Роман с герцогом Кернским закончен, это очевидно! Если хочу жить долго и счастливо, нужно смириться с этой истиной прямо сейчас. Нужно обратить внимание на Гертона. Потому что Гертон, повторюсь, это правильно. Это разумно. К тому же внук старейшины Нила не так уж плох.

А если вдуматься и рассмотреть его пристально, с точки зрения дочери своего народа, он идеальная партия. Лучший из лучших! А ещё он действительно может спасти от гнева старейшин. Это ли не повод стать ласковей?

Это ли не повод…

Следующие три дня нашего, кажется, бесконечного путешествия, я являла собой воплощённое благоразумие.

Я внимательно слушала рассказы Гертона о его жизни, кивала, задавала уточняющие вопросы и благосклонно улыбалась. Смеялась над его шутками, шутила в ответ и даже кокетничала – в меру сил и скудного, но всё-таки опыта.

Я старалась. Искренне! По-настоящему!

Конвоир тоже старался. Он держался очень дружелюбно и спокойно, а его рассказы не были попыткой заговорить зубы или заполнить гнетущую тишину. Сородич честно пытался построить мост над пропастью, которая между нами лежала. Наладить общение. Объяснить, кто он такой и с чем его едят.

Я… ценила. А ещё больше ценила то, что ответной откровенности от меня не требовали. Более того – Гертон даже не намекал! И это очень подкупало. В какой-то момент я даже начала чувствовать всамделишную, а не притворную расслабленность. Да и улыбки мои стали на порядок искренней.

Мы оба знали, к чему все эти любезности. Отлично понимали, для чего затеяна игра и куда именно она ведёт. Мы поступали как разумные люди. Он и я. Мужчина и женщина. Одарённые…

На четвёртый день, после обеда в очередном придорожном кабаке, Гертон решился на новый шаг. Едва оказались в карете, он сел не напротив, а рядом. Я возражать не стала и даже не напряглась. Ещё… позволила мужчине взять себя за руку.

– Когда я проходил обучение, мне казалось, что всё будет веселей, – продолжая тему, начатую ещё за обедом, сказал Гертон. – Но в действительности наша работа довольно скучна. Знаешь, ведь большую часть времени мы ничего не делаем. Просто живём, как обычные люди.

– Не обычные, – возразила я мягко. – Вы же, чаще всего, аристократов и богачей изображаете. У вас есть прислуга, возможность ездить куда вздумается, общаться с новыми людьми. Для наших это уже приключения.

– Знаю. – В голосе Гертона прозвучала улыбка. – Когда мне было пятнадцать, я тоже думал, что это всё очень здорово и весело. Но со временем все эти поездки и общение приедаются. Начинаешь жить от задания к заданию и мечтать о простом семейном счастье.

Я вежливо улыбнулась, но собеседник реакцию не оценил.

– Астрид, это не смешно, – с мягким укором сказал он. – Иногда вообще кажется, что вся жизнь мимо проходит. Временами начинаешь жалеть о том, что у тебя есть дар.

Да, мы говорили о его, Гертона, работе. Той самой, для которой меня в своё время посчитали негодной. Метаморф рассказывал, а я слушала и честно пыталась проникнуться интересом.

Но… не получалось.

Поверить в страдания собеседника тоже как-то не могла.

Ну да, они живут вне города и сообщества, сами по себе. Да, притворяются теми, кем в действительности не являются. Те, кому, как Гертону, выпало жить в шкуре аристократов, купаются в роскоши и имеют возможность влиять на политику. Другие, те, кто отыгрывает зажиточных лавочников или каких-нибудь домовладельцев, живут попроще, но это всё равно не тот уровень горя, которому можно сочувствовать.

– А каким было твоё последнее задание? – полюбопытствовала я. И добавила, хлопнув ресницами: – Если не секрет, конечно.

– Конечно, секрет, – отозвался Гертон. – Но тебе, разумеется, скажу.

Он замолчал на миг, подарил тёплый взгляд и действительно признался…

– Я ездил в Керн. Нужно было собрать «образы» прислуги и приближенных герцога. Увы, его влияние на императора Роналкора усиливается с каждым годом, нам нужно быть готовыми. Возможно, придётся установить за герцогом Кернским наблюдение. И, если всё будет продолжаться в том же духе, мы будем вынуждены его…

– Что-что? – перебила я ошарашенно.

Метаморф замолчал.

Минуты две мы внимательно смотрели друг на друга. Во взгляде липового графа Бонора читалось подозрение, а я… К сожалению, в моих глазах застыл ужас.

Я беззвучно проклинала себя за такую реакцию, но возможности вернуться в прошлое и среагировать на слова сородича иначе, конечно, не было. И я понятия не имела, как буду выкручиваться.

– Что тебя так задело? – наконец, нарушил тишину Гертон. – Ты знакома с Дантосом?

– Нет, – не моргнув, солгала я. – Зато весьма наслышана о его отношениях с Роналкором. Они дружат с юности. Они по-настоящему близки! А вы…

Собеседник слегка расслабился. Такая реакция воодушевила, и я закончила мысль:

– Вы имеете шанс нарваться на огромные неприятности.

– Не говори ерунды, – отмахнулся метаморф. – Да, герцог Кернский друг, но если сделать всё по-умному, проблем не будет.

Вот тут мне следовало улыбнуться и притвориться, что инцидент исчерпан. Но я не смогла. Вместо этого выдернула ладонь из захвата Гертона и, повинуясь тем же эмоциям, немного отодвинулась в сторону.

Подозрение во взгляде собеседника сменилось недоумением, а потом… Потом я поняла – с меня ещё дюжина свечей для Леди Удачи! Просто Гертон, вместо того, чтобы устроить допрос, взял и сам оправдание моим странностям придумал.

– Астрид, ну что за истерики, – снисходительно протянул он. И добавил: – Да, иногда нам приходится убивать. Не говори, что ты этого не знала.

Я, разумеется, знала, и в данный момент это знание очень сильно подогревало обуявшую меня ярость. Хотелось стянуть перчатки, а потом впиться в лицо метаморфа ногтями. Растерзать! Покусать! Уничтожить к бесам!

К счастью, эти эмоции всё-таки удалось скрыть. А Гертон, помолчав, продолжил:

– Астрид, это жизнь. Так надо, и ты сама это знаешь. По крайней мере, должна знать. В том, что касается герцога Кернского, он сам виноват. Это обычная плата за чрезмерное влияние, только и всего.

Влияние? Нет, Дан, безусловно, друг и всё прочее, но о каком таком влиянии речь?!

– На что он влияет? – спросила уже вслух. Голос прозвучал резче, чем хотелось.

Гертон глянул удивлённо, но всё-таки ответил:

– Последний год герцог Кернский фактически выполнял функцию личного помощника Роналкора. Через него проходила большая часть дипломатической переписки с соседями, а также все законопроекты.

Моя злость поугасла под действием шока, но через миг вспыхнула опять.

– И это повод для ликвидации? – выпалила я.

Конвоир вновь удивился. Потом подарил очередную снисходительную улыбку и сказал, как глупышке:

– Астрид, в данный момент мы принимаем превентивные меры. Видишь ли, герцог Кернский действительно имеет очень большое влияние. В случае, если оно будет угрожать нашему народу, мы будем вынуждены его убрать.

– Чем какой-то герцог Кернский может угрожать нам?

– Полгода назад он уже интересовался, а не много ли у какого-то захолустного Рестрича налоговых льгот, – пояснил Гертон спокойно. – А два месяца назад убедил Роналкора отправить в отставку двух чиновников, через которых мы поддерживали связь с министерством финансов. Он, видишь ли, обнаружил в их отчётах «вопиющие неточности».

Я нахмурилась в попытке понять, в чём, собственно говоря, ужас. Ну, с налогами, допустим, ясно. А с чиновниками что? Они помогали нашим, но…

– То есть эти люди воровали? – озвучила догадку я.

– А кто нынче не ворует, Астрид? – подтвердил мою мысль сородич.

Всё. Всё понятно! И опасности, и методы, и… и если бы речь шла о ком-то другом, то я бы с Гертоном согласилась, но здесь и сейчас…

– Я думаю, ты драматизируешь, – сказала конвоиру. – Любой может поинтересоваться и налогами, и нечистоплотными министрами. Любой может невольно перейти нам дорогу. Но это всё-таки не повод для убийства.