Судя по тому, как засуетилась княжна, в Лине пропал великий дар драматической актрисы. Пришлось приложить немало усилий, чтоб выпроводить подругу из комнаты. Это удалось только после напоминания о наверняка заброшенных на произвол судьбы заданиях магистра Алувьена и последствиях его негодования по этому, несомненно, важному поводу!

На следующий день, беспокойно покружив по комнате и задевая то кровать, то сундук, то скамью, Лина нашла, чем заняться, вспомнив свой предыдущий опыт пребывания в Доме исцеления темных. Она будет писать отчет!

Хм, не становится ли это традицией? Если да, то в следующем году также стоит ожидать неприятностей, заканчивающихся членовредительством… И как следует к ним подготовиться.

Толком привести в порядок заметки ей не дали. Очередная заглянувшая в комнату дама, оказавшаяся сиделкой одного из пациентов, очень мило попросила девушку заменить ее на пару часов. Без сожаления отложив отвратительного качества бумагу и полусухие чернила (да, условия для творчества здесь ничуть не напоминали тиритские, разве что кормили чаще), Лина прихватила риолон и под причитания сиделки («Внуки мои, сорванцы эдакие, постоянного присмотра требуют… Справишься, милая? Ведь ты вроде алхимией занимаешься? Хорошо себя чувствуешь? Что-то ты бледновата… но мои-то сорванцы… Дашь ему попить?») удобно устроилась в одном из кресел в соседней комнате.

– Почему я? – удивилась девушка.

– Так все прочие заняты, раненых-то хватает,– расставляя бутыли, ответила сиделка.– Ежели очнется – напоишь вот этим…

Почему ее не удивило, что пациентом оказался наемник, собственноручно подобранный в степи? Выглядевший, надо заметить, не очень хорошо. Хм, хуже, чем Лина после общения с Черным целителем. Сколько он уже без сознания мечется – дней десять? Даже больше… Лицо землистое, исхудавшее, сквозь повязки проступает… девушка понадеялась, просто какая-то мазь. Сколько в нем светлой крови, восьмушка? Достаточно, чтоб уже встать на ноги…

Неужели это так трудно – исцелить раны Кровопийц? Девушка отдернула руки от флаконов. Нет, нет, никаких экспериментов!! Лучше помузицировать!

Его заставила очнуться музыка. Из горячечного бреда, в котором он раз за разом куда-то бежит, кого-то спасает, вывела тонкая дрожащая нить, неожиданно превратившаяся в дорогу, уверено разрезающую тьму своим звучанием.

Неуверенные переливы незнакомой мелодии…

Тихий голос, подбирающий слова на смутно знакомом наречии…

Внезапно музыка оборвалась резким диссонансным аккордом, и голос, выводивший только что незамысловатую песенку, с любопытством воскликнул:

– А это что такое?!

Шелест и звяканье сменились натужным пронзительным скрипом. Еще не вполне осознавая происходящее, Айрес Тирал открыл глаза. Разум еще не совсем включился в реальность, но инстинкты и ощущения тренированного тела тут же обрушили на него гору информации.

Место незнакомое, но неопасное… В воздухе витает специфический запах, свойственный Домам исцеления. Почему он здесь? Провал в памяти тревожил… Странная слабость во всем теле… Отчего? Занавешенное соломенной шторкой окно, сквозь щели пробивается яркий солнечный свет… Приграничье? Почему он в этом уверен? Стол, заставленный флаконами, скамья и удобное кресло… в котором вольготно расположилась хрупкая миниатюрная фигурка. Знакомая? Странная… хищная.

Одной рукой задумчиво перебирая струны незнакомого инструмента, во второй вертела лист плотной белой бумаги, вынутый из тонкого футляра. Это… письмо. Память обрушилась холодной волной… удивление… он все еще жив?

Девушка задумчиво осмотрела лист с одной, затем с другой стороны… вчиталась в изящно начертанные руны… на ее лице промелькнула богатая гамма чувств. Удивление, растерянность, понимание, восхищение, злость… Оставив в покое инструмент, она поднесла к лицу письмо и прикрыла глаза, глубоко вдыхая призрачный аромат…

– Кхагорла лиссэ эш! – воскликнула она, вскакивая.– Почему я сразу не догадалась?! Ну кто еще мог устроить такое?!

Она знает?

Затем вновь упала в кресло, замерла в неподвижности, с уважением уставившись в его сторону… И наткнулась на удивленный взгляд наемника. Тирал не успел среагировать и прикрыть глаза, чтобы обдумать увиденное, когда девушка пружиной подскочила в кресле и оказалась совсем рядом:

– Очну-улся? Наконец-то! Пить хочешь, самоубийца?

Лучше бы он умер! Слишком много заботы было в этих словах!

К сожалению, неожиданно пришедший в себя наемник не пожелал ничего рассказать, принципиально отмалчиваясь в ответ на ее вопросы. Лина немного позлилась, но особо не настаивала, ибо особенных подтверждений ее догадке не требовалось. Все и так прекрасно сходилось. И буря, и наемник, и так вовремя оказавшийся поблизости дозор… и интерес незримой персоны к происходящему… короткая осада и напоследок дорогая бумага, овеянная смутным призраком полузабытого запаха. Вполне в стиле Повелителя – загрести жар чужими руками, а в случае неудачи свалить все на исполнителей… А были ли у него неудачи? Хотя, что она сказала бы, если бы этот дроу лично взялся устранять каждое недоразумение в мире? Хм, что так, что эдак – ничего цензурного в голову не приходит! И злиться, похоже, бесполезно! Хорошо хоть жива осталась!

Так что ведьмочка вполне обошлась и без ответов на уточняющие вопросы. Но в качестве мелкой мести продолжила терзать слух пациента балладой собственного сочинения. И появление через пару часов целительницы он воспринял как подлинное избавление от мучений.

В комнате она застала расстроенного Тилана. Тот грустно подпирал голову руками и на приветствие Лины только вяло кивнул.

– Что случилось?

– Да вот… магистр Алувьен не хочет подписывать отчет.

– Так ведь,– девушка рухнула на кровать, загибая пальцы,– еще дней пять точно есть!

– А мы хотели заранее…

– М-да, и почему он решил вам отказать?

– Мы у моря не были!

– Как это не были? – опешила Лина.

– А так, доказать-то нечем!

– Да ну,– протянула девушка,– а головень?

– Пропал! – трагически промолвил некромант, дергая себя за волосы.

– Ты потише, а то облысеешь рано!

– Что делать?

– Думать! – фыркнула ведьмочка.– По крайней мере я буду заниматься именно этим, а ты, если хочешь, еще раз сгоняй к морю!

– Издеваешься,– обиделся Тилан.

– Да… – согласилась Лина и принялась думать.

А точнее, вспоминать. «Саван» ей не понадобился, и через пару мгновений она радостно подпрыгнула:

– Знаю, где этот краб!

– И где? – В голосе некроманта прорезалась надежда и тут же угасла, когда он услышал ответ:

– Там, где мы долго разговаривали с добрыми дядями!

– С чего ты взяла?

– Больше негде! Там он и остался, реквизированный.

– А-а, так они уж выбросили его давно.

– Это же доказательство!

– Чего? – опешил Тилан.

– Наших преступлений! И на учет его наверняка поставили!

– Тогда точно не отдадут!

– Не волнуйся! Вот через пару дней выйду отсюда, и все вместе сходим! Вернут, никуда не денутся! – с оптимизмом заявила Лина.

Чуточку повеселевший некромант отправился ночевать, ибо день явно клонился к закату. А Лина, подтащив кресло к окну, покосилась на груду листов с заметками, сваленную на покрывало, и решительно взялась за недочитанную книгу.

«Самостоятельное магическое воздействие таких магов ограничено их собственными невеликими способностями. Или, если канал связи двухсторонний, что подразумевает более сложный характер взаимодействия, тем количеством Силы, что может выделить старший партнер без ущерба для собственного резерва.

…канал, по которому Сила переливается от мага к резонатору по принципу сообщающихся сосудов, не ограничен расстоянием. Образовавшаяся односторонняя связь настолько прочная, что рвется только со смертью одного из магов. Скорее всего, резонатор не переживет гибели старшего партнера. Жестоко? Да, но таковы условия безопасности магов, ведь чаще всего изменение происходит совсем не добровольно.