«Настя, это уже вопрос принципа!» — хмуро сообщил старик.

Чёрт. Только не говорите, что мне придётся ждать, пока эти двое пипи… э… инструментами своими намеряются.

Верез мысли, конечно, услышал. Надулся и замолчал. А моё внимание вернулось к реальности, где всё оказалось несколько не так, как должно.

Во-первых, в левой руке опять был бокал. Который по счёту? Разумеется, лишний! Во-вторых, правая рука снова пребывала в капкане и непростом… пальчики прижаты к губам Эрика, а сам принц в астрале. Я, естественно, дёрнулась, высвобождая руку. Красноволосый тоже дёрнулся — очнулся, смерил холодным, задумчивым взглядом. И, как ни удивительно, руку мою отпустил.

— Пора ехать, — бесцветно сказал Эрик.

— Как? — недоумённо спросила я. — Мы же… Это же… ну неудобно. День в разгаре, праздник тоже…

Он не ответил. Поднялся, подал руку, помогая встать.

Молодожены, которые снова сидели во главе стола и целовались с таким остервенением, словно отрабатывали наш промах, внимания не обратили.

«Азимут, нам пора, — раздался в голове голос Эрика. — Ещё раз поздравляю. Подарок от нас с Настей уже доставлен в твоё поместье.»

«Угу,» — единственное, что сказал Азимут.

Я же закусила губу и густо покраснела. Боже, мне послышалось, да? И зачем? И почему? И… и какого чёрта!

Уезжали мы вроде не спеша, но быстро. Так быстро, что переодеться я не успела — впрочем, служанки заверили, что платье подружки невесты теперь моё и кражей этот поступок не считается. Эрик, как и в прошлый раз, ехал верхом, а Кардер, хоть и раздобыл запасную лошадь, сел в карету. Его хитрые взгляды мне совсем не нравились, но я терпела и, дабы не нарваться, старалась смотреть в окно.

Узкие улочки Каззинтса очень скоро сменились широкой грунтовкой, пролегающей меж полей. Вдалеке виднелась полоска леса и розоватое, предзакатное небо. Этого леса мы достигли довольно быстро. При ближайшем рассмотрении, он оказался странным — деревья низкие, будто влаги не хватает, и кустарника многовато.

Вот тут-то и началось…

— Как тебе праздник? — учтиво спросил Кардер.

Пришлось оторваться от созерцания природы и взглянуть на блондина.

— Хороший, — честно ответила я. Невольно нахмурилась и добавила: — Но я чувствовала себя очень неудобно. Клисса не предупредила, про…

Проговорить проблему вслух не смогла. И подумалось вдруг — если бы на месте Эрика был тот же Кардер, или какой-нибудь незнакомец, я бы поцеловала без вопросов.

— Да, это я понял. А в твоём мире у тебя есть… ну кто-то? Любовник, воздыхатель или… муж, например.

Я не могла не рассмеяться.

— Нет, конечно.

Брови Кардера взлетели на середину лба, он явно ждал пояснений. Я же замялась, повторила серьёзно:

— Нет.

Кому я нужна?

— А ты когда-нибудь целовалась?

Целовалась ли я? Конечно. Но сейчас, под внимательным взглядом блондина, мне отчего-то вспомнился один единственный поцелуй — поцелуй с Рогором. Сердце сальто сделало и болезненно заныло.

— Да. Бывало.

— Судя по твоему лицу — воспоминания не слишком приятные, — Кардер даже голос понизил.

Я пожала плечами, комментировать не стала.

— А вообще странно всё, — продолжал рассуждения блондин. — Я и предположить не мог, что в твоём мире настолько строгие нравы.

Я до сегодняшнего дня тоже не предполагала, но признаваться во лжи не намерена.

— Зато у вас слишком вольные, — с усмешкой парировала я.

— Неужели?

Кардер вновь изображал неподдельное удивление, а я подумала — а почему бы нет? Почему бы не попробовать вытрясти из блондина ответ на вопрос, который мучает с самого начала. Вот только как бы поделикатнее к нему подойти…

— Я тут недолго, и видела не так уж много, но у меня создалось впечатление, что для вас… для вас секс — обыденность. Всё равно, что стакан воды выпить.

Да, я утрировала, и аргументов для таких выводов у меня не было. Но в сравнении с Горангом и Ремвидом, где тряслись над девственностью и вообще показывали чудеса пуританства, Фаргос выглядел самым настоящим борделем. Взять хотя бы этот разговор: ну кто вот так, в открытую спрашивает, есть ли у девушки любовник? Даже в моём, очень развязном мире, подобные вопросы пытаются завуалировать, смягчить.

— Секс? А что это? — нахмурился Кардер.

Сперва решила, что он издевается, но очень быстро выяснилось — дело в «особенностях перевода». Глупость, конечно, но блондину так понравилось слово, что он повторил его раз десять, откровенно смакуя.

— Нет, это не обыденность, — наконец, признался Кардер. — Это одно из естественных проявлений страсти. А страсть мы ценим очень высоко.

— Почему?

— Видишь ли, Настя… Большую часть населения Фаргоса составляют маги, и для нас… — он внезапно замолчал.

— Что? — подтолкнула я.

По лицу собеседника пробежала странная тень, глаза сощурились. Кардер продолжил, но что-то было не так.

— Для нас страсть к женщине равносильна страсти к жизни. Мы не можем без этого. Большинство уверено, что лучше сгорать от неразделённой страсти, чем жить в равнодушии. А публичность… Ну… спрятать огонь довольно сложно. Он, как не скрывай, всё равно прорвётся наружу. Вот мы и не скрываем.

Нет, он что-то недоговаривает. Или я чего-то не понимаю.

— Это только мужчин касается?

— Нет, ни в коем случае. Женщина имеет такое же право на страсть.

— А если страсть разделённая, но «запрещённая»?

— Поясни, — в голосе блондина послышалась настороженность.

— Ну он женат, она тоже замужем, а между ними страсть…

Кардер некоторое время молчал, словно не хотел говорить.

— Все знают, страсть почти неуправляема. Если эти двое сойдутся, никто не осудит.

— А как же брошенные супруги?

— Страсть погасла, — пожал плечами блондин. — Значит, всё кончено. Препятствовать чужой страсти они не имеют права.

Та-ак, а это уже интересно.

— Это традиция? — уточнила я.

Ответ был неожиданным и малопонятным:

— Нет. Это целесообразность.

Чёрт! Лучше бы это было традицией. И всё-таки я рискнула продолжить:

— Кардер, а я имею право на страсть?

Он не ответил и молчал так выразительно, что я даже стушевалась слегка.

— Просто подумала, если вдруг я начну испытывать страсть к какому-нибудь мужчине, то Эрик… он ведь не должен препятствовать, верно?

Взгляд Кардера как отточенная бритва, губы — тонкая линия. Он столь внезапно превратился из симпатичного попутчика в главу тайной канцелярии королевства Фаргос, что я невольно отодвинулась, вжалась в бархат диванчика и замерла.

Чёрт, зря я такое спросила. Очень зря!

Эрик словно почувствовал, что разговор о нём. В сознании прозвучало:

«Кардер, ну что? Она что-нибудь сказала?»

«Погоди…» — откликнулся блондин.

Я ощутила толику чужой настороженности.

«Что она сказала?» — в этот раз принц спрашивал холодно и властно.

Мой собеседник наморщил нос. При этом продолжал мерить крайне неприятным взглядом.

«Эрик, я всё расскажу, только позже. Мне нужно кое-что выяснить и…»

«Кардер!»

«Кажется, она решила взбунтоваться,» — нехотя признался тот.

«В чём выражается?»

Блондин хмыкнул, ответил, по-прежнему глядя на меня:

«Она спросила, отпустишь ли ты её, если она воспылает страстью к какому-нибудь… другому мужчине.»

Я стиснула зубы, готовясь разделить с Кардером ментальный рык или погрузиться в волну чужой злости, но ничего не произошло. Эрик попросту прервал разговор. А лицо Кардера вдруг просветлело, и голос стал таким мягким, таким доброжелательным…

— Настя, давай начистоту? — с улыбкой предложил он.

Это лицемерие взбесило.

— Давайте, — я кивнула. Спросила, подражая доброжелательному тону блондина: — Скажите, вы со мной сейчас в качестве кого разговариваете? Попутчика или главы тайной канцелярии?

Взгляд собеседника вновь стал острым. В карете воцарилась тишина. Относительная, конечно — снаружи по-прежнему звучал гулкий цокот копыт и шелест колёс.