— Может сядем? — Эрик не ждал ответа, просто пошел к креслам. Кузен не возражал.

Угнездившись в соседнем, Азимут передал бутылку принцу и замер. Стороннему наблюдателю это молчание могло показаться обычным, но наследник знал, что оно означает.

— Ладно, — Эрик сперва поморщился, после шумно вздохнул. — Ладно, Азимут. Выговаривай.

— За что? — делано удивился тот. — Ты всего лишь до смерти напугал прислугу и подкоптил пару дверей.

— Ты не обиделся? — спросил принц, возвращая бутылку.

— А мне что? Дом-то не мой. Вот будущий тесть, кажется, не слишком рад.

— Да я не про дом, я про Клиссу. Кажется, она испугалась.

Кузен пожал плечами, глотнул хмельного напитка.

— Клисса — мудрая женщина, она всё понимает.

— Что понимает? — резко насторожился принц.

Азимут же вконец развеселился. Его улыбка была настолько искренней и счастливой, что Эрик начал злиться.

— Всё понимает, — пояснил кузен. — И одобряет.

— Азимут! — в голосе Эрика появились рычащие нотки. — Не юли! Скажи толком: что «понимает» Клисса?

Собеседник ничуть не испугался рыка. Глаза, горящие углями, тоже не впечатлили. Он вздохнул, в надежде скрыть ликование, сказал:

— Твоя любовь к колдунье очевидна. Даже слепой заметит, не то что зрячий.

Эрик даже вскочил от возмущения.

— Азимут!

— Что? Скажешь, ошибаюсь? — хитро протянул тот.

— Очень ошибаешься! — убеждённо заявил Эрик. — Да, моё желание намного сильней обычного. Но это желание, не больше!

— Ой ли?

Принц снова опустился в кресло, прикрыл глаза. Перед мысленным взором, как по щелчку, возникло видение… Вот она — податливая, мягкая, нежная. Плавится под его пальцами, шепчет его имя. А он касается губами шеи, скользит вниз, упоённо лаская каждый миллиметр шелковистой кожи. Её пальчики запутались в огненных волосах, обнаженное тело выгибается навстречу каждому прикосновению. Он тоже шепчет имя и никак не может остановиться.

Виденье было не только ярким, но и… частым. Жаль, времена, когда все маги умели предсказывать будущее, давно миновали. Увы, но это навязчивая фантазия, а не пророчество.

— Страсть! — выдохнул Эрик, в голосе прорезалась хрипотца. — Страсть и ничего больше!

Принц по глазам видел — Азимут не согласен. Однако возражать вслух кузен не стал. Вместо этого спросил:

— Так что же тебе мешает затащить эту девку в постель?

Слово «девка» резануло слух, заставило поморщиться. Почему? Эрик не знал и предпочёл забыть. А Азимут воспринял заминку по-своему и продолжил:

— Судя по тому, что рассказал Кардер, всё это время ты вёл себя хуже лесного разбойника…

— Кстати! — Эрик потянулся, выхватил у кузена бутылку. Азимут завистливо присвистнул, глядя как принц, одним глотком, осушил добрую половину. — Кстати, где Кардер?

Красноволосый кузен перестал улыбаться, приподнял бровь.

— Вы поссорились?

— С чего ты решил?

— Эрик… даже я знаю, что Кардер ушел по делам канцелярии.

— Ах да, я просто забыл, — отозвался Эрик. В груди разливалась досада. Нет, Кардер не обязан предупреждать наследника, просто… Это графство полностью подконтрольно. Тут нет и быть не может дел, требующих личного вмешательства главы тайной канцелярии. Даже встречи с агентами бессмысленны — те слишком часто бывают в столице.

О том, что блондин обиделся, и речи быть не может, Кардер слишком здраво мыслит. Для подобного поведения есть лишь одна причина — он почувствовал бурю и решил оказаться подальше от эпицентра. Выходит, глава тайной канцелярии считает Эрика опасным, что ж…

Из раздумий вырвал голос Азимута:

— Так что насчёт колдуньи?

Глупо было надеяться, что вопрос о Кардере собьёт кузена со следа. Но ведь не попробовав — не узнаешь.

— А что с ней? — принц всё ещё мечтал отвертеться, тема слишком скользкая.

Собеседник улыбнулся так, будто что-то понял. Наследник невольно скривился и сделал ещё один глоток — бутылка почти опустела.

— Эрик, сколько женщин побывало в твоей постели? — вопрос был, конечно, риторическим. — И ведь не каждая соблазнялась на титул. Мы — не лишенцы, а маги. У нас другие мотивы. Так вот, после всего, что я видел… знаешь, не могу поверить, будто ты не в состоянии зажечь страсть в какой-то… Насте.

— Думаешь, я не пытался?

Азимут выжидательно молчал, но наследник с пояснениями не торопился. В итоге, кузену пришлось подтолкнуть:

— И что же ты делал?

— Целовал, — Эрик снова затих.

— И как она отреагировала? — не унимался приставучий родственник.

— Плакала, — с досадой произнёс наследник. — Не от счастья.

В спальне повисла могильная тишина. Спустя пару минут Эрик но всё-таки признался:

— Ладно. Я не просто целовал. Я сперва обездвижил.

— Что? — тихо, почти шепотом, переспросил Азимут.

— Что слышал!

В этот раз молчание длилось куда дольше. Кузен кусал губы, а Эрик… впервые в жизни мечтал провалиться сквозь землю.

— Ну, если столь оригинальный способ не подействовал, — не без ехидства протянул Азимут, — нужно поступить по-старинке. Попробовать вызвать не страсть, а хотя бы симпатию. Так, для начала. Стать добрым и милым. Не принцем, а человеком, которому хочется довериться. И вот когда она расслабится…

— Я не могу быть милым!

— Почему?

Эрик пристально взглянул на Азимута и, в который раз, поморщился. Пожалуй, можно сказать. Возможно, он единственный, кто не станет высмеивать эту странность.

— Она должна захотеть меня таким, какой я есть.

Брови собеседника взлетели на середину лба, лицо вытянулось. Тем не менее, он был по-прежнему весел. Даже слишком весел.

— Эрик, зачем?

Нет, разумного ответа у принца не было, и это злило больше, чем улыбки Турта, объятья Кардера, и слёзы колдуньи, пролитые под его поцелуями. Он привёл самый глупый и в то же время логичный довод:

— Хочу.

Улыбка кузена стала в высшей степени ехидной, и этот факт не остался незамеченным.

— Что? — процедил наследник.

Вопрос звучал предостерегающе. Азимут поднял руки, признавая поражение, но всё-таки не выдержал и вернул комплемент, который некогда сам получил от венценосного брата:

— Эрик, ты ведёшь себя как влюблённый идиот, — скрыть радость Азимут даже не пытался.

Кронпринц побагровел. В сочетании с огненными волосами и бакенбардами цвета запекшейся крови, злой румянец выглядел своеобразно. Эрик прекрасно понимал — спорить бессмысленно, потому что Азимут сам влюблён, а влюблённые видят мир иначе. Их реальность подёрнута розовой дымкой и украшена бантиками. Им и солнце кажется ярче, и трава зеленей, и мёд слаще. Влюблённым свойственно искать проявления пьянящего чувства всюду, в каждой мелочи — вот кузен и разглядел то, чего нет и быть не может. Так стоит ли спорить с умалишенным?

— Думай что хочешь, — фыркнул Эрик, протянул собеседнику бутылку.

Тот не без удовольствия прикончил остатки вина, шумно вздохнул. Улыбка по-прежнему не сходила с губ, грудь распирало от радости. Сердитый взгляд принца убивал последние сомнения, а его сопротивление умиляло.

— Прекрати! — не выдержал наследник.

Азимут тоже не выдержал — рассмеялся. Тут же пришлось вскочить и отпрыгнуть подальше — принц снова воспламенялся.

— Я, наверное, пойду! — давясь смехом, заключил Азимут. И, не дожидаясь реакции, поспешил к выходу.

— Стоять!

Кузен замер статуей — смех смехом, но когда Эрик говорит вот таким тоном, сразу вспоминаешь — он не только друг детства, он будущий правитель.

— Ты забыл это, — красноволосый указал на камзол и недвусмысленно поморщился.

— Ах да! — кузен сделал нарочито осторожный шаг к шкафу.

— Азимут!

— Всё-всё! — примирительно воскликнул тот. — Просто я подумал, что тебе не помешает лишняя возможность сблизиться с Настей. Но если ты против…

— Какая ещё возможность?

Нет, поведение Азимута переходило все границы. Его улыбочки и ужимки бесили невероятно. Эрик уже подумывал задать кузену хорошую трёпку, потому что поставить на место обычными способами совесть не позволяла — родственник и друг детства как-никак.