И вот теперь до простого люда начинает доходить весь ужас…

— Одежда? Женская? Но зачем?

— Они же мужчины…

— Вот-вот! — выпаливает рассказчица торжественно. — Вот и я говорю: мужчины. Но чемоданчик-то украли!

Слышится ну о-очень шумный вздох, а вслед за ним почти паническое:

— Неужели! Неужели всё-таки испортили нашего хозяина в этой их столице?

— В гнезде разврата, — «со знанием» поправляет самая пожилая из толпящихся тут женщин. — Ой, зря мы его туда отпустили… Ой, зря!

Дальше идут причитания, стоны и попытки понять, насколько всё страшно. Следом одну из кумушек посещает здравая мысль:

— А может, мы не так поняли? Может, они не для себя?

— А для кого? — огрызается первая. Ну та, которая свидетель и рассказчица. — Да и что тут можно не понять? Взяли чемодан и вдвоём на несколько часов в покоях их светлости заперлись! Вот что они там делали, а?

В кухне поднимается гул. Посмевшая возразить отступает, в ужасе прикрыв рот ладошкой. Другие тоже не радуются — вздыхают, охают и головами качают.

— Ну вот. А ведь таким мальчиком рос…

— Очень хорошим мальчиком!

— И что же будет с Керном?

— Зато теперь ясно, почему обещанная кузина не приехала… — выдаёт кто-то особо сообразительный. — Видать, просекла что к чему, и вот. Только чемоданы от неё и остались.

Всё. Дальше я не слышу! Просто на последнем замечании у меня лёгкая истерика случается. И даже тот факт, что мучаюсь похмельем, умирать со смеху не мешает. Но ровно до тех пор, как в гомон женских голосов вклинивается голос Роззи.

— Что здесь творится? — вопрошает главная кухарка строго.

— Ох, — тяжко вздыхает одна из сплетниц. — Ты не поверишь!

Фраза оказалась пророческой — Роззи в самом деле не поверила. Более того, в её руке не пойми откуда взялся очень знакомый половник, и в наступившей тишине прозвучало:

— Сдурели?!

И после паузы:

— Я с их светлостью в столице была, и я голову на отсечение даю — он мужчина порядочный! И ни в чём таком не замечен!

— Но чемодан… — попыталась возразить одна из кумушек.

— С женскими вещами, — добавила рассказчица.

— А ну и что! — воскликнула Роззи. — Может быть, господин Вернон ауру с этих вещей считывал!

— Зачем?

— Чтобы амулет какой-нибудь для кузины их светлости изготовить! — Роззи хлопнула по ладони половником и добавила: — Господин Вернон, если кто не знает, маг очень высокой категории. Он большой начальник в столичном управлении. Ясно?

Народ притих и даже отступил, а в кухне опять тишина воцарилась. Да-да, гробовая! И в этой гробовой тишине стало очень слышно, как под одним из разделочных столов кто-то хрюкает.

Кто именно? Ну…

Просто мне другой, но очень похожий случай вспомнился. Угу, тот, когда Роззи с этим же половником в покои Дантоса в столице заявилась и начала про мораль рассказывать. А герцог, когда сообразил, в чём кухарка его обвиняет, та-ак покраснел… А уж она-то как покраснела!

— Астра! — строго окликнули меня.

Я попыталась успокоиться, но не смогла. Зато из-под разделочного стола выбралась и неспешно потопала к Роззи. Правда, толстуха мою покладистость не оценила…

— Ну, что ты хрюкаешь? — в голосе женщины прозвучал укор, а щёки сильно порозовели, создавая впечатление, что не мне одной тот разговор про зоофилию вспомнился. — Нет, ну что ты…

— Ву, — ответила я. А почему бы мне не похрюкать?

— Совести у тебя нет! — вконец смутившись, выпалила Роззи. И продолжила в том же тоне: — Если ты поесть пришла, то пойдём, накормлю. А если просто так, то под ногами не путайся! У нас сегодня заготовка поздних яблок. Нам не до тебя!

Из двух вариантов я выбрала лучший, в смысле первый. Крутанулась на месте и под прицелом нескольких изумлённых взглядов поспешила за Роззи. И едва не скатилась в новую истерику, когда сзади прозвучало тихое:

— То, что ты за него ручаешься, Роззи, это, конечно, хорошо. Но чтоб ты знала — чемодан они так и не вернули!

Я всегда считала Роззи великолепной женщиной, но сегодня… сегодня Роззи была богиней. Просто вместо банального рассола мне дали три солёных огурчика и большую миску вкусной наваристой ухи.

Первое да со вторым… Мм-м! Это было волшебно. Так волшебно, что маленького дракона не просто отпустило — у меня даже положенная природой регенерация заработала!

В итоге кухню я покидала не только сытая, но и очень-очень счастливая. Мне хотелось петь, танцевать и любить весь мир.

И тем неожиданней была мысль, посетившая при пересечении фиолетовой гостиной… А подумалось вот о чём: как там наши гостьи поживают? Не заскучали ли? Не загрустили?

Воспоминание о графине с виконтессой стало поводом остановиться, оглядеться и сменить траекторию движения. Вместо бесцельной прогулки по замку, которую я для себя запланировала, свернуть к лестнице, ведущей в восточную башню. Ту самую, где располагались залы искусств.

Нет, в других помещениях картины, скульптуры, вычурные вазы и прочие шедевры творческой мысли также имелись, но в восточной башне были собраны самые сливки. И именно с них, если верить разговорам, Катарина и начала свою опись.

Оказавшись на подступах к первому из этих залов, я засомневалась и решила, что никого не встречу. Просто это так далеко от комнат, где появляется Дантос, что тут не матримониальные планы, а только план по сохранению целомудрия осуществлять.

Но мама с дочкой в самом деле были здесь и, судя по возне, только-только пришли.

Маленький дракон подумал и обнаруживать своё присутствие не стал. Вместо этого скользнул к распахнутой двери, притаился сбоку и навострил уши.

И искренне прифигел, ибо понял — здесь и сейчас мне сама Леди Удача подыгрывает. А чем ещё объяснить тот факт, что буквально через минуту Сиция с Катариной завели ну о-очень интересный разговор…

— Ты молодец, — сказала графиня. — Хорошо держишься.

Катарина хмыкнула, ответила, не скрывая скепсиса:

— Ага. Вот только он всё равно не замечает. Смотрит, и как будто мимо.

Сиция тоже хмыкнула и, судя по интонации, улыбнулась.

— Прошло всего три дня. Чего ты за такой срок хочешь?

— Всего! — выпалила девчонка. Но не так громко, чтобы мог услышать кто-то, кроме матери и наделённого драконьим слухом шпиона. — Хочу кольцо с огромным бриллиантом, щенячий взгляд и заверения в вечной любви. И официальное объявление о помолвке. И дату свадьбы!

Графиня, выслушав эти слова, рассмеялась, а я скривилась и чуть не вытошнила замечательную уху и огурчики.

Дату свадьбы. Угу. Щас! А эклер с творожной начинкой тебе не завернуть?

— Не торопись, — повторила Сиция. — И главное, не нервничай. Коллекция, большая, пишешь ты медленно…

— Да знаю! — перебила Катарина. — Но если приедет эта его кузина…

— Мы справимся, — голос графини очень уверенно прозвучал. — Разве может какая-то шлюха сравниться с тобой?

Пауза.

Не знаю, что там творится у них, а у меня челюсть отпала. Как-как меня назвали? А главное — по какому, извините, поводу?!

— Фу! Фу как некультурно, — с наигранным возмущением, пискнула девчонка.

— Просто называю вещи своими именами, — отмахнулась Сиция. — Говорю тебе, я изучила генеалогию герцога Кернского вдоль и поперёк. Нет у него никаких кузин. Следовательно, это просто шлюха!

— Но он намерен жениться, — выдала Катарина внезапно. — И он вполне способен позволить себе такую выходку. Папа говорит, Данчик из тех, кому плевать на правила.

В зале опять повисла тишина, а я вновь едва не рассталась со съеденным завтраком. Данчик?

Брр… какое красивое прозвище. Интересно, она сама придумала или кто помог?

— Ничего. В молодости они все буянят, а потом, под чутким женским руководством, становятся послушными и тихими.

— Становятся. Если раньше не успеют жениться на шлюхе, — буркнула виконтесса.

Сиция рассмеялась. Тихо, но неприятно. И тут же вернула недавнюю реплику дочери: