Муря глубоко задумался. На пленников он не смотрел, а ковырял прутиком землю перед собой.

— Ладно, — сказал он. — Для дела ведь…

Он вздохнул, посмотрел на реку, на Исина и сказал, принимая решение.

— Выручу я вас. Если вы к Картаге сунетесь, то вам не сладко придется. Это еще тот сукин сын, я его знаю. А уж если он…

Колдун спохватился и сжал губы.

— Короче говоря, дам я вам Мертвой воды.

— Зачем? — спросил Исин.

Муря посмотрел на него, но увидев, что он и в самом деле ничего не понимает, перевел взгляд на серьезно смотревшего Избора.

— Синяки сводить да шишки укорачивать. С вашим-то везением это вам еще как понадобиться… Как освободитесь по три глотка из кувшина сделайте, а остальное — как придется.

Он поставил перед ними кувшин, с сожалением вздохнул — жалко было, и поклонился.

— Прощайте, добрые люди! У меня еще дел — во.

Он чиркнул большим пальцем по горлу, медленно поднялся и направился к ковру.

— Э, погоди, — не понял его Гаврила. — А мы то тут как? Развяжи нас…

— Да, да, конечно, — сказал колдун Муря, но не остановился, а продолжал идти к своему ковру. И Гаврила и Избор подумали об одном и том же — Муря пошел за ножом, что бы перерезать веревки, но к их удивлению он взобрался на ковер и собрался взлетать.

«Это как?» — удивленный коварством волшебника подумал Гаврила. Он сказал бы это вслух, но не успел. В это время трава около ковра всколыхнулась и с криком — «Отдай!» — на край ковра упал Швед. От неожиданности или от страха Муря рывком поднял ковер в небо. Швед оказался в очень неудобном положении — одна часть его тела лежала на ковре, а другая — висела в воздухе и сразу трудно было сказать какая из них перевесит.

— Сорвется! — сказал Исин, глядя на колышущийся край ковра и в такт ему дергающиеся ноги разбойника.

— Не удивлюсь.

Ноги Шведа задергались еще сильнее. То ли волшебством, то ли ветром ковер болтало из стороны в сторону. Снизу было видно, как Он сползает все ниже и ниже. Разбойник вопил что-то неразборчивое, потом умолк, Снизу привязанным казалось, что ковер начал спускаться.

— Что он загрыз его что-ли? — сказал Исин, забывший о своих веревках.

— Не думаю. Этот старик сам кого хочешь загрызет.

— Так чего он молчит?

В этот момент он полностью оказался за ковром. На фоне ярко-синего неба мелькнули болтающиеся ноги, туловище, шея, голова… Нет! Головы видно не было! Не имея возможности держаться за ковер руками, разбойник вцепился в него зубами, и теперь висел над бездной.

Но не успели побратимы переглянуться, как зубы Шведа разжались и он кувыркаясь, полетел вниз. Он приближался к земле со стремительностью камня. Он не звал на помощь. Он просто орал готовясь к встрече с землей. Казалось все застыло в эти минуты.

Даже Муря остановил полет своего ковра, не желая ни мешать, ни помогать свершению Божественного правосудия. Скользнув сквозь верхушки елей, Швед уже не видимый с земли, исчез и для него. Они услышали треск и удар.

— Вряд ли он это пережил, — высказал свое мнение Исин.

— Конечно это не пустячная рана мечом, — согласился Избор, — после которой только почешешься. После этого трудно выжить, даже если ты выпьешь целое ведро Мертвой Воды.

От того, что они сейчас видели, они даже забыли, что еще привязаны.

— Эй! — раздалось у них над головами. Они посмотрели вверх. Над ними, закрывая солнце, висел ковер.

— Чего надо? — спросил Исин скорее решивший откусить себе язык, чем, о чем-либо попросить колдуна, но Муря оказался на редкость не многословным. Он сказал «Ап!», щелкнул пальцами, и от этого веревки стягивавшие тела пленников, мелкими обрывками упали к ногам. Муря не стал ждать благодарности, тем более, что совершенно не был уверен, что те, кто остался внизу посчитают себя обязанными, но Гаврила все-таки вежливо крикнул возносящемуся в небо волшебнику:

— Спасибо, благодетель!

Ответа они не услышали. Муря высокомерно скрылся за верхушками ближайших елей.

Глядя на разбросанные вокруг вещи, Исин выругался.

— Мало нам остроголовых, так еще и этот объявился. Лезут все как мухи на мед.

— Да… — непонятно сказал Избор. Он смотрел на перекушенную пополам лошадиную тушу прямо перед собой. — Лезут…

Исин подумал немного над его словами и сказал сердито:

— Зачем остроголовым талисман — понятно, а вот этому-то козлу он для чего?

— Для того же, для чего и всем остальным.

Избор не стал ругаться. Он вообще не любил ничего делать зря.

— Мало их таких у нас за спиной что ли? Ну, еще один добавился, только и всего…

— Так если б друг.

Избор посмотрел на солнце. Оно медленно взбиралось вверх, приглашая желающих за собой. Теперь они знали куда идти, и за одно это он был благодарен вовремя подоспевшему колдуну.

— Есть нас три друга, так куда четвертый?

— Да нет. Я к тому, что помог бы кто, а то все норовят ножик в спину сунуть.

— А…. Ну этот-то еще ничего.

Избор привычно сунул золотую безделушку в ковчежец, а тот за пазуху.

— Этот то хоть помог…

— Это он не нам помог, — сказал Гаврила. — Себе… Знал ведь, что пойдем талисман отбирать.

— А вот бы ему с нами! — загорелся Исин. — Был бы у нас вместо Гы.

Гаврила засмеялся.

— Да ты и впрямь ничего не понимаешь.

— А что? — обиделся Исин. — Чего это я не понимаю?

— Если бы он колдовством мог талисман добыть, то он нас и не вспомнил бы. Картага то дурак, талисман без шкатулки взял, а значит если он колдун, то колдовать уже не сможет. Талисман и его силу возьмет, как у Мури. Теперь его только силой да оружием вернуть можно, — объяснил Избор.

— А ему-то тогда он зачем? Это ведь как яд с собой носить. Не ровен час, сам отравишься…

— Или кого другого отравишь….

Смола, прилипшая к спинам, потихоньку подсыхала, и спины начали зудеть. Исин поскреб спину, и с отвращением разлепив пальцы, предложил:

— Помыться бы…

— И снова получить тупой стрелой по затылку? Они ведь вернуться. Если не за нами, то за атаманом. Похороны, то да се… Идти надо. Может быть, еще засветло до Картаги доберемся.

— А что тебе свет? Не заблудимся. Тут как не иди, а все равно в горы упрешься.

Он с кряхтением разогнулся. Там где река рассекала лес, между зеленью листьев и голубизной неба виднелась бело-коричневая полоса гор.

— Не думаю, что они отдадут талисман без драки.

Исин помолчал, гася вспыхнувшую в нем злобу.

— А я драться люблю на солнышке.

Гаврила хмыкнул.

— Это не будет дракой. Это будет побоищем. Надеюсь, он нас помнит.

— Конечно! — усмехнулся Избор. — Помнит! Помнит наше простодушие, и как провел нас конечно, тоже помнит.

Он стер усмешку с лица.

— Все будет гораздо серьезнее. Не забывай, перед нами будет не просто кучка маленьких уродцев, с которыми, кстати, не так-то легко справиться, а возможно и кто-то и покрепче. Если уж готовиться к драке, так готовиться всерьез.

Они стояли друг против друга серьезные, озабоченные тем, что будет с ними через несколько часов.

— Пойдем-ка посмотрим на Шведа, — предложил Избор.

— Зачем?

— Уж больно живуч.

Исин с сомнением покачал головой.

— Ты думаешь он жив?

Гаврила пожал плечами.

— После такого падения его могло спасти разве что чудо.

— Мертвая вода и есть чудо, — напомнил Гаврила. — Ладно. Пошли глянем, не осталось ли чего-нибудь на поляне.

— Например?

— Например, лошади. Хотя бы одной на троих.

Через несколько шагов они наткнулись на клещи лежавшие в траве. Железо еще не успело остыть и обжигало руки, но Исин не поленился нагнуться и поднять их.

— Нужны? — спросил Гаврила, обходя его.

— Да нет вроде, — ответил Исин, — без места лежат.

— Пусть лежат. Нам не нужны, а хозяину-то тем более.

Исин, однако, не выбросил их, а сунул в мешок.

— В лесу нашел — подбери…

Избор покачал головой, а Гаврила только плечами пожал. Хазарин он и есть хазарин.