«Проклятое зеркало!» — подумал он. — «Угораздило же меня сунуться…»

Зеркало Картаги, через которое он прошел, отбирая похищенную старичками «Паучью лапку», наделило его странным свойством проходить без помехи и вреда для себя через камни, деревья и все то, что называлось осязаемым миром. Пока разбирались с драконом, это все было ничего — тварь хоть и плевалась самым настоящим пламенем, опасным для Избора с Исином, и не опасным для Гаврилы, но сама оказалась большей частью такой же бесплотной, как и Гаврила.

Вчера с этим можно было мириться, но сегодня, когда все оказалось позади… В мире обычных вещей он оказался хоть и неуязвим, но бессилен. Бессилен настолько, что даже не мог согнать мухи со спины товарища. В этом состоянии ему оставалось только гадать сколько еще времени придется провести бродя призраком по Руси и надеяться, что вместе с горами, оставшимися за спиной там же остались и все их неприятности. Теперь, после вчерашней ночи, все казалось простым. «Паучья лапка» лежала в ковчежце, в мешке под головой Избора, дракон задавлен, а пойманные враги размазаны по стенам.

Вспомнив об этом он слегка приободрился. Не зря все же махались!

Но при всем при этом в голове далеким огоньком постоянно брезжила мысль, что путь, которым они должны пройти, конечно, будет короче уже пройденного, но ни в коем случае он не станет легче. Пока враги не оставят попыток добраться до талисмана их дорога к Киеву будет дорогой в неизвестность. Дорогой, на которой их будут ждать засады, наемные убийцы и разные другие происшествия, обычно скрашивающие не радостную жизнь богатырей. Поэтому, даже сейчас, когда они расправились с Картагой и его драконом и вернули себе талисман, Масленникову не хотелось задерживаться около гор, в царстве обиженного ими горного князя.

Не то чтоб он ждал от Картаги каких-то особенных подлостей, просто уже не один раз даже на этой неделе он сумел убедиться в правильности мысли — «Бог бережет только береженого». Гаврила задумался над этим не спуская глаз с клетки с поддельным талисманом, что стояла перед ним, и не заметил как проснулся Избор. Морщась и постанывая, тот поднялся из травы, посмотрел по сторонам и снова сел на корточки.

— Тихо тут?

— Тихо. Повернись.

Избор послушно повернулся.

— Да-а-а, — с удовольствием сказал Гаврила, еще раз полюбовавшись спиной друга.

— Что там? — спросил Избор. Вместо ответа Гаврила только поцокал языком.

— Неужто так плохо?

— Да нет, — ответил богатырь. — Только что было гораздо хуже.

— Мертвая вода, — напомнил ему Избор, зевая спросонья. Он-то своей спины не видел и оттого сохранял полное спокойствие. — Ты не спал?

— Сам знаю, что мертвая вода, — отозвался богатырь. — Не спал. Все думал как бы наша жизнь повернулась бы, если б у нас ее не оказалось? Вот оказался бы Муря пожаднее, а? Тогда чего?

Избор, покривившись лицом, наклонился, и подтянул к себе куртку. Прошлое для него сейчас было не таким важным, как будущее.

— Что было бы? — переспросил он. Сон еще жил в нем, и он ответил, перемежая слова зевками.

— Ты бы сейчас глупых вопросов не задавал. Лежал бы под камнями и зубы скалил… Меня бы, наверное, дракон насквозь прожег. А Исин…

Оберегая спину, он повернулся всем телом, оглядываясь на сотника. Тот тоже проснулся и теперь лежал, медленно водя руками по лицу — умывался росой. То есть это он думал, что умывался, а на самом деле размазывал по лицу грязь и мышиный помет. Избор поморщился

— Хазарин бы, какой был, таким и остался. Ничего ему на пользу не идет. Может быть только пах бы по-другому.

— А я ведь не сплю! — откликнулся Исин сонно. — И все слышу!

— А раз не спишь, то вставай. Пока никто будить не прилетел….

Кряхтя, воевода поднялся на ноги. Кривясь от боли, раздвинул плечи, пробуя нараставшую молодую кожу. Пальцами Избор попытался размять засохшую и погрубевшую от жара кожу куртки, но, увидев что от нее осталось, бросил на траву. Он не настолько не любил свою спину, чтобы одеть на нее то, во что превратилась куртка. На нее смотреть-то было грустно — слишком наглядный ответ давала она на вопрос Гаврилы о том, что было бы с ними, не подари им Муря мертвой воды.

— Спасибо Муре, — задумчиво сказал Гаврила, подумавший о том же. — Если б не его подарок…

Он покачал головой.

— Для себя старался… — напомнил Исин, чтобы друзья не слишком забывали в каком мире находятся.

— Понятное дело, для себя, — согласился Гаврила. — Где ж теперь дурака найдешь, чтобы на чужого дядю захотел поработать?

Они замолчали, чувствуя, как неприятности, которых еще вчера не было, уже снова мелькают у них над головами. Избор, глядя на Исина, намочил руки в росе и провел по лицу. Понюхав их, скривился.

— Что дальше? — спросил его Гаврила.

— Помыться бы… Несет как от коня… Реки тут нет?

Он посмотрел вниз, но там стена деревьев до середины залитая туманом преграждала путь взгляду.

— Ничего тут нет, — сказал Исин. — Уходить надо. Пол ночи на этом месте стоим. Принесет еще кого-нибудь — хлопот не оберешься. Как это они до сих пор еще…

Избор усмехнулся, глядя на него. Головой он понимал, что после вчерашнего у остроголовых и тех, кто стоял за ними, интерес к ним ничуть не ослаб, а даже наоборот, но победа еще кружила голову. Все-таки талисман снова оказался у них.

— Все одно нам с тобой далеко не уйти. По запаху найдут…

Масленников повел носом, безуспешно стараясь ухватить хоть тень запаха, и вдруг сказал изменившимся голосом:

— Накаркал… Кто тебя только за язык тянет?

Избор подскочил, закрутил головой. Исин тоже не усидел, но вставая поскользнулся, и упал сквозь Масленникова.

Ковер летел невысоко. Колдун Муря явно не знал где сейчас талисман и падать с большой высоты не хотел. Избор, не отрывая взгляда от ковра над кустами, подтянул к себе мешок с талисманом и на всякий случай развязал горловину. Настоящую «Паучью лапку», как и наказывал Пинский князь Брячеслав, он держал в ковчежце. Пока талисман находился под крышкой он не показывал своей силы и ни один маг в мире не смог бы обнаружить его, а вот без крышки эта волшебная вещь обнаруживала себя тем, что отнимала силу у любого мага, на время обессиливая волшебников и превращая их в беззащитных червей. И тут его осенило. Он сжал кулаки, мысли в голове прибавили ходу. Вместе с колдуном к ним сейчас слетала возможность помочь Гавриле. Муре должно было хватить ума понять, что раз его колдовство тут действует, то талисмана у них еще нет. Это было опасно, но в их положении он мог помочь советом или чем-нибудь еще, как помог вчера, указав где искать талисман и дав мертвой воды.

— Клетка! — прошипел Избор и Гаврила тут же сел на землю, накрыв собой клетку с фальшивым талисманом. Исин выкатился из него и взял в руки камень. Камень против колдуна, что ветер против камня, но с ним хазарин чувствовал себя увереннее.

Ковер бесшумно скользнул над высокой травой, и колдун неспешно — явно чувствовал свою силу — сошел на землю. Из осторожности он оставил ковер шагах в тридцати от них, на другом конце поляны и теперь шел, крутя головой и зыркая по сторонам. Подойдя поближе он остановился, то ли прислушиваясь к чему-то, то ли ожидая. Богатыри тоже настороженно молчали, не зная чего ждать от колдуна.

— Ну что, касатики? — спросил он, осторожно выбирая слова, чтобы ненароком не обидеть богатырей. — Я слышал, подрались вы вчера?

— А что по мне не видно? — неприветливо ответил вопросом на вопрос Избор. — Вон зайди сзади, погляди… Можешь пальцем потрогать. Вчера на всех хватило…

Муря подошел сзади, хотел, было, потрогать спину рукой, но сдержался.

— Вижу, что и подарок мой сгодился…. — напомнил он о своей доброте.

— Сгодился.

Они замолчали. Старый колдун осторожно искал слова.

— Так как вы вчера? — наконец не выдержал Муря.

— Да ты и сам все, поди, видел с зеркалом-то своим…

Мысль о зеркале пришла в голову внезапно и Избор, словно обжегшись об нее, подумал, что может быть и в самом деле Муря теперь знает, что они взяли настоящий талисман, но следующие слова успокоили его.