— Дождь будет? — спросил Исин.

— Неприятности…

— Что-то она нам еще точно приготовила? — вздохнул Избор.

— Да кто она? — не понял хазарин.

— Да уж не княжеская дочка… Судьба…

Прикрыв глаза ладонью Исин посмотрел в небо. Оно было светлым, теплым и совсем не страшным.

— По лесу идешь, а неба боишься. А вдруг волки из кустов? Волки не тучи. У них зубы…

— Нас с тобой сегодя уже елкой по макушке садануло. Верная примета, что теперь до вечера все неприятности сверху падать будут.

Исин потер ушибленную голову. Голова уже не болела и на солнечной полянке не думалось о непрятностях.

— Это когда было!…

В кустах рядом с ними зашуршало и они сразу же бросили глазеть в небо. Раздвинув ветки на поляну вышел старичок. Не обращая внимания на людей прокричал.

— Благородный князь! Обед подан! Прикажите пригласить к обеду господ богатырей?

— Приказываю! — кисло ответил Картага. Услышав голос князя старичок соизволил заметить людей.

— Господа благородные богатыри! — обратился он к ним с поклоном. — Князь наш, Картага оказывает вам честь и приглашает на обед, в честь своей прогулки!

Избор рассмеялся, а Масленников побледнел от гнева. Гнусный старик ловко дал понять, что считает их наравне с вьючными животными.

Движением быстрым как взмах меча Гаврила наступил на посланца, тот испуганно пискнул, но ничего страшного с ним не произошло.

— Брось шутить, — сказал богатырь. — В следующий раз я об тебя ноги пачкать не буду. Товарищей попрошу.

Он ткнул в грудь Избору с такой силой, что богатырский палец выскочил из воеводской спины. Избор осторожно шагнул назад, снимаясь с бесплотной руки, и пошел к ковру, расстеленному старичками чуть поодаль. То, что там виднелось, было куда как интереснее, чем Гаврилов гнев.

Подошел и остановился. Роскошь ковра могла соперничать разве что с роскошью блюд приготовленных старичками для княжеской трапезы. Старички постарались на славу. Там стояли блюда с мясом, дичью, рыбой, а между ними, словно оазисы посреди пустыни виднелись кувшины с напитками.

Вокруг ковра лежали подушки. Избор присмотрел себе одну помягче, наступил ногой, но к удивлению своему ничего не почувствовал — почти половина подушек и половина ковра, а так же всего того, что стояло на ковре явно предназначалась для князя и Масленникова. Он подхватил с земли путеводное яйцо. Пока раздумывал что делать с ним снизу пропищало:

— Одежда для господина благородного богатыря!

В пестроте узоров ковра он не разглядел ничего и спросил, обращаясь сразу ко всем кувшинам и мискам.

— Где?

По подушке, что лежала слева от него мелькнула тень, какое-то движение произошло там, и материя развернулась, превращаясь в цветной халат. Осторожно подцепив халат одним пальцем, Избор поднял его над ковром. Из развернувшейся материи вылетели добротные сапоги с весело загнутыми носами. Он не успел подхватить их и они плюхнулись в блюдо с жареным мясом. Над ухом обиженно охнуло, Исин огорченно втянул слюну, но рано он печалился. Все обошлось — мясо предназначалось для Гаврилы и князя.

Облегченно вздохнув, Избор принялся рассматривать сапоги. Сапоги ему принесли богатые. Что-то зашевелилось у воеводы в голове, когда мягкая кожа голенища смялась под пальцами, но едва забрезжившую мысль прогнало появление другой — этих сапог ему хватит самое большое на несколько дней. По княжеским теремам ходить еще туда-сюда, а вот по лесам, по чащобам… Он покачал головой. На них были какие-то пряжки, кисточки, лисий мех по халявам… Сапоги эти явно не для богатырских дорог, но других никто не предлагал. Вздохнув, он уселся и аккуратно, чтобы не порвать тонкой кожи натянул их на ноги. Тот, на кого они шились, был мельче Избора, но мягкая кожа растянулась и вскоре по ноге побежало приятное тепло. Воевода пошевелил ступнями и присушиваясь к скрипу кожи начал пристально рассматривать халат.

Сапоги были богатые, но с халатом они не шли ни в какое сравнение. Шивший его умелец не пожалел для него ни тяжелой парчи, ни золотого шитья, ни драгоценных камней. Хазарин за спиной завистливо вздохнул.

— Вот так удача… Повезло тебе. Тут самоцветов — печку сложить можно.

Избор провел рукой по мягкой переливчатой подкладке, пальцы скользнули по простеганной квадратами ярко-голубой материи.

— Паволока! — со знанием дела сказал Исин. — Я на кагане такой видел. Победнее, правда.

Зависти в его голосе прибавилось.

— Если мал будет — тебе отдам… — пообещал богатырь. Он еще не решаясь накинуть халат на плечи смотрел на него, как смотрел бы на лавку золотых дел мастера.

— Что-то он мне напоминает… Вспомнить не могу.

— Халат как халат, — нетерпеливо ответил Исин. — В заморских странах, я слыхал, таких у богатых людей — двенадцать на дюжину…

— Так это в заморских странах… А сюда-то он как попал? На чьих плечах?

Избор присел перед старичком, и, понизив голос, чтобы Картага не услышал, спросил.

— Князю, что ли на вырост держите?

Старичок блудливо отвел глаза.

Избор не стал привередничать, понимая, что и такой халат для княжеских кладовых большая редкость. Бормоча в полголоса слова благодарности, он влез в халат и закрутил плечами устраиваясь в нем..

— Ну что? — спросил Исин, глядя, как воевода понапрасну пытается закрыть рукавами руки. Те заканчивались чуть ниже локтей. — Не мал?

— Нет. Не мал… — пробурчал в ответ воевода.

Исин уже понял, что халат ему не достанется, но не сделать еще одной попытки не мог.

— Ну, как не мал…. Вон рукава-то…

— Не мал.

Избор поднял плечи, сгорбился, втягивая руки в рукава.

— Это я для него велик, а он — ничего…

Подошел остывший Гаврила. Оглядев воеводу, посоветовал.

— Камни спори, а то ветками посшибает. Сбережешь, так хоть коней купим…

Он опустился на свою половину ковра и отвязал заскучавшего князя. От картагиных старичков можно было ждать чего угодно, в том числе и отравы в каком-нибудь кувшине и оттого все, что он намеревался съесть первым должен будет попробовать князь. Не развязывая ему рук, он осторожно начал макать князя поочередно в каждое блюдо, приговаривая при этом.

— Князю честь — первая ложка …

Картага ничего другого и не ждал и поэтому, после последнего блюда на вопрос богатыря «Наелся ли он?» возмущаться не стал, а только кивнул.

Пробовать уже было нечего, и Гаврила сказал.

— Сухая ложка рот дерет. Теперь самое время выпить

Так же тщательно не пропуская ни одного кувшина и не одной чашки он заставлял князя окунуться в них. Когда Картага позабыв о достоинстве, начал плеваться, Гаврила вынул его и объявил:

— Отдых!

Поводя осовелыми глазами, князь попробовал, было, дотянуться до последнего кувшина, в котором побывал, но богатырь почти добродушно шлепнул его по руке.

— Не балуй, оторву! Гостям оставь…

Увязав князя покрепче, Гаврила уложил его на виду, чтобы был под руками. Исин сунулся, было к блюдам, но Избор остановил его.

— Потерпи. Поглядим, что с князем будет…

Смотреть на еду сил не было. Голод грыз кишки и они старались не смотреть на ковер перед собой. Взгляд Избора все время возвращался в небо. Исин проследил за ним и довольно хлопнул рукой по земле.

— Дракон!

Гаврила вскочил, забыв о голоде, но Исин, ухмыльнувшись, пояснил.

— Опасность. Ну, та, о которой Избор говорит! Это наверняка будет дракон.

— Почему дракон?

— Конечно дракон! Мы ведь лесом пойдем — значит, неба не увидим. Они уж постараются, чтоб все было внезапно…

Избор примерил Исинову мысль и отбросил ее.

— Слишком просто все у тебя…

Он не то чтоб не разделял опасений Гаврилы — опасность для них несомненно была, только вот никто не мог наверное знать какой она будет.

Прошел год, с тех пор как он столкнулся с талисманом и с магами остроголовых. За это время он понял, что те настойчивы, изобретательны, и не повторяются в своих хитростях. С издевкой он подумал, что те считают себя настолько умными, что придумать новую ловушку не представляло для них большого труда. Только какова цена этой хитрости? «Паучья лапка» все еще оставалась на Руси.