С каждым днем станция все больше напоминала новый дом, постепенно, по мере вселения новых жильцов, обрастающий подсобными клетушками — физики просили место и как не дать физикам? А химики? А металловеды? Их ведь тоже снаружи не оставишь… Философы и те требовали место себе, чтоб «в первозданной тишине возвыситься мыслью». А меж тем всю эту ораву требовалось кормить и обиходить, и следовало достраивать новые склады, помещения для сотрудников, так как станция становилась в большей части своей, хоть и хватало тут и военного имущества, гражданской научной единицей.

Военные оставили за собой один из модулей, тот, где стоял аппарат профессора Иоффе и никого к себе не пускали — после дружественного визита заокеанской космической пехоты им там было чем заняться.

Никому не хотелось, что все это повторилось.

Хотелось надеяться, что особист там дельный, сообразит, что ничего хорошего от незнакомого и внепланового корабля ждать не приходится.

Большой аппарат еще не работал, но наверняка станция могла за себя постоять. Не могло такого быть, чтоб не стоял где-то в закутке у особиста небольшой аппаратик «ЛС», чтоб встречать незваных гостей.

— Если они правы…

— Кто это «они»?

— Те, кто нас в почтальоны определил.

Деготь поднял брови.

— Наше руководство… — объяснил Федосей. — Решатся американцы на захват «Знамени Революции», как считаешь? Не так как в прошлый раз, а насовсем?

Деготь пожал плечами и поморщился.

— Это, ведь, считай, война… В тот раз им это с рук сошло, а теперь… Такие вещи ни на какую ошибку не спишешь.

— Ну и что? Если уж они решили десант на Луну забросить, то понятно, что война их не волнует… Я к тому, что может и неплохо было бы, если б они сперва на станцию сунулись. Справились бы наши с ними. Теперь-то уже ученые…

— Не думаю… Им бы с Лунными приисками справиться… Нет. Не думаю.

…Солнце стояло так, что блеск золотых самородков слепил глаза Леонида Ильича. Он сморгнул заслезившимися глазами и сгреб блестящую кучу в сторону. Хорошо еще что грести золото можно было не отрывая глаз или прижмуриваясь. Одним глазом посмотрев на получившееся произведение ювелирного искусства, он несколько раз коснулся кучи лопатой, добавляя беспорядка.

— Казбек! — сказал он сам себе. — «Кавказ подо мною..»

Тень от кучи теперь стала двухголовой, как на пачке с папиросами. Не хватало всадника, но, во-первых, откуда ему тут, на Луне, взяться, а во-вторых курящему хватило и этого намека. Он вздохнул. Курить уже не просто хотелось, а хотелось очень-очень. Знающие люди, ну, те, кто пробыл тут уже почти месяц, посмеивались, говорили, что через эти муки и сами прошли и теперь не так уж и хочется, и если кто-то из друзей на Земле вдруг захочет бросить курить, то таких в первую очередь надо звать сюда. И название прииска поменять на «Всесоюзная здравница «Бросай курить»…

Леонид Ильич снова вздохнул. Эти мысли, ну, чтоб бросить курить, появлялись все чаще. Ну и действительно — зачем начинать и снова мучиться, если придется вновь и вновь сюда возвращаться. А ведь придется… Когда еще изобретут ученые какой-нибудь лунный трактор-бульдозер-экскаватор… А до тех пор придется лопатой здешнее золото грести. Он посмотрел на уходящее за горизонт золотое поле, а потом снова на кучу.

Неожиданно она дрогнула, поползла, самородки покатились вниз. Он и сам через мгновение «услышал» грохот. В выхлопе лилового пламени на посадку заходил какой-то внеочередной транспорт. Леонид Ильич вздохнул, совершенно поземному воткнул в золотую кучу лопату, внешне почти не отличимую от тех, которыми земные дворники убирают снег, и заспешил к командному модулю. К исполнению своих прямых обязанностей.

…Перелет, посадка — все это слилось для Федосея в один эпизод. Садясь, он выглядывал жилые купола поселка, гадая — целы ли — и, увидев, облегченно вздохнул. Успели!

Через полчаса после прилунения — над кораблем еще не успела осесть золотая пыль, они сидели в каюте начальника прииска, глядя, как тот ломает печать и читает приказ. Приказ оказался коротким. Глаза пробежали его раз, другой…

Прочитав, он нахмурился, и секунду поколебавшись, протянул его Малюкову. В четыре глаза гости с Земли прочитали полтора десятка строк. Все как предполагалось. С Земли предупреждали о возможности внезапного нападения на прииск вражеского десанта. Руководству и парторгу предписывалось обеспечить оборону и быть готовыми к эвакуации.

— Что посоветуйте, товарищи?

Деготь и Малюков переглянулись.

— Сколько народу на прииске?

— Двадцать пять человек. Влезем мы к вам?

— Ну, если как селедки в бочку..

— Это не решит вопрос, — возразил Владимир Иванович. — Воздух…

— Да, — почесал голову Федосей. — Через раз дышать не станешь… Других кораблей, я вижу, у вас нет?

Начальник покивал.

— Да. «Серп и молот» и «Третий Интернационал» ушли вчера.

— А «Ленина» и «Маркса» мы видели на станции…

— Как знали, гады..

— Можете не сомневаться… Знали, — зло сказал Деготь, вспомнивший как весело горел подожженный бомбами ангар. — Кому не надо, тот и знал…

— Двадцать пять человек… — задумчиво сказал Федосей. — Двадцать пять…

По прошлым своим столкновениям с американцами они знали, что в «Вигваме» может полететь человек тридцать, но это будут не инженеры и строители, а солдаты, бойцы, головорезы.

— А как у вас с оружием?

Федосей машинально коснулся кобуры наградного маузера.

— Да какое тут оружие? Сами ведь знаете, товарищи, что от старого оружия… — он покосился на маузер гостя. — толку тут никакого, а нового еще не изобрели…

— Аппарат Кажинского у вас есть?

— Это есть. Снабдили..

Что-то не понравилось Дегтю в голосе начальника.

— Но…. — сказал он.

— Что «но» — не понял хозяин кабинета.

— По голосу понятно, что сейчас ты скажешь «но».

Деготь посчитал, что самое время переходить на «ты».

— Я другое скажу. Слабенький аппарат…

— Да и американцы сейчас уже ученые, — неожиданно сказал Федосей. — Не забыли, наверное, как мы их в прошлый раз-то… Построили. Особо близко подходить не станут.

— Так… Улететь не можем. Отбиваться нечем… Что тогда остается? Сдаваться?

Всерьез последние слова Дегтя никто не воспринял. Понятно было, что злость говорит в человеке.

— Отбиваться будем. Дадим агрессорам отпор, чем можем.

Дверь за их спинами скользнула в сторону, и в каюту мягко впрыгнул еще один лунный обитатель. Широкоплечий с короткой стрижкой он сразу занял столько места, что стало тесновато.

— Здравствуйте, товарищи’.

Они обменялись быстрыми рукопожатиями.

— Это наш парторг, — представил его Леонид Ильич — товарищ Креймерман. Чего не разделся?

— Торопился. Сам же сказал — «срочно»… Семен Петрович, — представился гость. — А вас я знаю. Что нового, товарищи?

— Плохие новости, Семен.

Начальник прииска почесал затылок — яростно, словно наказывал себя.

— Десант на подходе. Собирай людей.

— Десант, — озадаченно протянул парторг — Нда-а-а-а-а. Незадача. Вот ведь гады какие и тут житья не дают! Только-только перевыполнение плана наметилось..

Он взял себя в руки и выжидательно посмотрел на них.

— У тебя соображения какие-нибудь есть? Мы тут с товарищами…

— Соображения…, - парторг прищурил один глаз. — У нас оружия нет. А у них?

Все трое одинаковым движением пожали плечами.

— Исходить будем, что не; уговаривать нас они летят. Что-то есть. Только вот что именно неизвестно.

— Нда-а-а-а-а — повторил парторг. — Значит придется как и при проклятом царизме.

— А как при проклятом царизме? — полюбопытствовал Федосей, прикидывая, как опыт подпольной работы может пригодиться им тут, в условиях пониженной силы тяжести я отсутствия воздуха.

— Вот, помню, в Питере, я тогда на Обуховском заводе работал, бастовали мы. Хорошая тогда забастовка получилась. И экономические требования были и «Долой самодержавие» куда надо вставили…