.

Хайкин смотрел на князя так, что тот и без слов чувствовал не заданный волхвом вопрос. Почувствовать-то почувствовал, только отвечать не захотел. Волхв не выдержал молчания. Нетерпение точило его словно весенняя вода запруду.

— Ну, что? Опять душой отдохнул?

— Отдохнул, — согласился Круторог, всем видом своим показывая, что говорить с волхвом о вчерашнем не намерен.

— Дело, конечно, твоё, князь, — торопливо сказал волхв, понимая, что князь может сам уйти, а может и гридней кликнуть, чтоб вывести зарвавшегося волхва под белые руки. — Только чую я, что нечисто там… Нечисто…

Не дожидаясь княжеского возражения, он сунул руку в глубину халата и, достал птичье перо. Ничего колдовского. Перо как перо. Белое. Наверное, петух потерял, а княжий волхв тут как тут.

— Завтра пойдёшь к нему?

Князь не успел кивнуть, Хайкин опередил его ответ.

— Тогда вот это с собой возьми… Тебе не в тяжесть, а мне спокойнее за тебя будет.

Когда чувствуешь себя хозяином, как-то в голову не приходит, что кто-то может посмеяться над тобой, испытать твою силу. «А ведь может, наверное, — подумал князь. — Кто его, зайду, знает? А может и правду Хайкин говорит…» Ещё не приняв решения, он протянул руку. Волхв положил перо на ладонь.

Держа его двумя пальцами, словно нежданно выскочившую соплю, князь помахал им, показывая, что ни капли не верит в слова волхва.

— И что это? Вместо засапожного меча?

Волхв пожал плечами, сделал вид, что не заметил княжеской насмешки, ответил серьёзно.

— Зачем вместо? Вместе с ним. С ножом-то он на тебя не бросится. Побоится. А вот с колдовством…

Он провёл обеими ладонями по лысине, разгоняя кровь в голове.

— Может, ты про то и не знаешь, что уже семь раз подряд зарезанный?

Круторог молчал, показывая, что не получил ответа на свой вопрос. Тогда Хайкин объяснил.

— Оберег это. Защита твоя. Если он тебе захочет голову заморочить, какой-то морок нашлёт, то оно не даст. Защитит.

Князь повертел перо, соображая, куда его можно сунуть. В нём не было ни надёжной тяжести меча, ни остроты кинжала. Не за голенище же, в самом деле.

— И что мне с ним делать? — раздражённо спросил он.

Хайкин не смутился.

— Рядом с сердцем прикрепи.

Он поднялся, хотел уйти, но стукнул себя по лбу, опять сел.

— Да… После разговора сам его руками не бери. Меня дождись… А то не ровен час… Ну, а когда вернёшься — тогда и посмотрим, от чего ты там вдруг таким добрым вдруг становишься. Да и вдруг ли?

Ночь для Миртидана промелькнула так быстро, словно утром его ждала не радость, а какая-то беда.

Круторог пришёл, едва он поднялся.

Митридан окинул его взглядом, ища перемены, и пытаясь определить хозяйское настроение, но князь не дал себя рассмотреть.

— Ну?

Стараясь не злить его, Митридан показал на большой котёл, что стоял на огне.

— Через пять дней будет тебе чудо! — торжественно сказал он. Князь посмотрел на котёл и недоумённо поднял бровь.

— Чудо! — убеждённо подтвердил колдун. — Так всё сложилось…Какая удача, князь! Какая удача! Я такое заклинание сотворил!

— Два дня, — жёстко повторил Кроуторог, словно не слышал слов колдуна. — Я тебе ещё давеча сказал. Ни полуднем больше. Хоть ты из кожи вылези…

«Опять князюшка заупрямился?» — подумал колдун. — «Ну ничего, ничего… Утешу тебя напоследок!» Митридан сложил пальцы и произнёс слово Послушания, но вместо знакомого чувства слияния с Силой, словно о стену грянулся.

Он сказал Слово ещё раз, сквозь полуопущенные веки, глядя на князя.

— Что жмуришься, Митридан? Чего бормочешь?

Княжеское лицо перекосилось, брови сошлись над переносицей.

— С утра на сон потянуло? Тебе не жмуриться, а думать надо как князю угодить… Трудиться. Выполнять княжье повеление.

Колдун попробовал ещё раз, но князь смотрел грозно. Чуя неладное, Митридан напрягся, пытаясь разглядеть, что помешало ему подчинить князя так, как он делал это прежде. Гость показался ему окутанным чем-то вроде тумана. Ощущение счастья, что только что переполняло его, исчезло, сметённое волной страха. Колдун почувствовал, как волосы на голове у него зашевелились. Он почувствовал себя таким беззащитным, каким, наверное, не чувствовал себя даже голый охотник перед вставшим на задние лапы медведем. Оружие, что так долго служило ему, сломалось. Тетива порвалась, меч треснул… Он остался безоружным. Сейчас его искусство не давало ему власти над князем.

Когда он понял это, ужас взял колдуна за горло.

«Колдовство! — мелькнуло в голове. — Колдовство! Как подло!» Митридан попытался ещё раз осторожно пробить колдовскую завесу вокруг князя, но и в этот раз у него ничего не вышло. Тот только нахмурился, словно что-то почувствовал. Страх, как прорвавшая плотину вода, ударил колдуну в голову.

— Хорошо, князь, — отозвался он, не выдержав напора своего страха. — Ты сказал — я сделал. Думаю, что в два дня я управлюсь.

Злоба князя, которую он чувствовал, словно сдерживаемую плотиной воду, ослабила напор.

— Не подведёшь меня?

— Нет, князь…

— А что это ты такой покладистый? — подозрительно спросил князь. — С чего бы?

Колдун быстро глянул в окно.

— Сегодня Луна была полная. Колдовство в такие ночи живей бежит и ежели теперь жемчугу добавить…

От удивления, наверное, князь сказал.

— Дам я тебе жемчугу…

— Шапку?

Князь кивнул, словно кто-то невидимый за бороду дёрнул, и колдун, опасаясь дальнейших расспросов, сам спросил:

— А что за спешка такая? Неужто враги поблизости появились?

Умиротворённый неожиданной покладистостью колдуна, Круторог ответил. Ответил как равному.

— Гостей жду. Через два дня ко мне Киевский князь приедет. Удивить его хочу.

Колдун понимающе кивнул. Для него эти слова значили больше, чем для князя. Наслушался он уже про князя Владимира, про дружину его бойкую, про богатырей…

«А Владимир скорее всего Белояна с собой притащит… Нет, я точно тут лишний». Страх постепенно уходил, темнота в глазах редела. Князь теперь больше думал не о нём, а о том, что произойдёт через два дня.

Колдун коснулся амулета. «Слава Богам, что теперь можно уйти в любой момент». Он подумал, какой вид будет у князя, когда всё случится так, как он задумал, и честно сказал:

— А ведь, знаешь, князь, будет тебе, чем гостей удивить…

Круторог, думая о своём, кивнул.

— Да. Будет. Оружие, что ты сделаешь, покажу, да Гаврилу… Давно князь Владимир его поглядеть хотел.

Слегка обиженный, что его колдовство равняют с каким-то там Гаврилой, Митридат переспросил.

— Какого Гаврилу? У тебя этих Гаврил по терему бродит как собак не резаных. Куда пальцем не ткнёшь — обязательно в какого-нибудь Гаврилу попадёшь.

Князь, почувствовавший обиду колдуна довольно улыбнулся.

— Гаврила один такой… Других нет. Тот самый, что своей тени пуще сглазу боится. Трусоват только, а так…

— А-а-а-а-а, — протянул Митридан, сразу потеряв интерес. Этого Гаврилу он знал. — Дурак твой…

— Какой же он дурак, если мне угоден? — нахмурился Круторог. — От него хоть польза есть. Как скучно станет — он меня забавит — спиной вперёд по лестнице взад-вперёд побегает, тоска и отпустит.

Голос его посуровел.

— А вот ты пока только золото с серебром переводишь. Жемчугу вот третью шапку просишь.

Глаза его снова нехорошо сверкнули.

— Так это пока, — смело ответил колдун. — Ты, князь, погоди чуток. Я к сроку управлюсь.

— Два дня? — спросил князь.