Их пятеро, всего лишь. Ближе к окну встал прыщавый мордоворот в кожаной куртке. Возле моего дивана переминается с ноги на ногу самый высокий и самый коротко остриженный. У порога комнаты стоит, прислонившись к дверному косяку, совсем молодой парень с первым пушком под оттопыренной верхней губой. Прямо под люстрой ухмыляется узкоглазый монголоид в длиннополом пальто. Лидер банды, маленького роста и горбоносый, теребит мои одежды и орет мне в лицо. Позавчера они орали все разом, если мне не изменяет и ежели меня не обманывает память.

Бандитский лидер старше всех остальных. Ему, должно быть, за тридцать. Он выбрит чище братков, и у него на шее сбоку отчетливо видна набухшая, пульсирующая жилка.

Пишу и заново переживаю момент истины, когда вздрагивающая вблизи моего лица нежная и тонкая уязвимая жилка подсказала мне, как реализовать свою злость.

Главный бандит, горбоносый крикун, встряхнул меня особенно яро, и моя перекипевшая злоба выплеснулась наружу. Я выдохнул злобу, позволяя челюстям разжаться, я обхватил руками плечи горбоносого, обнял его, прижал к себе. Я наклонил голову, я впился зубами в соблазнительную жилку, и в рот хлынуло теплое, дурманящее, солоноватое. Больше всего я жалел о том, что некогда утолить жажду, что приходится разжать челюсти и оттолкнуть от себя горбоносого.

Мне пришлось его толкнуть в сторону молодого у порога, который опомнился раньше остальных и достал из кармана черных джинсов нож с выкидным лезвием. Едва узкое лезвие выскочило из наборной рукоятки – горбоносый на него напоролся, как жертвенный баран на шампур.

Следующим опомнился и начал действовать узкоглазый в модном пальто. Он сделал длинный шаг-выпад, его плотно сжатый кулак полетел точно мне в голову.

Я увернулся от тугого кулака узкоглазого, мои челюсти поймали его запястье, я стиснул зубы и услыхал удивительно приятный хруст.

Когда я учился в МГУ, был у нас в группе рыжий студент, паренек не от мира сего. Рыжий чрезмерно увлекался Карлосом Кастанедой и экспериментировал с разными наркотиками. Экспериментатор рассказывал, что иногда «под кайфом» мозг начинает работать в ускоренном режиме и возникает иллюзия замедления времени. Рыжий сетовал, что тело не может работать в унисон с мозгом. Он мечтал когда-нибудь победить время. Он проиграл, победили наркотики. Рыжий умер, а во мне, пережившем катарсис, воплотились его мечты и без всяких «травок»! Бандиты двигались как в замедленном кино, я же все успевал и при желании мог обогнать ветер.

Я сломал челюстями запястье узкоглазому. Все мои силы, и челюстей в том числе, увеличивались прямо пропорционально моим скоростям. Обгоняя ветер, я сеял бурю.

Я схватил пальцами сломанное запястье и выворачивал руку узкоглазому, пока она дважды не хрустнула в локте и один раз в плече. Мои зубы полоснули по его шее, я двигался быстрее самых быстрых ураганов к прыщавому мордовороту возле окна.

Прыщавый тупо моргал. Подозреваю, я настолько быстро перемещался, что он вообще перестал меня видеть.

У нас на биофаке протирает штаны лаборант, увлеченный восточными единоборствами. Как-то за кружкой чая он поведал мне, что Брюс Ли умел наносить четыре удара за одну секунду. При такой частоте ударов оппонент не имел физиологической возможности видеть кулаки Брюса.

Я двигался быстрее, чем Брюс молотил кулаками. Как бильярдный шар, я стукнулся о Прыщавого, он полетел в окно, а я изменил траекторию движения.

Стекла еще только подернулись паутиной трещин, прыщавый еще парил в затхлом воздухе моей комнатушки, а я уже прикончил дылду возле дивана. Его я повалил животом на пол, оседлал и, взявшись за его уши, тыкал мордой в рассыпанные позавчера лекарства. Его голова громко стучала о паркетную доску, к кровавому месиву на месте морды прилипали кругляшки таблеток, а я смеялся, его красная в белую крапинку таблеток образина насмешила меня до коликов.

Смех вывел меня из ускоренного режима, и бабины с кинопленкой жизни завертелись с обычной скоростью 24 кадров в секунду. Разбилось оконное стекло, Прыщавый полетел вниз с 6-го этажа. Сделала последний вздох голова, которую я держал за уши, в прихожей щелкнула задвижка. Я совсем забыл о молодом безусом бандюшонке, который опомнился первым и на ножик которого напоролся главарь шайки. Молодой мерзавец убежал в прихожую, он пытается улизнуть из квартиры.

Передвигаясь обычно, даже несколько медленнее обычного, я вышел из комнаты. Бандитский недоросль справился с задвижкой, но входная дверь ему не поддавалась, отказывалась открываться. Когда бандиты ко мне вломились, последний, быть может, этот самый недоросль, закрыл задвижку, а мой французский замок закрылся автоматически. Юный придурок не сообразил крутануть колесико французского замка, он понапрасну дергал дверную ручку, зря толкал дверь плечом.

Услыхав мои неторопливые шаги у себя за спиной, бандюшонок прекратил всякие попытки вырваться. Он вжался в угол, опустился на корточки и прикрыл голову руками. Он захныкал, как маленький ребенок, и мелко затрясся. Точно так же плакал и я совсем недавно, когда был тварью дрожащей, недостойной того, чтобы жить. Мир перевернулся, мы поменялись местами, и с сего октябрьского дня не я боюсь, а меня боятся. Справедливость восторжествовала!

Я читал в какой-то книжке, сейчас не вспомню, в какой именно, как зэки вступают в половую связь со свиньями. Не думаю, что заключенным приятно видеть хрюкающее и покрытое щетиной животное во время полового акта, но эротические потребности подталкивают зэков к зоофилии и вынуждают преодолевать брезгливость.

Мне был противен и отвратителен бандитский юнга, но передвижения в ускоренном режиме отняли слишком много энергии, а инстинкты подсказывали, как восполнить потери. Инстинкты оказались сильнее брезгливости.

Деморализованный страхом юнец совсем не сопротивлялся. Жилка на его грязной шее была еще более набухшей, чем у горбоносого главаря, и бешено пульсировала. Я выпил из него все, до последней капли, я испытал поистине райскую эйфорию, и теперь мне известно, какова жизнь на вкус.

Году в 94-м или в 95-м я случайно посмотрел документальный видеофильм, посвященный процессу умирания. Кажется, он назывался «Лики смерти» или как-то по-другому, сейчас не вспомню. Там были кадры, запечатлевшие, как гурманы лакомятся мозгом живой обезьянки. Меня прежнего эти кадры потрясли и ужаснули. Собственно, только эти кадры я видел из всего фильма. Едва я их увидел, сразу выключил видеомагнитофон. Но я сегодняшний произвел переоценку ценностей, и отныне мне доступно понимание утонченности пиршества за кулисами общепринятых моральных норм и устоев.

Я чистил зубы в ванной комнате, когда послышался стук в прихожей. Я навострил уши – услышал сквозь стук-стук-стук в дверь крик-приказ: «Откройте, милиция!»

Человекосвиньи с улицы вызвали милицию по поводу выброшенного мною прыщавого или же мильтоны уже искали меня по поводу дела Жеваного Опера и мимоходом увидали разбитое окошко и прыщавого покойника, обстоятельства прихода милиционеров мне были безразличны.

Я взглянул на отражение в зеркале и залюбовался господином в полном расцвете сил. Господин в зеркале заметно похудел всего за одну ночь. А сколько было зря потрачено денег на средства для похудения вчерашним рабом из зазеркалья! Сегодняшний господин нисколько не походил на вчерашнего раба. Господин, отражающийся в зеркале, держал спину прямо, стоял твердо, гордо расправив плечи. Царапины на щеке делали его еще более привлекательным, еще больше мужественным. Впервые за многие годы я сам себе нравился и сам себя уважал. Мне было несказанно приятно отождествлять себя с отражением в зеркале.

Лицо я чисто вымыл, бурые пятнышки крови на одежде почти незаметны. Все хорошо, все прекрасно! Довольный собой, я вышел из ванной комнаты. Я заглянул в кухню, взглянул на вчерашние записи и прочитал последние строчки. Мне стало искренне жалко себя прошлого. Я спрятал тетрадь с записями за пазухой, сунул в карман дешевейшую из дешевых шариковую ручку и пошел в комнату.